Часть защитников спешно минировала стены форта, а часть прикрывала их и отстреливала оставшиеся боеприпасы — но заканчивались и коктейли, и патроны, и гранаты для гранатометов… волна инсектоидов уже перевалила через стену и под взрывы мин полилась по мокрому плацу. Запах муравьиной кислоты и пороха щипал ноздри; дождь закончился, и на покрытой трупами, залитой водой и кровью брусчатке играли солнечные лучи.
Дармонширцы разделились — кто-то укрепился за зданием комендатуры, кто-то за казармами — и продолжали отстреливаться. Подкрепления все не было.
— Берегись, — крикнула Бернарду Лариди, расположившаяся с оружием за углом комендатуры. Тут же раздались выстрелы ее тяжелого ружья: бух, бух, — Раньяры.
Берни уже сам видел, и от увиденного холодок бежал по позвоночнику — пользуясь затихающим дождем, к форту неслось несколько десятков "стрекоз". Одна из них после выстрелов задергалась, зигзагами полетела к земле, судорожно взмахивая крыльями.
Майор все стреляла, с невероятной скоростью перезаряжая ружье, стреляли еще две серенитки — но раньяры снижались.
— В укрытия, — крикнул лейтенант Кембритч, понимая, что солдаты не успеют… развернулся — его сбила с ног налетевшая стрекоза, щелкнула челюстями. Всадник сверху что-то крикнул, и Бернарда, выдернувшего пистолет, подхватили крючковатые лапы, проткнув мокрый китель и кожу, и подняли в воздух.
Берни, зависший вниз головой, почти теряющий сознание от боли и тяжело дышащий, видел, как раньяры кидаются на оставшихся защитников — и с добычей в лапах летят следом. В глазах мутилось — но сквозь туман и гул в ушах он смотрел, как на стены удаляющегося Семнадцатого форта медленно забирается огромный тха-охонг, а рядом второй встает на дыбы. Неслись по дороге к крепости боевые машины и грузовики с подкреплением — но было уже поздно.
Его приподняли выше, рядом снова клацнули челюсти — стрекоза, видимо, проголодалась. Всадник рявкнул что-то, и лапы снова опустились вниз — а Бернард от боли ушел в забытье.
ГЛАВА 5
Ночь с пятого на шестое апреля, Дармоншир, Люк
Люк очнулся от того, что кто-то над его ухом размеренно и настойчиво тявкал на несколько голосов. Пошевелился — и застонал, потому что затекло все тело, и ноги сразу свело.
Он несколько минут корчился, переживая судороги и хрипя от боли, которая, казалось, никогда не отступит. Но она закончилась, и он вытянулся на мокром песке, весь покрытый испариной и при этом сотрясаясь от холода. В ушах шумело, вокруг была тьма, и он успел испугаться, что ослеп, — но постепенно зрение фокусировалось, выделяя очертания древесной кроны над головой, а затем и огни городов далекой Маль-Серены на горизонте.
Ночь.
В кулаке болезненно кольнуло. Амулет. Кто-то из водяных духов сражался до сих пор и только что рассыпался водой.
Люк дернулся, переворачиваясь на четвереньки, — и застыл на дрожащих руках, разглядев четверых крошечных тер-сели. Они, похожие на черные пятна, сидели в корнях огромного дерева и смотрели на него жутковатыми красными глазами.
— Боги, — прохрипел он, — сколько я спал?
Псы, понятное дело, не ответили — они разбежались в стороны, наблюдая, как его светлость подползает к стволу и пытается подняться. Ему удалось, хотя закружилась голова и тело повело в сторону, а тер-сели, дождавшись, пока он примет вертикальное положение, пару раз тявкнули и понеслись в сторону моря.
— Спасибо, что разбудили, — прошептал Люк им вслед и закашлялся. Во рту было ужасно сухо, шумело в ушах, и сам он, дезориентированный и слабый, никак не мог прийти в себя.
Сколько же он спал, сколько? Сейчас ночь… ночь того дня, когда он заснул, или уже прошло два или три, как в прошлый раз? Как же так… он вовремя подпитывался и охотился, но сейчас опять голоден и все равно не выдержал без сна, оставив своих людей без поддержки. На убой.
Шум в ушах немного утих — и он наконец-то расслышал далекие выстрелы орудий. Если раньше они сливались в канонаду, то теперь были глухими, отдельными — словно последние судороги умирающего животного.
