Мартин фон Съедентент единственный успел отреагировать на перекошенное лицо короля Луциуса: притянул ближе стоящую рядом Викторию, закрыл себя и её мощным щитом… и только потянулся набросить дополнительный на его величество Гюнтера, как их защиту смяло, взрывом оглушило до звона, ослепило и откинуло назад, впечатав огнем в разрушающиеся стены склепа - и понесло дальше. Барон, сжав зубы, крепко удерживал Викторию, укрепляя щит, волшебница пыталась стабилизировать полет, отправляя из-под щита в разные стороны «якоря» - но ничего не вышло - и она запустила заклинание левитации, подняв их двоих высоко над растущим огненно-дымным грибом, над разлетающимися в разные стороны обломками. Гриб, вспухший огнем и черной сажей дыма, так же быстро выдохся - на могильном холме гореть было нечему. И маги медленно опустились вниз. В мешанину из камня, земли, стекла, обугленной плоти и клочков одежды.
Дождь закончился. Разошлись облака, и, словно в насмешку, засияло в окне голубого неба чистенькое радостное солнце.
Вики от шока слова не могла сказать. Они с Мартом молча и быстро шагали вперед под общим щитом, на который оседала каменная пыль, в надежде найти выживших - и понимая, что в этом пекле никто не мог спастись.
- Смотри в первом теневом спектре, - вполголоса сказал Мартин, - чтобы увидеть ауры. Если под завалами кто-то есть - только так сможем обнаружить. Но… вряд ли. Если бы я не успел укрепить щит, то и мы бы не выжили, Вик, а что уж говорить о других… секунды мне не хватило…
Она переключилась на магический спектр, огляделась - и к ужасу и удивлению своему обнаружила слева, в мерцающем от жара воздухе, мощное, судорожно подрагивающее белое сияние. Март уже шагал туда, Вики бросилась за ним по горячим камням - и остановилась, словно налетев на стену.
За вонзившимся в пол огромным обломком купола лежал, наполовину придавленный им,
чудовищно обожжённый и искалеченный король Луциус - но, несмотря на страшные раны, он был ещё жив. Грудь мелко поднималась и опускалась, пальцы на руке сжимались и подрагивали от боли. Его трудно было бы узнать - если бы не клочки рыжих волос и голубые глаза, устремленные в небо.
- Я сейчас обезболю, ваше величество, - с дрожью в голосе проговорила Виктория, запуская заклинание. Лицо короля чуть дрогнуло и расслабилось, он скосил на подошедших глаза, зашевелил губами, что-то пытаясь сказать и хватая ртом воздух. Вики стала перед ним на колени, на горячие камни, Мартин подошел с другой стороны, провел над Луциусом руками, поджал губы, поморщился. Глаза Виктории наполнились слезами.
- В стазис, - тихо предложил Мартин. - Попробуем вытащить.
Губы короля дрогнули.
- Не надо, - прохрипел он. - Я не жилец. Я это знаю… Гюнтер… сыновья?
Мартин снова осмотрелся, взглянул Виктории в глаза, покачал головой.
- Все мертвы, ваше величество, - тихо сообщила волшебница.
Луциус с трудом сделал вздох. Глаза его туманились.
- Вот оно… - прошептал король… - воздаяние… Виктория… наклонись… трудно говорить…
Вики послушно наклонилась.
- Письмо, - проговорил он, сипло выдыхая и вдыхая. Его голубые глаза наливались белым сиянием. - Отдашь… новому королю письмо… клянись… то, что найдешь у меня в кабинете… в сером конверте…до этого не открывать…
Он со стоном потянул воздух, захрипел, скалясь.
- … верю тебе, поставь защиту… если кто откроет раньше, чтобы сгорело… если попадет не к тому, чтобы сгорело…
- Все сделаю, жизнью клянусь, ваше величество, - со слезами пообещала Виктория.
- Шарлотта, - король задыхался, втягивая воздух обожжёнными легкими, - скажи… прости… скажи… я верил что… не уйду…
Он сделал ещё два выдоха, силясь что-то сказать - и застыл, глядя в небо. Глаза его засияли белым.
Прямо над ним заворачивался иссиня-черный циклон из туч, распухший уже на полстраны. В центре огромного вихря светилось небесное окно, и там, паря в солнечных радостных лучах, ждал его призрачный змей с сияющими крыльями.
Брат Гюнтер. Вместе по жизни - и в смерти вместе. Рядом парили тени его детей и детей брата - и они ждали, чтобы уйти туда, откуда нет возврата, и ему казалось, что он слышит их клекот и призывные тонкие крики. И Луциус Инландер, судорожно вздохнув последний раз, замер, вырываясь из искалеченного тела, и, расправив изорванные крылья, рванулся вверх, к родным. Но оставались внизу ещё несколько якорей. Посмертный его циклон закрыл уже, наверное, всю Инляндию, и призрачные змеи, облетев места, которые любили при жизни, начали подниматься ввысь, в иные сферы. А тот, кто был Луциусом, хотя и чувствовал уже непреодолимый зов небесного отца, нашел в себе силы, чтобы вновь спуститься к земле и ураганным ветром полететь в Дармоншир.
В столовой, в которой сидели новобрачные и гости - только-только принц-консорт сообщил о покушении в Лаунвайте, - распахнулись от удара ветра все окна, и занавески взлетели до потолка. Люди вскочили - а ветер, разметав все вокруг, ласково и строго потрепал герцога Дармоншира по макушке и плечам, стиснул его в крепких объятиях, погладил по животу испуганно сжавшую кулаки Марину Рудлог и, с невиданной теплой нежностью окутав бледную леди Шарлотту, скользнул поцелуем по ее губам… и навсегда унесся в зовущее его небо.
