— Мои мотивы — мое дело, — резко сообщил Темный, — но могу поклясться, что вам это никак не повредит. Зато вы получите всю полноту власти. Не этого ли вы хотели, господа? Составить новое правительство, стать публичными владельцами этой страны, уйти от конкурентов далеко вперед?
Легкое оживление, жажда наживы, страх, звенящие монетами мечты дельцов.
— Кембритч! — крикнул вдруг Соболевский, и если бы не скользящая жемчужная нить, поблескивающая молочным перламутром, Люк бы дернулся. А так даже дыхание не сбилось.
— Видите? — спросил Роман. — Все получится. Не заставляйте меня сомневаться в вас, господа.
Снова осязаемый страх окружающих, почти до истерики.
— Хорошо, — промямлил кто-то.
— Отлично, — с удовлетворением произнес Соболевский.
«Просыпайся. Друзьям нужна помощь.»
Он пошевелился.
«Просыпайся, просыпайся.»
Почти ласковый голос. Очень довольный.
Люк поднял голову, оглядел присутствующих мутным взглядом.
— Я что, отрубился, господа?
— Разве что на секунду, виконт, — улыбнулся хозяин дома. — Ничего страшного, ночь на дворе.
— Мне и правда не помешало бы выспаться, — сказал виконт капризно, делая вид, что сдерживает зевок.
— Я чуть-чуть задержу вас. Попрошу об одолжении. Поможете?
— Конечно, — с воодушевлением заверил Кембритч.
— Дело в том, — доверительно наклонился вперед Роман, — что нам бы тоже хотелось порадовать Ее Величество подарком. С сопроводительной запиской, с выражением уважения и просьбой о встрече.
Люк скривился.
— Понимаю, понимаю, — усмехнулся Соболевский, — но это только для бизнеса. Никакого удовольствия нам это не доставит. И я прошу вас передать королеве наш подарок.
«Будешь просить прощения, выбери момент, когда рядом будут монархи соседних стран и преподнеси коробку.»
— Поможете, виконт?
— Без единого сомнения! — горячо подтвердил Люк. — Буду счастлив помочь вам, друзья.
Друзья расслабились.
Соболевский достал «подарок» — небольшие золотые каминные часы, упакованные так, что был виден циферблат.
— Благодарю вас, — мягко сказал Темный, наблюдая за тем, как Люк вертит в руках подарок, — вы нам очень помогли. А теперь — еще по стакану, господа? За удачу?
Холодное щупальце вдруг пропало из головы, а Роман с недовольством взглянул на запястье. Отставил стакан, поднялся, и со словами «Прошу прощения, я на минутку» направился в сторону коридорчика, в котором находилась дверь в уборную.
Через тридцать секунд сидящие за столом вдруг застыли, с ужасом глядя друг на друга — никто не мог пошевелиться. Дверь с сухим шелестом рассыпалась прахом, в ней показался седовласый маг, сверкающий щитами, за спиной его еще трое, в том числе и женщина.
Свидерский будто принюхался, повел руками, прикрыв глаза покачал головой.
— Темного тут нет.
Отступил, в переговорную ворвались оперативники, скрутили всех присутствующих, быстро вывели, включая Люка. Тандаджи, стоявший в коридоре, ехидно поглядел на злого Кембритча. А как же, и тут конспирация. Его недавние собутыльники реагировали по-разному, кто-то благоразумно помалкивал, кто-то требовал объяснить происходящее, кто-то исходил руганью в адрес слишком много позволяющего себе тидусского иммигрантишки. Золотыми часами со всей осторожностью занялся штатный специалист.
В игровом зале тоже слышались возмущенные возгласы — видимо, оперативники настойчиво просили гостей на выход.
Их быстро развели по разным комнатам — Тандаджи любил использовать фактор неожиданности, в переговорной, на случай возвращения Соболевского, оставались маги. А Люк хмурился, потирал освобожденные от наручников руки. Взяли всех, кто был замешан по-крупному. Мелочь поймают с помощью ментального допроса — если откажутся сотрудничать. Но самая зубастая и самая опасная рыбка, словно почуяв опасность, уплыла. И выплыть теперь, и натворить бед могла где угодно.
Во дворце Иоаннесбурга недавно заснувшая королева Василина проснулась с криком, и тут же включился рядом свет ночника, Мариан подхватил ее, прижал к себе, чувствуя, как заходится в груди жены сердце.
— Что-то с Алиной, — прошептала она, тяжело дыша. — Приснилось…
Отстранилась, взяла трубку, набрала телефон младшей сестры.
Несколько минут слушала гудки, кусая губы, затем с отчаянием повернулась к Мариану.
— Я все сделаю, — сказал тот, — сейчас подниму Тандаджи и Кляйншвитзера.
— Может, просто сон? — сказала она с сомнением. — А телефон просто не слышит? Разговаривали же час назад, все было хорошо…
— Может, — согласился Байдек, набирая телефон Тандаджи. — Но лучше перепроверить.
Бег продолжался, уже медленней, ребята выбивались из сил. Казалось, они бегут уже долго, а база все еще была видна сквозь деревья. На всех этажах горел свет. Но никакого движения в окнах. Будто там не осталось никого живого.
Вокруг же была темнота, еще и дождь моросил влажной занавесью, не позволяя разглядеть что-то позади, кроме окон здания.
