— Только не вы, — серьезно сказал Люк. Впереди церемониймейстер уже распахивал дверь в зал, слышалась легкая музыка, шум собравшихся. — Я слишком ничтожен для вас, ваше высочество.
— Вы слишком строги к себе, — ответила она без улыбки. И тут же расправила плечи, чуть приблизилась к спутнику — в глаза ударил свет огней и пышное разноцветье бала.
— Ее высочество Ангелина-Иоанна Рудлог, его светлость герцог Лукас Бенедикт Дармоншир! — объявил распорядитель.
Они остановились у входа, давая себя разглядеть. Люк с приличествующей случаю нежностью и гордостью склонился к Ангелине. Та безмятежно улыбалась.
— Вперед, ваше высочество, — сказал он ободряюще. — Сотни жадных глаз ждут вас, чтобы обсудить и растащить по косточкам.
Губы ее дрогнули, и она склонила голову с легким смущением. Эта женщина могла бы стать превосходным агентом — так она играла.
Блестящая пара сделала круг по залу, приветствуя гостей. Остановились перед графиней и графом Кембритч. Люк поклонился отцу, поцеловал руку матери.
— Моя невеста, — произнес он звучно — чтоб все слышали, — принцесса Ангелина Рудлог.
Ани улыбнулась ослепительно и присела перед его родителями в реверансе. Не должна была — но выказала так свое уважение. Лорд Кембритч-старший просто сиял.
— Вы прелестны, ваше высочество, — тепло произнесла леди Шарлотта. — Буду счастлива назвать вас своей дочерью.
— И я буду счастлива войти в вашу семью, — любезно ответила Ани. — У вас достойный сын.
Кембритч-старший после этих слов посмотрел на Люка с такой признательностью, с какой не смотрел за все тридцать пять лет его жизни. И герцогу страшно захотелось сказать что-то ехидное — но от необдуманного поступка его спасла зазвучавшая музыка. Он ввел невесту в круг, родители пошли за ними. Разочарованные гости — скандала не случилось, и все было прилично до скуки — присоединялись к танцу.
Танцевала принцесса прекрасно, и в руках его была совсем легкой, невесомой. Мужчины с нее глаз не сводили. Да и Люк любовался — не мог не любоваться.
Ангелина Рудлог была произведением искусства — ее легко можно было представить в своей спальне, но того, царапающего, темного, застилающего разум, что случалось рядом с Мариной, не было. Удовольствие, но не жажда. Красота, но не желание обладать до стиснутых челюстей и повышения температуры.
Хотя она была бы прекрасным трофеем. Значимым. Если б их знакомство случилось до Марины.
— Вы так задумчивы, Лукас, — с той же холодной усмешкой сказала Ани в перерыве между танцами. — У вас проблемы?
— Ну что вы, — ответил он, — я отдыхаю. О каких проблемах может идти речь рядом с вами?
Второй танец прошел не менее блестяще, чем первый. И дальше их пути разошлись — Ангелина милостиво приняла приглашение Кембритча-старшего, затем кавалеры стали сменять один другого. Люк же потанцевал с матерью — и дальше уже наконец-то приступил к задуманному.
— Леди Уэфри, позвольте пригласить вас.
Милая дама на два года старше его. Светло-рыжая, пухленькая. Его бывшая любовница. Хотя и любовницей-то не назовешь — один раз в королевском дворце разве считается?
— Герцог, — графиня с удовольствием вложила руку в его протянутую ладонь. — Вы так изменились!
— А вот вы, — сказал он тихо и хрипло, — так же прекрасны, как были, — и не дав партнерше опомниться, перевел тему, — сочувствую в связи с гибелью вашего мужа, Джейн. Уэфри был неплохим парнем.
— Вы были знакомы? — с некоторым смущением спросила женщина.
— Конечно, — заверил ее Люк. — Очень переживал его гибель. К сожалению, не мог быть на похоронах, сами понимаете.
— Да, — произнесла она. — Жаль. Я вспоминала вас, Лукас.
— И я, — тихо сказал он. — И я. Может… я могу нанести вам визит, чтобы поговорить о вашем бедном супруге? Меня мучает совесть, что я не смог попрощаться с ним, так, может, вы расскажете о его последних днях?
Джейн Уэфри покраснела и бросила быстрый взгляд в сторону кружащейся в танце Ангелины Рудлог.
— Я ошиблась, — наконец, проговорила она, — вы мало изменились. Заходите, буду… буду рада вас видеть.
— Я счастлив, — почти искренне поблагодарил ее Люк и словно ненароком скользнул ладонью по ее спине.
Он приглашал нужных женщин, заговаривал с нужными мужчинами — легко, непринужденно восстанавливая знакомства с теми, кто имел какое-то отношение к погибшим родственникам дома Инландеров, получал приглашения. И когда церемониймейстер объявил о скором появлении короля с супругой, спешно нашел невесту, беседующую с его матушкой, и направился ко входу в Дармоншир-холл.
Луциус окинул их пару благосклонным взглядом, королева — ледяным. Король с супругой поздоровались с родителями Люка, и монарх, не теряя времени, пригласил принцессу Рудлог на танец — уже раздавались первые торжественные такты моринга. Люку ничего не оставалось, как склониться перед ее величеством Магдаленой и просить удостоить его чести танцевать с ним.
