– Конечно, – дрогнувшим голосом ответил Игорь Иванович – и побелел от боли, пошатнулся – игла вошла ему в руку.
Пол уже не кричала. Она тяжело дышала, раскинув руки. Глаза ее были закрыты, но она была в своем теле. Дракон, будто потускневший, все ещё держал ее – и лицо его было сосредоточенным, мрачным.
– Не хватит, – сказал он одними губами, не поворачивая головы. – Еще надо.
– Будто не знаю, – буркнул шаман. Сел на землю, достал из своих лохмотьев какие-то мешочки, начал горстями бросать туда серебряные иглы. Сунул один мне, один Игорю, растерянно стоящему поодаль от нас, один Демьяну. Один оставил себе.
– Тяжелая ноша вам, – сказал он наставительно, – каждый день ее к этому миру вашей кровью пришивать. С каждым разом все больнее будет. Каждый день, как солнце встанет над головой, в левую руку. Не пропустите, выдержите – должна вернуться королева. Будете своими жизнями ее здесь держать. А я сделал все, что мог. А сейчас ещё по одной, не мешкайте!
Я сунула руку в мешок, нащупала иглу, зажмурилась – и загнала ее себе в кожу. И пошатнулась от боли, и упала бы, не поддержи меня кто-то.
Когда я пришла в себя, оказалось, что меня крепко держит Мариан, а Вася обеспокоенно гладит по щеке, дует на влажные волосы. Демьян уже сидел рядом с Пол, прижимая ее к себе – руки ее безвольно свисали вниз. Нории поднялся, встал рядом с Ани – та почему-то очень сурово смотрела на него, а он улыбался мягко, спокойно выдерживая ее взгляд. Мне бы от такого точно хотелось сбежать. А Тайкахе медленно обходил нависающий над Полиной и Демьяном ревущий огненный вихрь против часовой стрелки, бросая в него чем-то похожим на соль, и тот утихал, угасал, развеиваясь. Наконец, погас – и старик Тайкахе сел на землю, достал флягу и с удовольствием, тяжело дыша, приложился к ней.
– Она каждый день теперь будет нанедолго оборачиваться, – сказал он Демьяну. – Время нужно. Как закончатся иглы – должна вернуться насовсем. Не обещаю, медвежий сын. Но верю. Теперь только жди. И проявляй терпение. И отнеси-ка ее сейчас в святилище. Не лишним его сила будет.
Демьян поднялся, подхватил на руки Полину и молча понес ее в замок, не обращая на нас внимания. Игорь Иванович проводил их взглядом, и мне стало его жалко. И отца было жалко.
И себя – очень.
На двор опускалась тишина. Плотная, наполненная надеждами и удивлением, неверием и тревогой. Отец под нашими взглядами подошел к Стрелковскому, тихо поблагодарил его:
– Хорошо, что пришел, Игорь Иванович.
– Спасибо, что позвал, – хрипло ответил полковник. И нехотя, через силу посмотрел в нашу сторону.
– Но как же это? – растерянно спросила Василина. Ани, словно что-то сообразившая, коротко взглянула на нее, покачала головой. Мы с младшими вообще слова выговорить не могли.
Все молчали. И очень нужно было разорвать эту тишину.
– Да какая разница, кто у Поли родитель, – с нервным смешком сказала я. – Будто от этого мы меньше тебя любим, отец. Или меньше уважаем вас, Игорь Иванович. Добро пожаловать в семью.
– Да, – Василина словно очнулась. – Это я должна была сказать. Добро пожаловать в семью.
– Поговорите с нами потом, Игорь Иванович, – ледяным тоном произнесла Ани. Стрелковский кивнул, посмотрел на мешочек с иглами, который сжимал в руке.
– Папа, а я-то твоя? – шепотом спросила Каролина.
– Конечно, – печально откликнулся Святослав.
Алина ничего не спрашивала. Она морщила лоб и искоса, тревожно поглядывала на отца.
Я, пошатываясь, высвободилась из рук Мариана, подошла к напивающемуся шаману.
– Тайкахе, – позвала я сипло. – Я что, беременна?
«Глупый вопрос».
Сестры за моей спиной, о чем-то тихо начавшие беседовать со Стрелковским, замолчали, и я спиной почувствовала их взгляды. Не осуждающие. Усталые. Будто я надоела им до ужаса.
- Радуйся, – ласково и укоризненно отозвался старик и погладил меня по коленке. Мягко говоря, радость была последним из чувств, которое я испытала в тот момент. Для начала мне захотелось устроить позорную истерику с криками «не хочу» и «не нааадо». А потом – придушить одного змея с соблазнительным голосом и темными порочными глазами.
«Как будто он один виноват».
«Себя-то я придушить не могу», – огрызнулась я, с ужасом соображая, что же теперь делать. Шаман подергал меня за край платья, и когда я снова посмотрела на него, протянул мне какой-то корешок на веревочке.
– Бери, – проскрипел он, – и не печалься. Дитя будет здоровым. Только мужа возьми себе поскорее, негоже такие силы тратить, соколиная дочь.
Я заторможенно сжала в кулаке корешок, потеребила себя за серьгу и повернулась к сестрам.
– Ну что, – сказала я едко и вызывающе, чувствуя себя актрисой в плохом спектакле, – похоже, вам удалось-таки сбыть меня с рук, сестрички. Радость-то какая!
Вася тяжело вздохнула, я посмотрела на нее, на обеспокоенную Ангелину, шмыгнула носом и решительно вытерла зачем-то льющиеся по щекам слезы.
