- Я ломал, - проговорил он по-блакорийски, - не побрезгуйте.
- Благослови вас боги, - прошептала беженка, одной рукой поглаживая ребенка, а другой принимая угощение. - Как вас зовут?
- Вей Ши, - буркнул наследник, мечтая только, чтобы можно было запереться в пустой комнате и отдохнуть от беспокойных простолюдинов. Ему уже было физически больно от массы эмоций, которые он словил в этот вечер.
- Тогда назовем сына Веем. Ты ведь не против, Ян?
Мужик, судя по блаженной и ошалелой улыбке, был не против.
Когда на город легла темная южная ночь, из ворот храма вышел молодой человек. Он прошагал по брусчатке вниз по склону, мимо спящих и пустых домов, поглядывая туда, где возвышался дворец Мастера и Владыки, и сжимая от снова накатившей обиды зубы. Знать бы, что за два слова он должен ему сказать. Вряд ли это просто «Прости, Мастер». Что-то иное.
Он дошел до берега реки, разделся и спустился в воду. Голубоватый полумесяц освещал тень, плывущую через великую широкую Неру. На этой стороне простирался город, а на той уже стояли холмы, покрытые лугами и лесами.
Через довольно продолжительное время на противоположный берег вышел большой тигр. Свет луны делал его почти черным, но, если бы дело было солнечным днем, случайный свидетель увидел бы, что шкура красавца с широкой мордой и раскосыми умными глазами отливает красным. Тигр поскакал по берегу, как щенок, то ли радуясь чему-то, то ли обсыхая, с наслаждением почесал зудящую спину о ближайшее дерево и понесся в лес.
Вей Ши уже много раз так охотился. Здесь водились косули и редкие рыжие зайцы. Живности еще было мало, но он в зверином обличье был непривередлив, и ему на зуб шел и одичавший пушистый верблюд, и зазевавшийся бурундук. Хищников в округе почти не водилось, а если и были, то из окрестностей города быстро убрались, оставив ареал охоты полосатому хозяину.
Наследник за ночь пробегал огромные расстояния, отдыхая в лесной тиши от людей, приходя в себя. До зари он возвращался обратно, изучив ещё кусочек прилегающих к Тафии лесов. Вот и сейчас, сытый и отяжелевший, он благодушно трусил к реке, удалившись от привычных маршрутов, когда что-то необычное заставило его остановиться. Вей Ши сделал несколько кругов, прислушиваясь к себе и пытаясь понять, откуда здесь, в лесу, ощущение чуждости, противоестественности. Словно поблизости находилось что-то инородное, возмущающее гармоничное течение стихий.
Красный тигр сужал круги, пока, наконец, настороженно фыркая, не остановился у кратера шириной метра три, вокруг которого валом лежала выброшенная из центра земля. Она уже была покрыта травой и вьюнками - на юге растения быстро закрывают собой земные раны.
Ощущение чуждости шло отсюда. Тигр, преодолевая инстинктивный страх, спрыгнул в кратер, ткнулся носом в его центр, зубами вырвал клок травы и вьюнков. И обнаружил небольшую, размером с орех, сферу из странного темно-синего металла, очень тяжелую. От нее-то и пахло чем-то чужим, нездешним. Метеорит?
Дед показывал наследнику небесные камни и учил: осколки внетуринских планет могут быть как стерильно чистыми, легко встраивающимися в новый мир, так и несущими чуждую, конфликтующую с туринской энергию - и тогда они вызывали заворот стихийных потоков над собой, разрезая их, как ножом, могли сделать землю вокруг мертвой, вызвать появление опасных стихийных духов. А то и вовсе звездный камень мог принести с собой иную сущность, что будет нарушать баланс энергий на планете, пока метеорит не изолируют.
Император показывал и как обезвреживать опасных гостей - он окутывал их слоем стихии равновесия. В Йеллоувине в изножия многих статуй Желтого тоже были вделаны найденные метеориты - покровитель мировой гармонии на своей территории легко нейтрализовывал их.
И сейчас, если бы не закрытые дедом способности, Вей Ши мог бы попробовать изолировать сферу, которая не нравилась ему так сильно, что он с трудом преодолевал желание убежать. Он сел рядом, раздраженно хлеща по бокам хвостом, раздумывая, как поступить. Просто оставить на месте и периодически проверять, не появились ли здесь измененные стихийные духи? А если появятся и начнут нападать на людей?
Он как-то ревниво спросил у Мастера, почему рыжему магу подарены прекрасные клинки, а он, Вей Ши, занимается с палкой. И Четери беззлобно ответил:
- Не дорос ты ещё до такого оружия.
- Я заслужу, Мастер, - горячась, сказал наследник тогда. - Как мне его заслужить?
Четери усмехнулся и произнес:
- Заслужишь. Когда научишься использовать в качестве оружия что угодно. Тогда и станешь не ты приложением к оружию, а оно - к тебе. Только тогда ты мастер, когда твой бой равно смертоносен и красив и с палкой, и с совершеннейшим клинком.
- А если ничего рядом нет? - спросил Вей Ши.
- Если нет возможности, стань этой возможностью, - сказал дракон и постучал палкой по земле. - А теперь - бей, Вей Ши.