Королева была исключительно любезна. Поздравила с удачной партией, пожелала, чтобы ничто не помешало заключить брак, пообещала лично выбрать подарок. Похвалила устройство бала и оркестр, сказала, что Дармоншир-холл прекрасен. Люк отвечал с благодарностью, делал комплименты. И отчетливо ощущал, как он неприятен партнерше. Решил было, что кажется — но нет, то самое шестое чувство просто вопило, что ее величество его едва выносит. И к почетному месту для королевской четы он вел ее почти с облегчением.
После этого срочно требовалось перекурить — но он еще нашел Ангелину, поговорил с ней немного — а то потом не оберешься слухов, что он надолго оставлял будущую супругу в одиночестве — и пошел в курительную комнату, где собрались любители табака. Краем глаза он заметил, что королева идет в танце с его отцом, что Луциус слишком близко танцует с матерью — и с наслаждением вышел в коридор, свернул в шумную комнату и там, наконец-то, закурил.
Бал продолжался. Гости уже курсировали по всему первому этажу Дармоншир-холла, то и дело к Люку подходили с просьбой показать дом, и он, как радушный хозяин, хвастался кабинетом и бильярдной, библиотекой и каминным залом, небольшим музеем и оранжереей. Его величество Луциус тоже соизволил пройтись по дому — затем махнул рукой, отпуская уже озверевшего герцога.
— Я сам все посмотрю, — сказал он величественно. — Не оставляйте невесту.
В веселом и праздничном хаосе бала найти Ани оказалось трудно. Она обнаружилась в окружении кавалеров — уже не в самом бальном зале, а в соседнем, где были выставлены закуски. Принцесса снисходительно выслушивала хорохорящихся перед нею мужчин. Улыбнулась Люку, подтвердила, что все в порядке и позволила проводить себя в зал — где ее тут же перехватили, впрочем.
В конце концов, герцог Дармоншир просто сбежал. Ему нужно было хотя бы двадцать минут покоя, а дом был заполонен гостями. Он прошел в заднюю половину, за библиотеку — там была каморочка, в которой можно было посидеть покурить в одиночестве и дверь которой так хитро была спрятана в углублении стены под лестницей, вдали и от коридоров, и служебных помещений, в темном закоулке, что туда редко кто заглядывал.
Он уже достал сигарету, ускорился, оглядываясь — не увидит ли кто, открыл дверь — и тут же закрыл ее, чертыхнувшись и надеясь, что его не заметили.
Там, у стены, его величество Луциус очень недвусмысленно прижимал к деревянным панелям какую-то даму. Люк поморщился, жалея королеву, быстрым шагом пошел обратно. И остановился, рубанул рукой по стене.
На женщине, обхватывающей короля ногами за бедра, были прелестные сине-серебряные туфли, словно покрытые морозными узорами.
Там же, в коридоре, Люк и закурил, прислонившись к стене, слушая приглушенный шум бала — если кто из любопытных гостей решит заглянуть сюда — надо его перехватить и увести. И он стоял и выпускал дым, глядя на противоположную стену, и было в лавине поднявшихся эмоций что-то неожиданно детское — то ли растерянность, то ли обида, то ли отвращение, щедро замешанные на стыде.
— Мда, — пробормотал он себе под нос, — взрослые же люди…
Через четыре сигареты дверь каморки скрипнула, и оттуда появился свежий и бодрый его величество Луциус. Увидел герцога — но шаг не замедлил. Подошел. Достал портсигар — и Люк молча прикурил ему.
— Осуждаешь? — произнес король через несколько секунд, повторяя вопрос, который задавал на охоте. — Или считаешь, что я оскорбил твое гостеприимство?
Его глаза были темными, сытыми, и голос был расслабленным, низким. Люк поморщился. Он много чего хотел бы ответить, но не стал, пережидая первый всплеск злости. Инландер спокойно глядел на него, покуривая, и ждал ответа.
— Ни в коем случае, — с легкой язвинкой ответил герцог. — Я слишком люблю матушку, да и не по рангу мне оскорбляться, ваше величество, — Люк красноречиво взглянул на сюзерена, — раз уж вы не сочли свои действия… неосторожными.
Инландер хмыкнул.
— Тебе ли не знать, Лукас, что осторожность иногда уходит на последний план. Пойдем, проводишь меня в зал. Не стоит смущать твою мать. И не суди — ни меня, ни ее.
Люк глубоко вздохнул, зло смял тлеющую сигарету и снова промолчал. Прав Луциус, не ему их судить — после того, как он сам столько раз терял голову рядом с Мариной. Стоило жизни один раз ткнуть его в зеркало — и опасность, которой он подвергал принцессу Рудлог, стала очевиднейшей. Самое смешное, что он и сейчас не был уверен, что это знание убережет его от будущих безумств.
В бальный зал они вошли так, будто только вернулись с прогулки по дому. Его величество подошел к сидящей на удобной софе королеве, окруженной сопровождающими их придворными, что-то сказал ей, и она согласно кивнула. Люк повернул голову — рядом с ним встала Ангелина Рудлог, такая же безмятежная, как в начале бала.
— Я доволен тем, как вы устроили все, Дармоншир, — высокомерно сказал король Инляндии. — Мы удаляемся. Ее величество, — он кивнул на все еще сидящую супругу, — быстро утомляется на подобных мероприятиях. Принцесса, — Ани склонила голову, — с вами и вашим женихом мы вскоре встретимся на свадьбе вашей сестры.