Алине было страшно, еще и щека побаливала — оцарапало хлестнувшей веткой дерева, и она слышала, как тяжело дышит Матвей. Он пытался спросить что-то у Дмитрия, но тот рявкнул «не сбивай дыхание» и помчался дальше.
На самом деле прошло не больше десяти минут. Но десять минут прыжков по корчам в темноте и чемпиону по бегу будут трудны.
Их окликнули, и сердце дернулось от страха, но Поляна отрывисто выдохнул «Свои, патруль». Замедлились, остановились. Матвей поставил Алинку на землю, наклонился, уперся руками в колени, пытаясь отдышаться. К ним бегом приближались несколько вооруженных человек, и она уже успела обрадоваться — кажется, их спасут.
Рано обрадовалась.
Бегущие вдруг стали падать, как подкошенные, без вскриков, тихо, страшно, Поляна матерно выругался, с отчаянием, встал вплотную к Алине, Матвей поднялся, закрыл с другой стороны.
— Зеркало? — тихо спросил Дмитрий, поднимая руки — Алина увидела, как укрепляется спаренный щит, становится виднее, четче.
— Не могу, — процедил Ситников — он тоже укреплял щит, — одновременно. Надо снимать щиты.
— Нельзя, — уверенно сказал Поляна.
Вокруг было тихо. Ужасающе тихо. Кажется, даже звук падающих капель пропал, хотя дождь шел, и она чувствовала влажную взвесь на своем лице. Щеки горели, очень хотелось пить. И жить.
— Дмитрий, а… — начала она жалобно.
— Тихо, — прошипел Поляна настороженно, вглядываясь в темноту. — Сита, никого не жалей. Бей сразу по полной.
— Да уже понял, — шепотом прогудел Матвей.
Алина скорее почувствовала, чем увидела, как тьма, расползающаяся вокруг, меж деревьев, ударила в первый раз, словно пробуя на крепость щиты. Парни, зажавшие ее меж спин, синхронно дернулись, но выстояли.
«У меня же есть переноска», — вспомнила она. Как она могла забыть о ней? Видимо, от страха мозги перестали работать.
Она могла просто раздавить ее в руках и оказаться во дворце. Но как можно было оставить Матвея? И Димку? Их же тут убьют!!!
«А так тебя убьют вместе с ними. Ты им только мешаешь», — искушающе уговаривал трусливый голос внутри. Или это был голос разума?
Меж деревьев, беззвучно качающих голыми сырыми ветками, снова пронесся жуткий смешок. Точно такой же она слышала в напугавшей ее тьмой уборной.
«Ты можешь перенестись и позвать на помощь Зигфрида», — убеждал разум. «Он не будет знать, куда открыть Зеркало», — возражал аналитик внутри.
Снова удар, теперь уже мощнее, снова матерящийся Поляна, перебирающий пальцами в воздухе.
— Лезвия, — сказал он тихо, — как увидишь, сразу бей. Я удержу за двоих.
— Понял, — пробасил Ситников.
Алина, решившись, дернула переноску. Зигфрид что-нибудь придумает.
Ничего не произошло.
— Я блокирую спектры переходов, — сообщил язвительный голос Эдика. — Не сбежите… еда моя.
Его самого не было видно. Дмитро вскинул руку, и над ними взметнулся Светлячок, осветив пространство вокруг. И на самом краю освещенного кусочка леса стоял Рудаков, крепко держа за руку зареванную Наташку. И глаза у них светились зеленью.
Наталья не сопротивлялась. Вокруг нее так же, как и вокруг Эдуарда, змеились полупрозрачные щупальца стихий. Они оплетали парный щит, шарили по нему, пробовали пробить, и пока не получалось. Но понятно было, что только пока, и что эта отсрочка недолгая.
Ситников выдохнул, и в сторону Темной пары сверкающими в свете Светлячка линиями понеслись тысячи Лезвий. Алинка завороженно наблюдала за их смертоносным полетом. Наташка вскрикнула, попыталась отклониться — видимо, ее задело. Эдик дернулся, но выставил руки вперед, выставляя Тьму стеной, и Лезвия стали взрываться и осыпаться снежной крошкой, бесшумно, медленно.
— Справимся, — убежденно пробормотал Дмитро.
Рядом с Темными вдруг вспыхнула переливающаяся гладь Зеркала, и к их врагам присоединился еще один.
Высокий, приятный, страшный, улыбающийся. Он спокойно оглядел застывших под щитом семикурсников, покачал головой, посмотрел на парня и девушку, стоящих около него.
— Поторопился? — спросил он резко у Эдика, и тот опустил глаза. — Не вовремя как.
— Сорвало, — хрипло объяснил Эдик.
— Бывает, — усмехнулся мужчина. Перевел взгляд на постанывающую Наталью, зажимающую плечо рукой. Меж пальцами виднелась кровь.
— Матвей, укрепляй щит, — одними губами шепнул Поляна, пока новоприбывший проводил рукой над раной первокурсницы, останавливая кровь.
— Угу, — буркнул напряженный Ситников. Спаренный щит стал похож на переливающееся мутноватое толстое стекло, а парни все лили и лили в него силу. Алина сидела тихонько, как мышка и остро переживала и свою несостоятельность, и бессилие. Страха то ли не было, то ли его было так много, что она впала в какую-то бесчувственную прострацию. Только слезы готовы были хлынуть, когда она думала, что же станет с защищающими ее парнями. И что случилось с теми, кто остался в холле.
Она почему-то сразу поняла, кто этот человек. И вспомнила, как так же спокойно вел себя демон, убивший маму.