«Если нет возможности, стань этой возможностью»… Тигр аккуратно взял сферу в пасть и потрусил обратно к реке. Переплыл, опасаясь выронить - от металла за зубами было некомфортно и добыча вполне могла выскользнуть на дно. И, успев до восхода солнца, вернулся в храм и уже в человеческом образе закопал опасный метеорит в корнях вишневого дерева, которое росло внутреннем дворе.
Здесь, в обители Триединого, сглаживались все стихийные всплески и провалы, и заворот энергий над находкой тоже успокоился, рассеялся. А отдохнувший и сытый Вей Ши, прежде чем взяться за метлу, поклонился своему Желтому покровителю и прошептал положенные молитвы.
«Наш прародитель Ши завещал, - говорил дед, - почитай богов и старших мужчин, защищай свою семью и будь справедлив к своему народу. И тогда он не оставит без своего благословения».
Вей Ши, уже подметая двор, покосился в сторону храма, где за статуей Триединого на стенах мозаикой были выложены изображения всех богов, и крепче взялся за метлу. Желтый не отворачивался от порченого наследника и всегда откликался на молитвы теплым ощущением покоя и благости. И сейчас откликнулся. Значит он, Вей Ши, все делает правильно.
И императорский внук уверенней взялся подметать. Ведь пока не появилась возможность совершить что-то, способное восхитить Мастера, придется мести… и сажать картошку… и думать - все-таки что же он такое должен сказать Четери, чтобы тот взял его обратно?
Глава 24
Начало марта, Дармоншир, Марина
Перед глазами плясали круги, а во рту чувствовался вкус подступающей желчи. Я заставила себя потерпеть и ровно, размеренно закончила накладывать швы на поверхностную, слава богам, рану бедра у находящегося под наркозом солдата. Обработала антисептиком, наложила повязку. И только после этого опустилась на стул в углу операционной, не в силах даже снять перчатки.
Только бы не стошнило здесь, только бы удалось дотерпеть до своих покоев.
Двое слуг замка Вейн, которых я волей своей переквалифицировала в санитаров, сейчас отвезут раненого в реанимацию. А его место через некоторое время займет следующий. И так день за днем, сутки за сутками, бесконечная череда операций, осмотров и обработки ран, прерываемая кратким сном, приступами токсикоза и вкалыванием в себя иголок.
Первые раненые прибыли в Вейн в конце февраля, когда я изнывала от беспокойства и разлитой в воздухе тревоги. Люк не появлялся уже несколько дней, и я мрачно размышляла, как трудно быть в ссоре с мужем, когда его неделями не видишь. Когда все же он приезжал в замок, сил у него оставалось только посетить семейный ужин, кратко рассказать об обстановке на фронте и уйти в свои покои спать, чтобы рано с утра снова уехать. Драгоценностей он больше не дарил - и я понимала, что это не из-за нежелания, а из-за нехватки времени и сил, - ко мне почти не заходил. Все наше общение сводилось к вежливому минимуму. Рука, сжимающая мою ладонь, губы, целующие ее и вопрос:
- Как ты себя чувствуешь?
И мой неизменный ответ:
- Хорошо, Люк.
Чувствовала я себя совсем не хорошо, но рассказывать ему про то, как мне больно и плохо из-за ежедневно усиливающейся отдачи от вкалываемых игл или как выматывает меня начавшийся токсикоз, я не собиралась. Как бы я ни была зла на Люка, ему точно сейчас не до женских недомоганий.
Один только раз он зашел в мои покои - утром, до завтрака, когда я толком проснуться не успела. В верхней одежде, собранный, пахнущий свежестью и табаком - сел рядом на кровать, взял мою руку и надел на указательный палец тонкое кольцо с крупным желтоватым бриллиантом. Я подняла ладонь, сонно рассматривая украшение - только чтобы не коситься на Люка и унять желание прикоснуться к нему. Признаться, я даже соскучилась по обилию драгоценностей, которыми осыпал меня муж. Без его внимания и подарков трудно было демонстрировать равнодушие.
Но больше всего я скучала по Люку.
- Я совсем забыл про него, - хрипловато сказал он в ответ на мой вопросительный взгляд. - Это фамильное обручальное кольцо. Хочу, чтобы ты его носила.
Я выразительно пошевелила пальцами.
- Это не то, что ты преподнес Ангелине на помолвку? Она рассказывала.
- Оно, - не стал отпираться Люк. - Тебя это смущает?
- В нашем браке, дражайший мой супруг, - сухо проговорила я, - есть куда более смущающие вещи. Например, что сначала ты надел на меня брачные браслеты, а потом уже даришь обручальное кольцо.
Он усмехнулся, коснулся губами моей ладони и ушел, оставив меня с неприятной тоской внутри, которую я тщетно пыталась заменить злостью.
Я не простила его. Но я устала. Устала от обиды, устала от изматывающей ревности и желания сделать ему больно. А может, это беременность делала меня более мягкой, и на первый план выходили другие вещи. Меня все время мутило, я почти не могла есть и пить - все шло наружу, - и периодически обнаруживала себя сползающей по стеночке в предобморочном состоянии. Виталист Росс Ольвер, как и приглашенный Люком врач, в два голоса твердили, что все в норме, просто организм адаптируется к новому статусу. Спасали меня только прогулки на свежем воздухе.