Четверг, 26 января, Маль-Серена
Королева Иппоталия, управляя колесницей, запряженной четверкой лошадей, медленно двигалась мимо бушующих от восторга подданных к месту проведения конных игр. Почти вровень с ней ехали колесницы ее дочерей, за спиной - мужей. Пахло свежескошенной травой, цветами и морем. Солнце радостно высвечивало мостовую под копытами жеребцов и пышные кроны деревьев, играло в иссиня-черных волосах царицы, касалось ее полных губ - и прекрасная дочь Воды величественно наклоняла голову в ответ на приветствия обожающих ее серенитов.
Царица сегодня была тревожна - ей не нравился ветер, теребящий ленты и флаги и отчетливо отдающий гарью, и океан словно чувствовал ее настроение, покрываясь мелкой раздражающей рябью. Ей бы вернуться в морскую тишь, прислушаться к себе, подумать, понять, что ее тревожит. Но, увы, именно в этот день много лет назад царице посчастливилось быть коронованной, и сейчас не было времени привести чувства в порядок.
Тогда, в день коронации, Талия чуть не утопила остров под цунами. Ее старшая сестра вдруг обнаружила в себе желание уйти служить Богине в храме, а не управлять государством, и пришлось Иппоталии, не прошедшей малую коронацию и уже замужней, принимать венец. И учиться справляться с вмиг обрушившейся на нее стихийной силой.
Хорошо, что тогда присутствовали на коронации и Хань Ши, и Гюнтер, и Луциус, и другие монархи - и сумели сдержать ее мощь, привели в себя. Именно тогда она обратила внимание на веселого широкоплечего и громкоголосого блакорийского короля - и меньше чем через неделю началась их связь, которая продолжалась до сих пор. Он был женат, она замужем - но отношения удалось сохранить в тайне.
Да, она взяла еще двоих мужей, как и полагалось по статусу, и не обижала их - мужья были достойными, крепкими мужчинами из знатных аристократических семей, и отношения в семье были самые уважительные и теплые. Но любила она только одного. И, поглядывая на своих трех дочерей, улыбалась: сильное семя потомка Воздуха не могло не прорасти в ее чреве. Тем лучше, тем могущественнее будут ее потомки. И разве может разгневаться на нее мать-вода, сама не устоявшая перед Инлием-Воздухом в далеком прошлом?
Колесницы царской семьи прибыли к стадиону, и Иппоталия ступила на устланную цветами брусчатку, ласково похлопала ближайшего жеребца по холке и направилась к крутой лестнице, ведущей на царскую ложу. Ветер ударил царицу в лицо, чуть ли не заставив покачнуться, взвыл сердито - и она, оглянувшись, нахмурилась - со стороны Инляндии надвигался чернейший вал туч. Иппоталия начала подниматься - ветер словно взбесился, стегая ее по обнаженной правой груди, по ногам в сандалиях с высокими ремешками, трепля край хитона - но она не останавливалась. За ней проследовали домочадцы - а стадион, заполненный до краев, почтительно встал, приветствуя появившуюся в царской ложе правительницу и подпевая начавшемуся гимну страны.
Талия любила бывать здесь. Ощущать дрожь земли от скачек и любоваться прекрасными жеребцами, словно созданными из мощных штормовых волн. Смотреть на колышущееся море людей на фоне самого настоящего моря - стадион находился в центре Терлассы, на высоком берегу, и белые колонны и портики его амфитеатра прекрасно оттенялись водной лазурью.
Гимн стих, царица опустилась на место. Замершие по кругу участники конных игр двинулись мимо царской ложи, останавливаясь, прикладывая руки ко лбу и сердцу - и каждого дочь Синей приветствовала, милостиво кивая - были здесь и матерые чемпионки и чемпионы (мужчинам не запрещалось участие в играх), были и совсем молодые. Зрители восторженно приветствовали своих любимцев, которых громко объявляли и показывали на четырех огромных экранах, магически подвешенных над полем. В воздухе отчетливо пахло возбуждением и азартом, и Талия глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться. Тучи со стороны Инляндии уже накрыли полнеба, и начался ливень, растекающийся по погодному куполу стадиона. Здесь не чувствовалось ни ветра, ни сырости, но запах гари навязчиво лез в ноздри, вызывая уколы страха.
Шествие участников игр ещё не закончилось, когда скрипнула дверь в ложу. Царица оглянулась - к ней направлялась охранница, а за дверью виднелась крепкая фигура генерала Дареии Адамииди, начальницы службы безопасности. Опытная безопасница не хотела мелькать перед камерами, чтобы не волновать народ.
Охранница остановилась у кресла, и Талия, улыбнувшись очередному участнику, склонила голову, показывая, что готова слушать.
- Простите, моя царица, - шепнула женщина почтительно, - госпожа говорит, очень срочная и важная новость.
Талия сдвинула брови, но поднялась - и старшая дочь, Антиопа, мгновенно переключила внимание толпы на себя, бросив следующей участнице белую ленту в знак поддержки. Народ восторженно взвыл, а царица тихо вышла из ложи в опоясывающий стадион коридор, аккуратно прикрыв за собой дверь, и вместе с Дареией направилась к окну.