Мне не хотелось обижать старого ворчуна, и я неопределенно пожала плечами. В любом случае, времени подумать теперь много — до следующей осени, когда будет новый набор.
Вечером я сидела в кресле гостиной и задумчиво крутила по гладкой поверхности столика свой телефон. Позвонить? Не позвонить?
Трубка зажжужала, поехала в сторону, и я протянула руку — в животе что-то сжалось, ухнуло вниз. Но это был Мартин.
— Я заперся ото всех в каморке и все-таки позвонил тебе, — сказал он своим теплым мужским голосом, и я улыбнулась.
— Тяжелые будни самого востребованного человека в Блакории? Приходи ко мне, я напою тебя чаем и пожалею. Поглажу по голове, подержу за руку…
— Не могу, девочка моя, — ответил он покаянно и смешливо, — боюсь, что попав в твои нежные ручки, я вспомню о том, что такое свобода, и наплюю и на титул, и на договор. И будешь ты прятать у себя беглого преступника.
— Я тебя защищу, — пообещала я, и он фыркнул, засмеялся.
— Воинственная принцесса. А если серьезно, то мы четвертый день проверяем дворец, и меня сейчас ждут помощники. Бывший придворный маг чуть ли не руки мне целовал и смотрел, как на избавителя. Бедный старикашка. Тут все очень запущено, странно, что придворных до сих пор не начала отлавливать в коридорах какая-нибудь нежить. Я и раньше подозревал неладное, но и не представлял, сколько тут работы. Опять буду ставить заплатки на местную прохудившуюся защиту, а придворные дамы будут бросаться ко мне своими декольте и склонять к нехорошему.
— Хочешь, я тебя поревную? — предложила я, посмеиваясь. — Тебе будет приятно.
— Мариночка, — проникновенно и низко произнес он в трубку, и я чуть прикусила губу — хорош же, подлец! — если бы ты действительно меня ревновала, я был бы счастливейшим парнем на Туре. Не терзай мое старое сердце, жестокая. А то влюблюсь окончательно и придется вызывать твоего виконта на дуэль.
— Покусаю, — сурово сказала я.
— Его или меня? — ехидно уточнил Мартин. — Кстати, хочешь немножко новостей о твоем герое?
— Мартин, точно покусаю, — пригрозила я трубке. — Вот только появись у меня, целым не выйдешь.
— Я буду отбиваться букетом, — я расхохоталась, — или куплю тебе огромного плюшевого медведя и спрячусь за него. Пусть невинному пушистому зверю достанется. Ну, скажи: Мартин, ты самый классный, любимый и красивый…
— … провокатор, — закончила я со смешком. — Самый-самый!
— Всегда замечал, стоит женщине меня похвалить, и я становлюсь покладист, виляю хвостом и выбалтываю все секреты, — шутливо пробурчал он в трубку. — Жив твой герой, пришел в себя, находится в Лаунвайте, в лазарете. У меня во дворце Инландеров Виктория придворным магом, и, заметь, ради тебя я заработал несколько недоверчивых взглядов — с чего это я интересуюсь целостностью Кембритча. Можно сказать, рискнул репутацией, даже страшно подумать, что ей пришло в голову — она меня и так не жалует.
— Ты мой хороший, — с придыханием проворковала я, — добытчик…
— Умеешь же, — похвалил он меня, — я размяк и улыбаюсь, как идиот, несмотря на десятки лет практики и иммунитет к женскому коварству. Но увы, пора в суровую реальность. До выходных, девочка моя. Да, и насчет медведя я не шутил!
Он отключился, а я еще долго сидела, откинувшись на спинку кресла и улыбалась.
Полина ждала Стрелковского в его кабинете, нетерпеливо похлопывая ладонью по бедру. Обернулась, когда он вошел, улыбнулась.
— Игорь Иванович! Наконец-то!
— Я спешил, Ваше Высочество, вы меня заинтриговали, — ответил он, снимая пальто и вешая его на крючок у двери. — Что-то серьезное? Проблемы из прошлого?
— Что-то интересное, — сказала она, немного покраснев. — Полковник, скажите, вам никогда не попадались упоминания о тайных ходах из дворца, ведущих на кладбище?
Игорь сел в кресло, посмотрел на принцессу. Глаза ее блестели, и он вспомнил, как часто она прибегала к нему в детстве с какой-нибудь возмутительной идеей. «Игорь Иванович, а научите меня стрелять!» Или «А вы знаете, как сделать порох? А давайте вы покажете, как глушить рыбу гранатой. В нашем пруду. Пожалуйста!»
— У вас просто интерес, или это действительно важно? — спросил Стрелковский. И выслушал умозаключения четвертой принцессы. Фантастические. Но это не означало, что смысла в проверке нет.
— Наверное, я могу вам помочь, — задумчиво сказал полковник, и Полли просияла, тряхнула радостно головой. — Раньше камеры для заключенных были не только под Зеленым крылом, но и под центральной частью дворца. Сейчас они используются как хозяйственные помещения. В свое время мы обследовали всю подвальную часть. И оказалось, что есть еще и нижний ярус. Маленький коридор с тупиком. Я не понял его предназначения, но сейчас думаю, что вполне вероятно, там может брать начало ход в подземелья. Но это вовсе не значит, что вы найдете там что-то, кроме пыли и плесени, Ваше Высочество, — добавил он, глядя на обрадовавшуюся принцессу.
— Но ведь надо проверить и убедиться, — с нажимом произнесла Полина. — Покажите мне этот ярус, пожалуйста!
