— Марина хочет выходить на работу. Туда, где она работала раньше. Нужно там все проверить. Посмотреть, как охранять так, чтобы не перепугать всех.
— Сделаю, — спокойно ответил Майло, помечая что-то в блокноте.
— Чуть больше, чем через две недели у Василины день рождения. Будет бал.
— Об этом уже знаю, — сообщил Тандаджи почему-то довольным тоном. — С пятницы. Не вовремя, конечно. Обговорим, барон. У Игоря Ивановича опыт большой, может, он нам что-нибудь подскажет. Да, полковник?
Стрелковский с холодком глянул на бывшего подчиненного, покачал головой и коротко ответил:
— Подскажу.
Глава 14
Игорь Стрелковский легко перенес и возвращение во дворец, и то, что его место занято. Ему не трудно было идти по знакомым коридорам, где он знал каждый уголок, каждый кирпичик. Трудно было удерживаться и не бросать взгляды на неприметную дверь в углу его бывшего кабинета. Ту самую, через которую он нес свою королеву в их последнюю ночь.
Но он справился.
Молодой принц-консорт ему тоже понравился. Нормальный, крепкий мужик, с хорошим стержнем. Не болтливый, не высокомерный. Военный, что говорило в его пользу. В нем не было ничего «не от мира сего», что было свойственно Святославу Федоровичу. Стрелковский всегда недоумевал, почему при всех возможностях Ирина выбрала именно его. Слишком мягкий, слишком податливый для такой, как королева. Хотя, может, ей и нужна была мягкая подушка для ее неукротимой энергии?
Тандаджи выделил ему отдельный кабинет, несмотря на то, что Игорь настаивал на том, что обязан работать в общем зале, как обычный агент. Сказал, что дело у него деликатное, семейное, поэтому не надо сопротивляться. Потом, если решит остаться и захочет переехать — препятствовать не будет. А сейчас, Игорь Иванович, будьте любезны, уважьте старого друга, или, если хотите, начальника, и занимайте кабинет.
Тандаджи всегда обладал своеобразным юмором. Наверное, поэтому в помощники к нему приставил женщину, отрекомендовав ее как опытного и сильного менталиста, имеющего дополнительную квалификацию по боевой магии. Люджина Дробжек закончила Военную МагАкадемию почти восемь лет назад, какое-то время работала на Севере, а потом попала в поле зрения Тандаджи. Она и выглядела, как типичная северянка — крепкая, рослая, синеглазая, с простым круглым лицом и аккуратно убранными в узел темными волосами. Носила военную форму, хотя Управление разрешало военным одеваться в цивильное.
И смотрела на него с восхищением.
Первым желанием, после этих взглядов, было пойти к Тандаджи и потребовать заменить ее. Но напарница оказалась спокойной, въедливой, молчаливой, и, что важно, понимающей его с полуслова. Дистанцию выдерживала, под руку с гениальными идеями не лезла. Изучила документы, выслушала его, кивнула и сказала, что готова работать, если она его устраивает.
Игорь Иванович был человеком практичным, и если его что-то не устраивало, не стеснялся обидеть отказом. Но по здравом размышлении придраться было не к чему. И он оставил все, как есть.
Прежде всего нужно было опросить преподавателей университета, в котором училась Пол. И ее университетских друзей. С друзьями можно было встретиться и вечером, а вот преподавателей придется собирать через ректора, и получится это только во вторник.
Он снова перелистнул папку на титульный лист. С фотографии на него смотрела его дочь, такая, какой она стала после их последней встречи. Совсем не похожа на него, темноглазая, темноволосая, крепкая. Байдек подробно рассказал, что случилось после их перемещения, и Игорь был благодарен ему за то, что тот не задает лишних вопросов.
— Да мы не очень дружили в последнее время, — говорила одна из ее соседок, косясь на капитана Дробжек, невозмутимо, но пристально глядящую на нее. Они сидели в комнате, и за дверью, в общежитском коридоре, взволнованно и любопытно галдели пытающиеся подслушать студенты. — Нет, отношения нормальные были, но ее почти никогда не было. Считайте, только ночевать приходила. Раньше мы и гуляли вместе, и болтали, она небогатая была, но щедрая, помогала мне, если по учебе что-то не получалось. Языки она хорошо знала, мы постоянно ее ругали, почему она на иняз не пошла. А потом устроилась на одну работу, на другую, и как-то общение сошло на нет.
— А на какую работу Полина устроилась? — уточнил Стрелковский, поощрительно улыбаясь — чтобы расслабились и не так пугались напарницы. Надо сказать, чтоб как-то поприветливее выглядела, что ли, свидетели народ такой — чуть выбьешь из колеи, и половину важного забудут, а половину побоятся сказать.
— Сначала официанткой работала, — сказала вторая, морща лоб, — месяца четыре, таскала с собой из кафе пирожные, нас угощала. А потом, как с университета полетела, куда-то устроилась, но не говорила, куда.
— Мы думали, в сборную какую-нибудь попала, — подала голос третья, — потому что со спортивной сумкой ходила постоянно. И одеваться стала лучше, сразу стало заметно. Так-то одно и то же носила, на ночь постирает и на батарею сушиться, а тут сразу вещи появились. Но где работает — не отвечала, отмахивалась.
