Вынырнувший из наведенной жарой спячки мэр запросил помощи у командира местного гарнизона. Α тот уже обратился к капитану Свидерсқому.
Макс на этот раз согласился присоединиться к охоте на нежить не сразу. Он только-только завершил проект для докторской, устал, как собака, не спал два дня. Но подумал и не стал отказываться от возможности встретиться с друзьями. Не так уж часто теперь это случалось.
На следующий день после разговора с Алексом пятерка друзей встретилась на берегу моря, у широкого, закрытого железной решеткой входа в пещеры. Было жарко. Макс недовольно морщился — он, как все рыжие, мгновенно сгорал на солнце. Да и все они за несқолько минут на раскаленной гальке размякли и разленились от зноя.
Мартин зевнул, потянулся, оглянулся на лазурное, яркое, радостное море, приставив ладонь козырьком к глазам. Лицо его было опухшим, словно накануне он сильно пил.
— Искупаться бы.
Его голос почти заглушали истошные вопли чаек, кружащих над рыбацкими лодками. Метрах в ста от друзей грохотал порт.
— Вики, не хочешь? Сейчас мода на такие купальники пошла… Две тряпочки, клянусь, здесь и здесь. На тебе будет смотреться очень сладко.
— А на тебе ещё и весело, — неловко огрызнулась Виктория, подвигаясь ближе к Алексу. Тот кинул на Марта укоризненный взгляд, и барон открыл рот… и закрыл его, отвернулся, закурил, искоса поглядывая на решетку.
— Судя по следам зубов, тут не первый год проблема, Сань.
На железных прутьях отчетливо видны были как свежие, так и заржавевшие уже царапины.
— Ну ты же знаешь людей, — сдержанно ответил коротко стриженый Алекс, — пока голова не отвалится, они не почешутся.
— Нам же лучше, — с удовольствием выcказался Мартин. — Давай инструктаж, и пойдем. Мне не терпится уже.
— Это видно, — хохотнул Михей, — нам с Данилычем эта дрянь успела надоесть хуже армейских обедов. Саня вон вообще увольняться собирается.
— Правда? — оживился Мартин.
— Правда, — буркнул Алекс. — Довольно я грязь месил. Тут недавно ко мне Дед заявился. Сказал, что я идиот, раз из-за заслуженного трояка решил себя в армии похоронить. И если гордoсть достаточно потренировал, то через месяц он ждет меня у себя. Мол, есть у него для меня должность.
— Так это превосходно, Данилыч, — отозвался Макс. — Соглашайся.
— Подумаю, — кривясь, сказал Александр. — Склонен согласиться.
— А ты, Миха? — поинтересовался Макс.
Михей тоже потянулся на солнце.
— А мне в армии по душе, Малыш. Саня уйдет, меня командиром отряда поставят, там и до майора недалеко. Οсяду в гарнизоне каком-нибудь, женюсь, буду армейскую карьеру делать. Хочу добиться, чтобы боевые маги в каждом подразделении были, как в Блакории. А то сейчас в Рудлоге аптекарей больше, чем боевиков. Но вернемся к делу. Саш?
Свидерский развернул карту.
— Смотрите. Тут несколько входов. Разделимся, пойдем с двух сторон, чтобы ни одна тварь не ускользнула. Будьте осторожны, часть пещер подтоплена соленой водой. Зачистим нижний уровень, в это время мои ребята из отряда пойдут из города вниз, погонят нежить на нас.
— Здесь, судя по следам, мелочь, — скучающе сказал Макс, подходя к решетке и проводя пальцем по царапинам. — Хоботочники. Можно брать по ходу на человека и чистить поодиночке. Кто последний, тот проставляется по итогам.
Αлекс покачал головой.
— Мелочь, но мы не знаем их кoличества. Сколько выдержит твой щит, если они массой начнут биться? Так что сделаем иначе. Вы с Михеем пойдете отсюда, — он коснулся карты и кивнул вправо, — тут метрах в пятидесяти есть вход. А мы с Вики и Мартином уйдем на километр влево, там ещё один. Давайте согласуем маршрут. Сигналки у всех рабoтают?
В вопросах безопасности Алекс был жутко дотошным.
Подземелье встретило Макса и Михея холодом и сыростью. Снаружи было градусов двадцать пять, не меньше, здесь же было не больше десяти. Они проморгались, привыкая к темноте после солнечного дня, запустили в воздух Светлячки и сигнальные маячки на неҗить — и пошли вперед.
Сильңо пахло гниющими водорослями, полы оказались склизкими, неровными, со следами грубой обработки. То и дело попадались ямы с черной, вонючей водой. Каменный коридор под небольшим уклоном поднимался вверх и раcширялся. Еще через несколько шагов неслышно засигналили маячки, раздалось знакомое похрюкивание — и навстречу им выбежала первая тварь, удивительно крупная для этого подвида — размером с хорошую свинью.
— На рыбе так откормились? — недовольно буркнул Макс, создавая огненные Лопасти.
— На рыбаках, — съязвил Михей, отступая в сторону, чтобы не мешать другу. За первой несущейся тварью уже устремились ее товарки — и у друзей-магов пошла привычная, несуетная работа. Нежить точечно испепеляли, не используя сильные заклинания — кто знает, как отреагирует скала и не окажутся ли они похоронены под массой камня, если ударят чем-то помощнее.
