— Просто потяни за нее и позови меня. Я услышу и открою к тебе Зеркало.
— Хорошо, — довольно протянул Чет. Повернул голову, посмотрел на Матвея, ведущего в танце и бережно обнимающего ладонями маленькую принцессу. Музыка пела завораживающее, тягучее, низкое, фонарики мерцали, уставшие светлячки облепили листья деревьев и поблескивали желтыми звездочками. Высокая фигура потомка Марка Лаураса горой выделялась на фоне других гостей. — Его мне еще приведи.
— Дай ему доучиться, — попросил Макс. — Не дави. Он поймет потом, что важнее.
— Если не женится, — фыркнул дракон, наблюдая за парой.
— Да кто ему даст на принцессе, — с досадой сказал Тротт. — Мала еще, да и ее дело породу в другом королевском доме улучшать. Пока играет в магию, в независимость. А время придет — никуда не денется. Будет носить корону и рожать наследников. И чем раньше Ситников это поймет, тем лучше. Как поймет — сразу придет к тебе, Четери.
— Может быть, — задумчиво произнес Мастер, глядя почему-то на Макса. — Может быть.
После десерта свадебная феерия начала постепенно остывать. Музыканты наигрывали что-то приглушенное, мелодичное, гости один за другим вспоминали, что завтра на работу, прощались с молодоженами, снова желали всего наилучшего и разъезжались. Светлана, уставшая от счастья, тихо сидела рядом с мужем, прислонившись к его груди и чувствуя крепкую и горячую руку на талии, и то ли дремала, то ли мечтала, со странной улыбкой глядя на упорно танцующие пары. Ушел Зеркалом Дмитро Поляна, с вполне определенной целью уводя с собой пьяненькую Светину подругу. Уехали родители — Иван Ильич уже лыка не вязал и стойкая Тамара Алексеевна вызвала такси и повезла его домой. Ушла телепортом в сопровождении охраны ее высочество Алина Рудлог, попрощавшись с новобрачными и целомудренно поцеловав своего Матвея на прощание в щеку, и тот несколько секунд печально смотрел на закрывшееся Зеркало, затем пошел к столу, налил себе коньяка, выпил и налил еще. К нему подошла мать с уже засыпающей сестрой, и он кивнул — нужно было перенести их домой. Уходили Светины подруги и одногруппники, и официанты уже потихоньку стали убирать посуду. Встал и Макс — пошел на кухню, к нервничающему ресторатору, и доплатил сколько нужно было. Когда он вернулся, Чет все так же покачивал-баюкал жену, пригревшуюся у его бока, а последние гости под звуки упорно играющего оркестра уже одевались в прихожей.
— Остаток отдай музыкантам, — попросил Четери сонно. Тротт кивнул, пошел к сцене — мимо покачивающихся деревьев, по примятой траве. Музыка стихла. Дирижер с недоверием глядел на толстенную пачку денег — но взял и долго-долго тряс инляндца за руку. Но тот даже не морщился. Странное очарование пустеющего зала и отголосков прошедшего праздника захватило и его.
— Куда вас? — спросил он у Чета, когда вернулся ко столу.
— Домой? — поинтересовался дракон у Светланы. — Или… твои родители вроде нам номер сняли в отеле.
— Домой, — сонно и разнеженно попросила девушка. — Завтра улетать, хочу рядом с ними побыть еще немного.
Макс кивнул, открыл портал, настроившись на отца невесты — и дракон, и его молодая супруга перед уходом крепко обняли его. И ему вдруг стало тепло.
Инляндец остался один. Хозяин гасил верхний свет, оставив несколько ламп, а Макс стоял посреди зала, засунув руки в карманы, и наблюдал, как музыканты складывают инструменты, как приглушенно переговариваются официанты, как сворачивают они скатерти, обнажая темные старые столы, слушал, как гремит посуда на кухне и тихо играет радио с какой-то современной песенкой.
Он шевельнул рукой и волшебный сад начал таять. Снова обнажились серые стены и потертые полы, и потолок опять стал желтоватым, а не иссиня-черным. Праздник закончился.
Тротт постоял еще немного, открыл Зеркало и ушел домой.
Молодожены же, стойко пережившие свою свадьбу, еще долго возились и тискались под душем — родители то ли уже крепко спали, то ли деликатно делали вид, что ничего не слышат. В конце концов Четери отнес уже зевающую Светлану в постель, растянулся рядом — она с нежностью поцеловала его в плечо, уткнулась носом в руку и мгновенно заснула. А он все смотрел на низенький потолок маленькой квартиры и думал, как забавно и сложно складывается судьба. Сила билась, ворочалась в нем тяжелой и требующей выхода волной, зов далекого Города становился все сильнее. Но это завтра. Сейчас веки его тяжелели, хмель и усталость брали свое, и он зашевелился, повернулся, обхватил жену как надо, прижал к себе и тоже заснул. Легким сном совершенно счастливого человека.
А назавтра, после сборов тысячи необходимых вещей, слезных прощаний и обещаний навещать и не забывать, они улетели. Дракон летел очень быстро, а на его спине, уцепившись за твердый шип гребня и замирая от страха, сидела укутанная в сто одежек Светлана.
