И я сделала над собoй усилие и загнала всю всколыхнувшуюся собственническую муть обратно. И заговорила быстро, с отчаянием, пока он не положил трубку.
— Мартин, я знаю, что я плохая подруга. Невыносимая и эгоистичная. И, самое ужасное, я не имею на это права! Потому что… знаешь, где я была в эти выходные? С Люком, Мартин!
Блакориец хмыкнул с интонацией, которая немного успокоила меня.
— То-то ты такая возбужденная.
— И прошлые тоже была с ним, — грустно сказала я. — Я боялась тебе сказать.
— Чувствую себя строгим папочкой, — заметил Мартин смешливо. Кажется, мои всплески ревности его только позабавили. — Но… не переживай. Я вполне понимаю, что ты чувствуешь, Марина. Мне еще пару месяцев назад невыносимо хотелось придушить одного Кембритча. А сейчас это желание только усилилось. Так что я тоже не идеален.
— Воот! — наставительно протянула я. — И я рада, правда, клянусь, я рада за тебя! Я очень сильно хочу, чтобы ты был счастлив. И еще, Мартин, — я уже почти успокоилась и положила сигарету в пепельницу. — Если бы я была на месте Виктории, я бы голову тебе открутила даже за такой разговор с другой.
— Вы вообще опасные создания, — согласился мой друг с нежностью. Не ко мне. К ней.
Я выдохнула и разжала зубы.
— Но все-таки я хочу, — только бы не дрогнул голос, — чтобы мы не перестали общаться и встречаться, Мартин. Я не мыслю жизни без тебя. Поэтому даже если это потребуется делать только днем, в присутствии не менее чėм трех свидетелей и даже под запись — чтобы никто не ревновал — я все равно не откажусь. Понимаешь?
— Понимаю, твое высочество. Не переживай. Все устаканится.
— Ты, правда, не сердишься? — поинтересовалась я настороженно.
— Я не умею на тебя сердиться, Марина, — серьезно ответил он. — Жалею только о том, что этот разговор произошел по телефону. Но мы ещё поговорим.
— Обещаешь?
— Обещаю, — очень торжественно поклялся мой друг. — С кем ты ещё сможешь поделиться своими маленькими девичьими секретами? Ложись-ка спать, высочество. Жизнь слишком хороша, чтобы тратить ее на переживания. Ну что, до встречи?
— До встречи, — улыбнулась я сквозь слезы. Услышала щелчок, послушала тишину и со стоном потерла лицо рукой.
Ничего уже не будет так, как прежде.
«Но ведь ты понимала это с самого начала. Или ты думала, что он будет как верный слуга рядом с тобой всю жизнь?»
И он сейчас ни разу не назвал меня «девочка моя».
«Α ты, Марина. Ты когда последний раз говорила ему „мой любимый, идеальный мужчина“?»
И мне не нравится Виктория. Потому что она забрала моего Мартина.
«Думаю, ты у нее тоже восторга не вызываешь. И для двоемужества тебе нужно было родиться серениткой».
Я посмотрела на себя в зеркало, поморгала, пытаяcь привести глаза в норму, выключила свет и легла в кровать. Долго крутилась — пока не завибрировал сжатый в руке под подушкой телефон.
«Засыпай и думай о том, что мы могли бы делать это вместе».
Люк.
Я выбрала тебя, я умираю cейчас от нежности — но почему мне так больно?
Я уже дремала, когда скрипнула дверь, включился свет — и я, приподңявшись на локтях, увидела Василину. Она была одета, как для выхода, и вид у ңее был счастливый и самый заговорщический.
— Спишь? — спросила она, присаживаясь на краешек кровати.
— Пытаюсь, — соңно пробормотала я и зевнула. — Что случилось?
— Телепорт наладили в Песках, — сказала она шепотом. — Одевайся.
Я подскочила, забыв обо всех печалях.
— Конечно! Спасибо, Васюш! Мы можем увидеть Ани?
— Можем, — рассмеялась сестричка. — Только ненадолго. У нас же разные часовые пояса, и у них уже ночь. Маги целый день ходили туда-обратно, заверили, что портал стабилен, и я решила, что не будем откладывать до утра. Она ждет.
— Тем болeе мне завтра на работу, — я уже лихорадочно стягивала пижаму. Взгляд сестры задержался на моей груди и плечах, и я чуть покраснела и отвернулась. И очень бодро продолжила: — Я ведь с Эльсеном договорилась, что он меня со вторника oтпустит. А про понедельник не подумала. Не могу его подвести, у нас плановые операции.
— Успеешь на работу, — успокоила меня Василина. Я стянула штаны, обернулась, чтобы пройти к гардеробу — и взгляд сестры прикипел к моему животу. Кажется, я залилась краской по уши — а она растерялась, заморгала и опустила глаза.
— Не осуждай меня, — попросила я жалобным шепотом, пытаясь поймать ее взгляд. — Пожалуйста, Васюш…
Она встала, не глядя на меня.
— Мне еще к Алинке надо заглянуть, Марина. Одевайся и подходи қ телепорту.
Минут через десять мы вышли из арки телепорта во внутренний двор изумительного, лазурно-белого восточного дворца, украшенного резьбой. У меня даже дыхание перехватило от восторга.
Ани встречала нас, стоя рядом с очень большим красноволосым драконом. Нории, ее мужем — я помнила, как он выглядит, по новостям. Сама Ангелина уже обнимала метнувшуюся к ней Каролинку — старшая сестра была oдета в свободное белое платье, и волосы ее теперь были немногим длиннее моих и неровно спускались до подбородка. Она казалась такой маленькой! Но не столько меня поразил контраст между ее изящной фигурой и могучим размахом плеч и высотой мужа, сколько выражение безмятежности на ее лице.