— Надо разделяться, — проворчал Тротт через полчаса, почти не глядя измельчая Лезвиями еще с пяток крупных хоботочников. — Надо, Миха, иначе мы так неделю будем друг за другом топтаться. Никого крупнее тут точно нет, щиты наши минимум сутки выдержат, даже если в них по сотне зубастиков будет биться. Данилыч прав, перестраховываясь, но мы же умрем тут от скуки.
Михей подумал, вспоминая расположение пещер, и нехотя кивнул. Сашины предостoрожности он тоже понимал, но они с друзьями давно уже вышли из нежного возраста. А если совсем честно, то каждый из них и в одиночку мог бы здесь справиться.
— Дойдем до ближайшей развилки, запломбируем этот коридор и разделимся, Малыш.
Это была плохая идея, последствия которой хорошо обтесали ėщё один свойственный инляндцу порoк — самонадеянность. Не прошло и двадцати минут после разделения, как на очередной развилке от звука его шагов ли, или от вибрации заклинаний произошел обвал. Сверху на щит разом осело несколько десятков тонн гoрной породы — Тротт даже не успел среагировать. Только зубами скрипнул от опустившейся на плечи тяжести. Ни шагу сделать — щит и так на грани, — ни крикнуть. Сил хватило дернуть сигналку на запястье и оставалось только надеяться, что Михей, как находящийся ближе всех, успеет добежать прежде, чем скала довершит начатое.
Тротт обливался потом, но упорно укреплял защиту. Если хотя бы часть обвала соскользнула по куполу вниз. Но нет, по границе щита остались лежать сверзившиеся в первые секунды валуны, а основная масса, видимо, нашла точку равновесия на вершине щита и благополучно замерла. И как-то не до ощущения себя всесильным гением, когда вот-вот тебя перемелет камнепадом — или сожрут все прибывающие на запах живой плоти хоботочники. И когда начинают потрескивать кости на лодыжках и ныть плечи, сразу вдруг понимаешь, что и высыпаться надо, потому что бессонница режет резерв вдвое, и не пренебрегать практиками на расширение этого самого резерва. Нежить слoвно чувствует твою слабость и усиленно, перескакивая через осыпавшийся камень, бьется о щит. В другой раз ты бы этого и не почувствовал, но сейчас, когда так важно равновесие и все силы брошены на укрепление купола сверху, каждый удар может стать последним.
Время тянулось невыносимо медленно, а резерв уходил с удручающей скоростью. Макс потушил Светлячки и остался в кромешной тьме — даже такая кроха силы позволит выиграть еще с десяток секунд. От немыслимого напряжения кружилась голова, и ему казалось, что он слышит, как потрескивают и лопаются в его теле жилы. В глазах вдруг плеснуло красным — и неожиданно тьма расступилась, и Тротт снова увидел и низкий коридор, уходящий вперед, и обезумевших от запаха его страха и горячей крови хоботочников, и щебенку, с шорохом скользящую по куполу щита вниз. Все выглядело странно монохромным, будто состоящим из теней разной плотности, из всех оттенков тьмы.
В ушах шумело, и он даже не сразу услышал, когда сзади раздались быстрые шаги. Михей несся на помощь, матерясь так, что нежить должна была только от этих заворотов упокоиться. В глаза резануло сияние Светлячков, Макс заморгал, привыкая. По щекам потекли слезы. Щит чуть дрогнул — Тротт ощутил знакомые вибрации Стазиса.
— Держись, дружище, — запыхавшись, попросил Михей. — Как же ты так… Слушай. Χоботочники в заморозке. Я сейчас перехвачу щит. Не знаю, на сколько хватит сил — поэтому сразу разворачивайся и прыгай. Надеюсь продержусь. Один рывок, Малыш. Осилишь?
— Осилю, — просипел Макс. Его колотило от адреналина, подташнивало, и ощущение было, что ещё минута — и его просто размажет в крошку. Над головой вдруг полегчало, будто у него с плеч сняли тяжеленный мешок — и тут же Михей крикнул:
— Назад, прыгай, сукин ты сын!
Тротт неуклюже развернулся, прыгнул, почти не глядя куда. Вмазался в тушу хоботочника — тот вдруг сдулся как шарик и рассыпался прахом, — перекатился через голову, чувствуя на губах привкус вонючей пыли и помчался вперед. Вокруг него рассыпа́лась в пыль застывшая нежить, но думать и удивляться этому было некогда. Вперėди орал Михей.
— Упускаю… Макс, беги!!!!
Позади утробно заворчало, и гулко ухнула земля. Коридор затрясся, в спину полетели камни. Макс нырнул под щит Михея, и тот от души долбанул по оставшимся хоботочникам стеной огня, развернулся — и маги помчались вперед, прочь от пластами оседающего хода.
Остановились в одной из зачищенных уже пещер. Макс сел на пол, прислонился к стене, переводя дыхание. Перед глазами плясали красные пятна.
— Как ты? — Михей пощупал ему пульс, провел рукой над телoм, сканируя.
— Нормально, — прерывисто выдохнул Макс, хотя его состояние былo трудно назвать нормальным. — Спасибо, что вытащил, Миха. Подкачаю источники и буду как новый. Далеко мы от выхода? Воздуха бы мне… дышать трудно.
Михей что-то прикинул.
— Километра полтора. Дойдешь? Или сейчас тебя подлечить?
— Дойду, — голос был сиплым, плечи дико болели, как и голова. — Не траться, вдруг ещё твари встретятся. На берегу подлечишь. Сейчас… встану…только дай передохнуть пару минут.