— Постойте, — попросил Игорь Иванович, — извините, девушки. А когда Полина «полетела с университета»? Разве она сейчас здесь не учится?
— Учится, но на платном, — нетерпеливо сказала первая, — полетела в зимнюю сессию, на первом еще курсе, потому что много пропускала, и преподаватели недопуск ставили. Мы даже письмо с подписями в ее поддержку писали, нет, не согласились допустить.
— Хотите чаю? — спросила вторая, вставая.
— Нет, — резко ответила Люджина, и девушка аж оступилась, растерянно глянула на мужчину.
— Конечно, — улыбнулся Игорь. — Чай нам всем не помешает. А капитану Дробжек, будьте добры, положите побольше сахару.
Волшебный чай немного расслабил всех, как и принесенные многоопытным Стрелковским шоколадные конфеты, и скоро они уже болтали, почти как друзья.
— Мы все очень переживаем, — говорила самая болтливая соседка, — ну как так, Полька пропала, а никто и не дергается, будто и не случилось ничего. Хорошо, что вы пришли.
— Спасибо за шоколад, — дополнила вторая. А третья ничего не говорила, она сосредоточенно жевала уже пятую конфету.
— Девушки, — доброжелательно и доверительно произнес Игорь Иванович, — а, может, подскажете, с кем по вашей памяти, Богуславская еще плотно общалась? Или не плотно, но хотя бы упоминала. Вдруг нам еще что про нее расскажут?
Девушки задумались. Коробка с конфетами стремительно пустела, и Игорь сделал себе мысленную пометку, что надо сделать стратегический запас в своем кабинете.
— В приют она вроде ходила, для собак, — неуверенно сказала третья, справившаяся со сладким. — Тут поблизости он, как называется, девочки, не помните?… Ласковый… пес? друг?
— Верный друг, — вспомнила первая, и остальные закивали — да, точно. Игорь записал.
— И еще она просила, пока нет ее, к бабушке заходить, старенькой. Деньги оставила на продукты. Правда, — девушка смутилась, — мы уж неделю не были, не соберемся никак.
— К какой бабушке? — недоуменно спросил Стрелковский. Живых бабушек у принцесс не было.
— Не к родной. Она с ней на улице где-то познакомилась, вот и помогала. Когда не на работе была, то либо в приюте пропадала, либо у бабушки. Сейчас адрес вам запишу, — соседке было явно неловко, — а мы обязательно зайдем завтра, проведаем.
Адрес был торжественно вручен, и, поговорив еще немного, Игорь решил прощаться, тем более, что на улице уже темнело.
— Кстати, — вспомнила, когда они были уже на пороге, одна из соседок. — Мы же поначалу с ней вместе у Палыча занимались. Они и спелись отлично, оба на брусьях работать любили. Вы бы с ним поговорили, они даже дружили вроде.
— А Палыч — это кто? — уточнил Игорь Иванович.
— Да физрук наш второй, допы ведет, секции всякие, соревнования. Только он ушел уже, наверное.
— Ничего, — усмехнулся Игорь, — мы завтра еще зайдем. — Спасибо вам, прекрасные леди. Вы нам очень помогли.
Он чувствовал непонимающий взгляд напарницы, а девушки, раскрасневшись, хором прощались и приглашали зайти еще.
— Капитан Дробжек, — спросил он, когда они уже спустились вниз и садились в машину, — что скажете?
— Не врали, если и утаивали что-то, то непринципиальное, — ответила Люджина и пристально взглянула на него. — Вы чем-то недовольны, полковник?
— Я хотел бы высказать пожелание, — сказал он как можно деликатнее, — а принимать его во внимание или нет, решайте сами. Хорошо?
— Слушаю вас внимательно, — резковато ответила женщина.
— Смените форму одежды на более располагающую. Нам нужно разговаривать с людьми, а не пугать их. И будьте чуть доброжелательнее, пожалуйста. Если понадобится пугать, напугаем и без формы. Что скажете?
Менталистка некоторое время смотрела на него, потом пожала плечами.
— Так точно, полковник. Мы сейчас по домам?
— Нет. Давайте заедем к нашей загадочной бабушке. Не думаю, что там будет что-то важное, поэтому отработаем по-быстрому сегодня, а завтра уже пойдем по перспективным свидетелям.
Бабушка Полины жила в стареньком четырехэтажном здании, видимо, полном таких же бабушек и дедушек. Они сидели на скамеечках под фонарями и что-то живо обсуждали, или медленно ходили туда-сюда вдоль дома, совершая ежевечерний моцион. Дом горел редкими огнями окон и лестничных пролетов, и даже в наступающей октябрьской темноте было видно, какой он потертый и пожилой — совсем как его обитатели. Но на окошках подъездов висели трогательные разномастные занавесочки, виднелись горшки с цветами. И клумбы у подъездов были ухоженные, выложенные какими-то камешками, цветными бутылками.
И еще вокруг вертелось неприлично много кошек. Так много, что пришлось парковаться подальше, чтобы не проредить местное кошачье сообщество.
Старички у подъезда живо заинтересовались посетителями, и Игорь почтительно поздоровался с ними, поинтересовался здоровьем, сообщил, к кому идет. Ему тут же вывалили ворох сведений про искомую старушку, так что на второй этаж они поднимались, зная ее биографию чуть ли не с рождения.