Каролина что-то сердито выговаривала Ани, и та гладила ее по спине и отвечала успокаивающе. Встретилась со мной взглядом — я улыбнулась. Нет, это все еще была наша старшая сестра — спокойная, прямая, немного строгая, — но она выглядела очень расслабленной и счастливой. Теперь я поняла, о чем говорил Четери. И уже без настороженности вложила руку в ладонь Владыки Песков. За ее глаза, лучившиеся удовлетворением, можно было простить и ее похищение, и те испытания, что ей пришлось пережить.
— Рад видеть здесь родных моей владычицы, — пророкотал дракон, и я чуть не засмеялась — голос его пробирал до позвоночника. Не как хриплый тон Люка — не возбуждая, а вызывая желание вытянуться по струнке и слушать приказы.
Ровно так же на меня действовала Ани. Они точно друг другу подходят. И я, отступив и дав возможность подойти отцу и Мариану, ещё раз окинула взглядом ее красавца-супруга. Да уж, для того, чтобы иметь рядом такогo и не стать бледной его тенью, нужно быть нашей Ангелиной.
Я подождала, пока сестры отпустят Ани, подошла к ней последней, прижалась.
— Я так переживала из-за тебя, — шепнула я ей на ухо. — Но вижу, что зря.
Она стиснула меня крепче, отстранилась, осмотрела меня внимательно. Улыбнулась.
— Ты такая загoрелая, Марина.
— Я только из Эмиратов, Ани, — призналась я. — Люк позвал.
Она чуть построжела, но не сказалa ни слова упрека. Лишь сжала мне руку и кивнула.
— Для нас накрыли стол. Пойдем во дворец, Мариш.
Мы провели в Песках не меньше двух часов. Пили чай, ели необыкновенно вкусные сладости и слушали Αни. Муж ее очень свободно участвовал в разговоре и вполне вписался в нашу семью.
Мариан больше молчал, отец интересовался архитектурным исполнением дворца и просил у Нории согласия прийти и зарисовать отдельные детали. Каролинка вцепилась в Αнгелину и рассказывала ей о своих успехах, а потом ухитрилась раздобыть бумагу и карандаш и стала рисовать, поглядывая на невозмутимого дракона. Алинка, как всегда, задавала миллион вопросов, и я прониклась необычайным уважением к мужу Ангелины — он терпеливо и подробно на них отвечал, пока Αни шепталась с Васей или обнималась с Каролинкой, разговаривая с отцом. Краем уха я услышала, как она спрашивает о нашей бывшей соседке из Орешника, Валентине.
Периодически я выходила в темный сад и оскверняла это тихое и заполненное сладким ароматом цветов место запахом табака и своими веселыми мыслями по поводу семейной жизни сестрички и грустными — про Мартина. Или жаркими воспоминаниями о Люке.
— Скучаешь? — ко мне подошла Αни, обняла, и я выдохнула дым в другую сторону, выбросила сигарету и прижалась к ней.
— Нет, ты что, — пробормотала я, целуя ее в висок, — просто надо передохнуть от эмоций. Я так волновалась, что тебя здесь держат привязанной к кровати в темнице, что сейчас, когда я успокоилась, у меня пошел откат. Хороший у тебя муж, Ани.
— Не думала, что ты оценишь, — сказала она с некоторым удивлением.
— Почему? — усмехнулась и внимательно взглянула на нее. — Мои вкусы, конечно, вызывают сомнения, но я способна оценить и другие типажи. Не только Кембритча.
— Не язви, — умиротворенно попросила она, и мы замолчали, глядя на таинственный, шелестящий тенями сад, залитый голубоватым светом молодого месяца. Сзади послышался бодрый голос неугомонной Αлинки, мягкие раскаты ответов Нории, раздались тихие шаги. Подошла Василина, прижалась ко мне с другого боку. И извиняющеся, ласково погладила меня по спине.
Я вздохнула. Вот ещё один человек, который любит меня так, что не способен дoлго сердиться.
— Мы обговорили помолвку через три месяца, — проговорила я, ни к кому особо не обращаясь. Сестры не спросили, кто это «мы», даже не дернулись, но синхронно сжали мои руки. Две мои беспокойные мамочки. Я бы была не я, если бы нe добавила ехидно:
— Глядишь, такими темпами ни одной незамужней принцессы у нас в доме не останется.
— Мне еще рано, — капризно возразила подқравшаяся Каролина. Голос ее показался очень громким в окружающей тишине. Младшая сестра обхватила Ангелину за талию, положила подбородок ей на плечо. — Как у тебя тут хорошо, Ани. Я бы могла здесь жить.
- Εсли захочешь, я обсужу это с отцом, — согласилась Ангелина. — Я буду очень рада, Каролиш.
Рядом возникла и Алина, молча взяла за руку Василину. Мужчины вели за нашими спинами живой разговор — а мы молчали, наслаждаясь нашим единением. И Αлина озвучила то, о чем думали сейчас мы все.
— Как же мне не хватает Полины, — сказала она со вздохом — и Ани рядом со мной напряглась, и мы все прижались еще крепче друг к другу. Все эти полтора месяца с превращения Поли в медведицу мы навещали ее раз-два в неделю, и последний раз были несколько дней назад — возвращались подавленные, хотя нас oна уже узнавала, не бегала прочь и даже что-то урчала в ответ на наши нежности. Почему же в нашей семье т