— Понятно, — язвительно сказал Макс, проводя руками над бесчувственной драконьей невестой. Или женой? — О том, что любые резкие раздражители могут способствовать коллапсу мозга, вы не прочитали, — он задержал руки над животом, прислушался, прикрыв глаза. С ребенком все было нормально, а вот мышцы уже слабели — нужно будет настоять на интенсивных принудительных занятиях. Пусть массаж сделают, посгибают руки-ноги, поворочают, иначе атрофируется все и проблем не избежать.
— Мы спросили у врача, — не выдержала принцесса. — Он не был против.
— Вы думаете, он мог бы вам отказать? — насмешливо спросил Тротт, поднимая глаза. Она медленно краснела от злости. Нахмурился — что-то с пятой Рудлог было не то. Похудела, причем резко, за какие-то несколько дней. И — он присмотрелся — аура плясала какими-то клочками на уровне живота, пульсировала едва заметно.
— Вы ничего не принимали? — поинтересовался он, направляясь к раковине — помыть руки.
— А это не в-ваше дело, — возмущенно ответила Богуславская ему в спину.
— Не мое, — согласился он вежливо, — нижайше прошу меня простить. Ваше высочество.
Зашумела вода. Мимо него раздраженно простучали девчоночьи каблуки, хлопнула дверь.
— Профессор, — гулко и серьезно сказал Ситников за его спиной. — Не трогайте ее.
— Успокойтесь, Ситников, — холодно отозвался Тротт, вытирая руки. — Вы, кстати, подумали по поводу предложения Четери? На вашем месте я бы не стал отказываться от уникальной возможности учиться у мастера.
— Я пока у вас учусь, — неохотно ответил семикурсник. — Мне хватает.
— Я и десятой доли вам не дам, — Макс повернулся — студент нависал над ним горой, хмурый и злой. — Поверьте мне. И не смотрите на меня так, Ситников, идите лучше утешайте вашу принцессу. С такими нервами ей только магию и изучать. И, — добавил он, — если вы друг ей, узнайте, не принимала ли она что-то из магпрепаратов. Я ее предупредил, но мало ли что в эту голову взбредет.
На его часах пикнул таймер — до конца работы сушки осталось пять минут.
— До свидания, — сказал инляндец, открывая Зеркало. Ситников не ответил — он нехорошо и мрачно смотрел на своего наставника, задумчиво так, настороженно. Как будто решал важную задачу и не мог никак сопоставить факты. Но Тротт этого не видел — он с облегчением шагнул в полумрак своей гостиной и поспешил в лабораторию.
Через полчаса работы он выругался сквозь зубы — в голове крутилась дурацкая песенка, услышанная в палате Никольской. Надел широкие наушники и включил любимый тяжелый рок — грохочущие басы и скрежет мгновенно изгнали и навязчивый ритм, и все мысли, не касающиеся работы.
А вечером, когда голодный и уставший, он вышел из лаборатории — обнаружил на телефоне несколько пропущенных вызовов. Звонил заведующий кафедрой Математики и Магмеханики Николаев, и Тротт, посчитав статус звонившего недостаточной причиной, чтобы отложить ужин, принял душ, поел, удобно уселся в кресло и только после этого перезвонил.
— Лорд Тротт, — с неловкостью поздоровался старенький профессор, — спасибо, что перезвонили. Есть ли у вас время поговорить?
— Если бы не было, вы бы меня не услышали, — сухо ответил Макс. — Срочный вопрос?
— Да, — сокрушенно вздохнул завкафедрой. — Я хочу просить вас подменить до конца семестра преподавателя Основ стихийных закономерностей у первого курса. Она была беременна, — Макс вспомнил доцента с опухшим лицом и большим животом, постоянно рассказывающую педсоставу о своем самочувствии, — мы все рассчитывали, что она родит после экзаменов, но роды, к сожалению, начались на восьмом месяце, прямо во время пары.
— Очень непредусмотрительно с ее стороны, профессор.
— Э-э? — растерялся заведующий. — Да! — горячо воскликнул он. — Да! Она нас очень подвела. Большинство ее предметов мы раскидали по преподавателям, остались только Основы. И кроме вас некому, коллега. Я бы не стал просить, зная, как вы заняты, но у меня нет выбора.
— Боюсь, не могу вам помочь, — с досадой на неожиданную просьбу ответил Тротт. — У меня нет на это времени.
— Да, да, конечно, — грустно пробормотал старик, — я тогда сам, сам. Простите, лорд Тротт. Эхехе…
Макс сжал кулак и постучал им по колену. Николаев вел у них предметы на первом курсе и был тогда розовощеким кандидатом наук. Сейчас он уже был совершенной развалиной, большую часть времени дремал у себя в кабинете, и Алекс держал его то ли из жалости, то ли из сентиментальных чувств.
— Дамир Абсеевич, — позвал он недовольно, сам себя презирая в этот момент, — я просмотрел ежедневник. Два часа в неделю дополнительно я могу выделить. Но только до конца семестра. Дальше ищите другого преподавателя.
— Конечно! Конечно, голубчик! — радостно возопил старик. — Там предмет-то простейший, вам и восстанавливать ничего не придется. Примете экзамены и будете свободны! Выручили меня, выручили! Я сейчас же пришлю вам материалы и план занятий, ждите!