Игорь улыбнулся. Кое-что не меняется с годами.
— Ваше Высочество, я не имею права это делать без санкции начальника разведуправления. И Ее Величества Василины.
— Как всегда, — разочарованно протянула будущая королева Бермонта. Интересно, понимает ли Демьян масштаб непоседливости своей невесты?
Через десять минут Майло Тандаджи положил трубку телефона и посмотрел на посетителей. Настороженную четвертую Рудлог и ехидно улыбающегося Стрелковского.
— Вы хотите обследовать подземелья? — уточнил он еще раз, хотя королева только что отдала недвусмысленный приказ поспособствовать начинанию сестры, обеспечив при этом охрану и безопасность. «Пусть лучше ищут приключений во дворце», — сказала она. Как, интересно, Ее Величество себе это представляет — обеспечить безопасность в старом подземном ходе, где никто не бывал, наверное, больше сотни лет? Если его обнаружат, конечно?
— Совершенно верно, — кивнула Полина. — Вы ведь не против?
— Что вы, — сухо сказал тидусс, — я всею душою за. Это так увлекательно.
Полина недоверчиво посмотрела на него и нахмурилась.
— Когда вы хотите приступить к осмотру? — поинтересовался Тандаджи. Фарфоровая собачка улыбалась ему, высунув язык. Какое счастливое животное. Кивай себе головой и улыбайся.
— Сегодня можно? — спросила торопливая принцесса.
— Ваше Высочество, боюсь, мы не успеем подготовить отряд сопровождения…
— Тогда завтра, — решительно заявила она. — Хотя, — она задумалась, — девочки тоже хотят поучаствовать. Может, в субботу?
Тандаджи посмотрел на Игоря, на принцессу — оба сидели, положив ногу на ногу, чуть наклонившись вперед, высокие, светлые, с горбинками на носах.
— В субботу ваша помолвка с Его Величеством Бермонтом, — ласково напомнил начальник разведуправления.
— Тогда до субботы, — быстро и немного смущенно произнесла Полина. — Чего ждать?
— Нечего, — согласился он покладисто, глядя на подрагивающие губы Стрелковского. — Вот Игорь Иванович и возглавит отряд сопровождения. Да, полковник?
— Буду счастлив, — сказал Стрелковский и укоризненно посмотрел на поблескивающего глазами начальника.
Младшая принцесса Каролина честно пришла в королевский музей сфотографировать карты дворца. Время посещений и экскурсий уже закончилось, и смотрительницы выпроваживали к центральному входу, расположенному, как и у дворцового лазарета, за парковой оградой, последних посетителей.
Большой Музей семь лет назад начал строить отец, но до переворота успели заложить только фундамент. Недострой выглядел безобразно на фоне совершенного, пусть на тот момент зияющего пустыми окнами и покрытого копотью дворцового ансамбля, и премьер Минкен, приняв на себя пост местоблюстителя трона Рудлог, распорядился поднять чертежи принца-консорта и достроить. Почти два года шла стройка параллельно с реставрацией разгромленного и опаленного дворца. И сейчас длинное двухэтажное здание с классическими колоннами на фасаде, с широкой лестницей и статуями двух приготовившихся взлететь соколов у входа выглядело так гармонично, будто было здесь всегда.
Посетитель, заходя в музей, начинал осмотр с залов, посвященных первым Рудлогам, и двигался дальше, по кругу, от прошлого к настоящему, проходя мимо парадных одежд, портретов наследников Красного, копий фамильных реликвий, небольших моделей Иоаннесбурга — чтобы было понятно, каким был город, когда только начинался с приземистого кремлина и поселения вокруг, и как он разрастался, перестраивался, вытягивался вдоль реки, соединялся мостами и трассами. Были там и подарки от правителей других стран, и произведения искусства, и отслужившие свое магические амулеты, принадлежавшие государям, и копии хроник, и гравюры со сценками из повседневной жизни дворца, и военные трофеи… Много чего было, что раньше лежало в подвалах дворца, а теперь было выставлено на всеобщее обозрение. Заканчивалась экспозиция на втором этаже — залом покойной матери нынешней королевы, и выставкой современности, недавно пополненной кривым мечом и лазурными шароварами, преподнесёнными в дар принцу-консорту эмиром Тайтана, и некоторыми подарками с прошедшего дня рождения Ее Величества.
Торопливый директор музея, получив, не иначе, как телепатически, новость о том, что заведение изволила посетить Ее Высочество Каролина Рудлог, сам лично провел ее по залам, указывая на карты разных эпох. Каролина прилежно фотографировала, слушала импровизированную экскурсию — очень вежливо. И скучала.
До тех пор, пока ей на глаза не попалась статуя эпохи Седрика — высокая, выполненная из черного блестящего камня, изображающая полуобнаженного воина из личной гвардии короля в момент атаки. Так были напряжены каменные мышцы, такая ярость искривляла рот гиганта, так удалось неизвестному скульптору передать движение навстречу смерти, что у шестой принцессы перехватило дыхание.
Директор музея рассказывал, что статуя выполнена в полный рост, и что в личной гвардии все были огромными, умелыми воинами, а она долго ходила вокруг скульптуры, затем попросила у директора бумагу, планшет и карандаш, уселась на деревянную скамью в зале и начала зарисовывать, перенося на бумагу и разворот плеч, и крепко сжатые на рукоятке меча пальцы, и напряженную шею с резко выступающими жилами, и широкую, как бочонок, грудь с пластами мышц.