Но он принес ее не в свой дом. Четери опустился на знакомой площади недалеко от дворца Тафии. Стряхнул собранный скарб, подождал, пока жена разденется, спустится по крылу, и обернулся в человека. И они вдвоем пошли к высоким, ждущим именно их воротам.
На этот раз резные двери откликнулись ему. Засветились, заскрипели натужно и стали открываться, разгребая песок. И в тот момент, когда он ступил на территорию дворца и замер, раскинув руки и запрокинув голову, от ног его полилась по истощенной, иссушенной земле сокрушительная сила потомка Воды и Жизни. Город-на-Реке стал оживать. Все еще белело сухим дном русло реки Неру — но по улицам катилась зеленая волна, прорастая деревьями, травой и дивными цветами, унося барханы далеко за пределы великого древнего города. Земля гудела опасно, мощно. Света ухватилась за створку ворот, с содроганием глядя на застывшего, напряженного, ушедшего куда-то далеко в неведомые ей сферы мужа и пыталась устоять на почве, подрагивающей от поднимающейся из глубоких слоев воды. Взрывались водяной пылью и начинали бить холодными струями старые фонтаны, наполнялись пруды, дворец словно очищался от вековой пыли и снова блистал белым и лазоревым, а Четери вдруг рухнул на колени и закричал от боли, срывая голос.
И разом все стихло. Он повалился на бок — и Света бросилась к нему, схватила за плечи, обняла, прижала к себе.
— Четери, Четери. Чееет! Да что же это!
Дракон пошевелился, открыл глаза — болезненные, яркие, неземные.
— Не кричи, женщина, — сказал он сипло. — Вот так, подержи меня еще немного, погладь… да. И пойдем принимать хозяйство. Теперь это твой дом.
Далеко на западе от них, в столичном городе Истаиле, Нории, теперь уже Владыка владык, склонив голову, слушал просыпающуюся Тафию. И улыбался — радостно и чуть горько. Теперь ему станет легче. И теперь ему было еще тяжелее.
Глава 10
Выскочившие на мороз покурить студенты наблюдали, как на стоянку, предназначенную для особых гостей, въезжает очень дорогой автомобиль представительского класса. Машина припарковалась, вышел степенный водитель в форме, открыл заднюю дверь — и на прихваченный снежком асфальт ступила женщина, сразу же привлекшая внимание тех, кто еще не глазел в сторону автомобиля. Гостья была шикарна — в свободном зеленом пальто с меховой опушкой по воротнику и рукавам, в шляпке, с элегантно уложенными черными волосами и ярко-алыми губами. Лицо ее было скрыто под полумаской.
Женщина взяла сумочку, поблагодарила водителя и уверенно направилась к дверям университета — под гробовое молчание обычно шумных студентов.
— Все, я влюбился, — потрясенно произнес Дмитро Поляна, когда за посетительницей закрылась дверь.
— Ты каждую неделю влюбляешься, — прогудел Ситников насмешливо. Выпустил дым, снова затянулся. — А на этой неделе даже дважды. Как вчерашняя подружка невесты?
— Да, — отмахнулся Поляна, — это так, на одну ночь. А тут, — он цокнул языком, — высший класс, Матюха. Такую даже раздевать страшно. Но хочется!
Екатерина Симонова, и не подозревая, какой шквал любопытства вызвала, легко поднималась по винтовой лестнице в башню ректора. Она смутно помнила расположение помещений в университете еще с тех времен, когда они с матерью в одиннадцатом классе ездили сюда узнавать о поступлении. Сейчас никто бы не подумал, что ее светлость волнуется, точнее, отчаянно трусит. Но она привыкла скрывать эмоции. Лишний слой пудры, красная помада как сигнал — «я независима и самоуверенна». Ледяной взгляд. Расслабленные плечи — чуть перестанешь следить, и тут же сожмешься, сгорбишься, привычно опустишь глаза вниз.
С утра дочери в первый раз пошли в детский сад — Катя очень переживала по этому поводу, просто отрывала их от себя, хотя до этого они прекрасно проводили время без нее, с няней. Проводила, повздыхала. Покосилась на бар с коньяком, сглотнула и отвернулась. Еще раз перечитала вежливый ответ от Александра Свидерского. Лорд ректор будет счастлив видеть ее светлость, супругу большого друга университета, в 12:30, в четверг, если это время для герцогини удобно. Если леди занята в указанное время, просьба сообщить, когда ей удобно будет подъехать. С уважением… и так далее.
Ей все казалось, что это письмо — пропуск в какую-то новую для нее жизнь. Возможность перевернуть страницу, стать не Екатериной Симоновой, тенью супруга, а полноценным человеком.
Почти три часа она готовилась к визиту. Вызвала стилиста и парикмахера. Подобрала одежду — женственную и строгую. Образом своим она осталась довольна. Классическое шерстяное темно-синее платье с юбкой-карандашом ниже колен, поясом того же цвета и широкими рукавами на три четверти. Уложенные волнами волосы, открывающие шею. Тюбик любимой «защитной» алой помады в клатче.
И две таблетки успокоительного, чтобы не дрожали руки и не срывался голос.
— Екатерина Степановна? — пожилая женщина, сидящая за столом перед кабинетом ректора, подняла голову и постаралась любезно улыбнуться. Вышло так, будто она давненько этого не делала. — Здравствуйте, ваша светлость. Александр Данилович ждет вас.