Макс вежливо послушал многократно повторяющиеся благодарности, попрощался и отключился. Нахмурился, постучал пальцами по стенке кресла. Определенно, университет засасывал его как болото, шаг за шагом. Сначала внештатный факультатив, потом занятия с семикурсниками, теперь первый курс. Люди все-таки слишком утомительны — обращаешь внимание на одного и оказываешься окруженным целой толпой тех, кто от тебя чего-то хочет.
Звякнул почтовый телепорт — в нем появилась обещанная стопка книг. Он взял одну, за какие-то двадцать минут пробежал глазами оставшиеся темы курса — и захлопнул с твердым намерением лечь спать.
Блакорийский дворец Гюнтера всегда напоминал Василине добротный, приземистый дом, построенный широкой буквой П и обнесенный высокой стеной с башнями. Только очень-очень большой дом, размером с маленький поселок. В принципе, весь Рибенштадт был таким приземистым и укрепленным. Резиденция блакорийских монархов, сложенная из серого камня, с треугольной крышей над главным входом и покатыми, ребристыми покрытиями на длинных крыльях строения (чтобы обильной зимой снег сам съезжал вниз), с толстыми трубами, покрытая у фундамента пятнами мха, ныне черного от мороза, увитая кое-где лозой, была очень живописна, хоть и напоминала огромный дом лавочника, а не королевский дворец.
Но Гюнтер относился к месту обитания своих предков со всем трепетом, осовременивать его снаружи не разрешал, да и внутри переделки были минимальны — только чтобы достичь необходимого комфорта.
Так что высокие гости короля Блакории, приглашенные на внеочередной королевский совет, сидели сейчас в небольшом зале с низкими потолками и широкими окнами и могли любоваться на покрытые снегом крыши центрального строения и противоположного крыла. За окном было ясно, снег так и блистал и настроение создавал праздничное, солнечное. Мебель в помещении была старинной, массивной, и кресла, покрытые мягкими шкурами, были такие, что даже десять человек не подняли бы — будто вырезанные из цельных толстенных дубов. Казалось, они приросли к полу, эти кресла, такими старыми они казались. Горел большой камин, и на полу лежали тонкие шкуры, и стены между узкими коврами были расписаны сценками охоты, уже поблекшими. Все выглядело очень просто и значимо — Гюнтер показывал свое радушие, принимая коллег не в официальной обстановке, а в старой части замка Блакори.
Василина пришла по срочному вызову блакорийского монарха из Лесовины, и сейчас ждали монархи только царицу Иппоталию. Наконец появилась и она, чарующе улыбнулась мужчинам, вставшим при ее появлении, расцеловала Василину и села в свободное кресло. Все выжидающе поглядели на нее.
— Что? — улыбнулась царица лукаво, — у всех разведка сработала на отлично? Так, может, вы и расскажете? Дорогой император?
— Мои люди не смогли пока проникнуть в Пески, — мелодично, но с явной неохотой, сообщил император, — поэтому вся надежда на тебя, сестра.
Его лицо было совершенно каменным, но разочарование обладателя лучшей разведки в мире угадывалось легко. Гюнтер усмехнулся этому разочарованию и подмигнул Иппоталии.
— Ты нас обскакала, Тали, так что рассказывай.
— Прошу, Иппоталия, — сухо и строго добавил Демьян Бермонт, — повестка дня у нас совсем другая, и я рассчитывал на определенное время.
— Да, Демьян, — ласково сказала царица и улыбнулась ему. И губы бермана дрогнули на мгновение. Василина восхитилась про себя — ей бы так управляться с окружающими. Она все еще чувствовала себя неловко в окружении опытных коллег, однако никогда не показала бы этого.
Всем не терпелось узнать новости, и один лишь эмир Тайтаны сидел с полуулыбкой, благоухал духами, блистал кольцами и золотым поясом и выглядел так, будто готов просидеть так вечность.
— Так получилось, — начала царица уже деловым тоном, выдержав необходимую паузу, — что ко мне прилетел один из драконов Песков, по личному вопросу.
— Это по какому личному вопросу? — перебил ее блакорийский монарх. Талия укоризненно посмотрела на него и покачала головой. Все сделали вид, что ничего не заметили.
— И отнес меня в Пески, — продолжила царица. — По сути, жизнь кипит только на крошечном пространстве среди безжизненной пустыни. Жив один город, Истаил, в нем много людей. Управляет городом Владыка Нории Валлерудиан. Мне был оказан самый лучший прием. Владыка адекватный, хотя понятия и манеры у него несколько архаичные, готов к сотрудничеству со всеми странами. Насколько я поняла, они налаживают контакты с Рудлогом, — она посмотрела на Василину, и королева кивнула под заинтересованными взглядами коллег. — Родовая сила у него очень мощная, он управляет и жизнью, и водой, и равен нам. Поэтому считаю возможным рекомендовать его приглашение на следующий королевский совет. Выгоды каждый может просчитать для себя. Что вы скажете?
— Я поддерживаю, — сказала Василина — потому что остальные молчали, раздумывали. — Я общалась с младшим братом Владыки, и он произвел на меня самое благоприятное впечатление.