Глава 17
В замке начали зажигаться огни, над нами сияющими волнами восстанавливался погодный купол, а старый шаман за моей спиной внезапно громко всхрапнул. Я испуганно оглянулась на него – Тайкахе потер глаза, качнулся пару раз и медленно склонился на бок, продолжая храпеть. Незакрытая фляжка покатилась из его руки, и я заторможенно присела, подняла ее, поискала взглядом пробку и не нашла. И на всякий случай пощупав старику пульс, поставила емкость рядом с ним.
Пусть спит. Так прыгать – и молодой бы без сил упал.
К нам от дверей замка направлялся Хиль Свенсен.
– Телепорт для вас готов, – сказал он тихо и покосился на Игоря. Видно было, что берман хочет что-то спросить, но сдерживается.
– Спасибо, подполковник, – Василина взяла за руку задумчивую и расстроенную Алинку, которая все разглядывала шамана, посмотрела на меня. – Мариша, пойдем, обсудим все?
Я неохотно кивнула, сделала шаг – и опять оглянулась на Тайкахе.
– Подполковник, – позвала я просительно, – а можно его куда-то перенести? Тут холодно. Нехорошо, он столько сил отдал, а мы уходим, даже не сказав спасибо.
Берман блеснул зубами в короткой одобрительной улыбке.
– Не беспокойтесь, ваше высочество. Конечно, мы не оставим его здесь. Для почтенного Тайкахе приготовлены лучшие покои. А поблагодарите, когда отдохнет.
Мы направились по спящему замку к телепорту. Мне не хотелось ни о чем думать, мне хотелось курить и страдать, и поэтому я отстраненно слушала тихие разговоры родных, смотрела на спину идущего впереди Свенсена и ощущала себя так, будто меня на эшафот ведут.
– Игорь Иванович, – негромко обратилась к полковнику Василина, идущая рядом с хмурым Марианом. – Присоединитесь к нам сейчас? Нам нужно поговорить.
– Обязательно, моя госпожа, – голос Стрелковского был сдавленным, глухим. – Только прошу дать мне немного времени. Я схожу домой, приведу себя в надлежащее состояние.
– Конечно, – успокаивающе согласилась Василина. – Мы будем в семейной столовой. Я распоряжусь, чтобы вас провели к нам.
– Мне нужно сейчас побыть со своей семьей, – холодновато говорила Ани Нории. – Я вернусь, когда мы пообщаемся. И задам тебе вопрос, муж мой.
– Сердишься, шари? – с легкой насмешкой интересовался ее непробиваемый супруг. Я услышала, как она недовольно задержала дыхание, краем глаза увидела, как склоняется дракон к ее уху и что-то шепчет – и тут же отвернулась, потому что моя ледяная сестра начала краснеть.
Я усмехнулась. Если бы нужно было придумать лозунг к их отношениям, то я бы взяла мое вечное удивленное «Кто бы мог подумать?!».
Браво, дракон.
– Сейчас вам нужно идти спать, – толковал отец Алине и Каролинке. Младшенькие жались к нему, как цыплята к маме-курице. – Я вам завтра все расскажу. Алина, у тебя экзамен, нужно выспаться.
– Все равно не засну, – пробурчала наша студентка и зевнула. – Я все выучила. Отдохнуть, конечно, надо, а то у меня даже руки трясутся. Но ты ведь, как всегда, пропустишь самое интересное, чтобы не ранить нашу психику, – занудно добавила она. – Пусть Каролинка идет спать, а я послушаю.
– Я не пойду, – капризно надула губы младшая и тут же просительно заглянула отцу в глаза. – Папа, можно с вами, пожалуйста?
– Ты еще маленькая слушать о таких вещах, – строго сказал отец.
– Я все равно все поняла! – обиженно, повысив голос, заявила Каролина. – Мама изменила тебе с Игорем Ивановичем, и родилась Полина!
Мы все обернулись на нее – и пришел ее черед краснеть. Свенсен, идущий впереди, чуть ли не запнулся и ускорился, деликатно отходя подальше. Стрелковский помрачнел еще больше.
– Ой, замолчи ты ради богов, – устало сказала я опустившей глаза Каролине, подошла и взяла ее за руку. – Много ты понимаешь, малышня.
– А у тебя правда будет ребенок? – спросила она любопытным шепотом. Алинка молчала, но так же заинтересовано поглядывала на меня.
Я невесело вздохнула, спиной ощущая, как все прислушиваются к разговору.
– Может, старик ошибся.
Муж Ани посмотрел на меня и покачал головой.
– Не ошибся? – безнадежно поинтересовалась я.
– Нет, – пророкотал он – и снова улыбнулся нахмурившейся Ангелине.
– Спасибо, что не оставил мне надежды, – уныло поблагодарила я. Нории подбадривающе дернул губами и отвернулся. И от его этой улыбки и окончательного приговора мне вдруг стало невозможно спокойно. А что теперь нервничать?
У телепорта нас ждал пребывающий в извечной хандре Зигфрид. Открыл Зеркало Игорю, настроил переход в Истаил для Нории. Посмотрел на наши лица, понял, что он сегодня не главная звезда печали, и оперативно скрылся, переправив нас всех во дворец.
Беловолосые Рудлоги, топорща кружевные высокие воротнички и сверкая золотой вышивкой с одежд, укоризненно смотрели на меня со стен Семейного крыла. Сестры потерянно и сочувственно молчали.