Но, получается, сколько бы он ни спал, сопротивление еще идет. Значит, форты еще не пали. И надо быстрее поохотиться, потому что он ужасно слаб… и тогда уже лететь…
Люк оттолкнулся от дерева и медленно, увязая в песке, пошел в сторону моря. Через десяток шагов он кувырком свалился в неизвестно откуда взявшуюся канаву, заполненную морской водой, — и несколько секунд лежал в ней, бессильно таращась в черное небо, в котором кружили силуэты знакомых черных теней-змеептиц.
— Да что вам надо, — прохрипел он, не в силах подняться. Одна из птиц спустилась ниже и зависла прямо над ним — длинная, тонкая тень. Крылья ее были похожи на клочки черного тумана, и сама она была живой, ледяной тьмой, которая замораживала, заставляла тело деревенеть, а сознание — гаснуть.
— Пошла прочь, — зло шепнул Люк, дергая рукой. Пальцы коснулись тьмы — их прошил холод, а странная ночная вестница зашипела, словно впитывая в себя его тепло. И его светлость тоже зашипел — от ярости на собственную беспомощность. Выгнулся — птица отпрянула, рванулась прочь вместе с остальными тенями, — а Люк, перевернувшись на живот, перекинулся и, за секунды преодолев пляж, поднимая гигантские фонтаны брызг, ворвался в море очень голодным и рассерженным змеем.
— Вставать, грязь. Кто лежать? Вставать.
Лейтенант Бернард Кембритч пошевелился, приоткрыл глаза — он лежал в полумраке у какой-то холодной стенки на бетонном полу среди стоящих людей. Руки и ноги были связаны. Сильно несло сыростью, муравьиной кислотой, спертым запахом немытых человеческих тел и испражнений.
— Вставать, — Над ним нависал иномирянин, долговязый, одетый в темную одежду, с длинными волосами — все, что успел разглядеть Берни, когда тот, пнув его, взмахнул плетью — и лицо обожгло ударом, рассекшим губы. Лейтенант дернулся в сторону — но свист и звук удара раздались уже рядом. Бернард, облизывая кровь с губ, запрокинул голову: помещение оказалось заполнено людьми, дармонширцами, и под плеть попал один из солдат.
Иномирянин-надзиратель шествовал дальше, щедро раздавая удары во все стороны, — и он здесь был не один. Орали и работали плетьми несколько человек, еще пара десятков иномирян с оружием стояли в центре помещения, а вдоль стен тяжело поднимались офицеры и солдаты Семнадцатого форта, унесенные раньярами. Были здесь и серенитки. Кто-то не мог встать сам, и ему, как могли, со связанными руками, помогали товарищи.
— Кто лежать — пойти на есть охонг, — визжал надзиратель. — Вставать, грязь.
Бернард огляделся — они находились в каком-то огромном ангаре, освещенном тусклыми лампами под потолком. Сквозь стыки крыши и огромные ворота просвечивала темнота. Значит, вечер или ночь. У одной из стен были сложены стекла, блестящие листы металла, упаковки красных кирпичей — видимо, ангар принадлежал какой-то строительной компании. У ворот шевелили лапами-лезвиями четыре охонга с всадниками, держащими в руках автоматы. Уже и оружие освоили, твари.
Неподалеку снова раздался окрик — к Бернарду приближался еще один иномирянин. Сейчас он остановился шагах в десяти от Кембритча, сложив руки за спиной и с выражением крайнего недоумения рассматривая одну из серениток.
— Вставай, малек, — раздался тихий шепот откуда-то сверху, — потом отоспишься. Не привлекай внимания.
Лейтенант Кембритч перевел взгляд на расплывающееся, измазанное грязью лицо майора Лариди, которая стояла у стены почти вплотную к нему. Серые внимательные глаза были ясными, но на лице виднелся кровоподтек, и куртка была разодрана. Берни перекатился на колени и попытался встать. Не вышло — сильно заболело в спине, под кителем потекло горячее. Серенитка, бросив взгляд на иномирянина, мягко присела рядом, подставила плечо — и Бернард, зажатый между ней и стенкой, кое-как смог подняться.
— Баба, отойти, — рявкнул иномирянин, быстро оказавшись рядом.
Майор отступила, но на крикуна посмотрела тяжело, исподлобья — он даже сделал шаг назад от неожиданности, а затем, разъярившись, ударил ее по лицу.
— Опустить глаза. Баба место у ног. Порченый баба сметь воевать.
Берни бездумно рванулся на помощь — майор предупреждающе зашипела, а иномирянин встретил этот порыв кулаком в лицо, а затем перехватил Кембритча за шиворот и изо всех сил ударил головой о стену.
— Не сметь мешать наказывать, — крикнул он ему в лицо. Бернард ошеломленно моргал — снова по лицу текла кровь, а внутри кипела смесь из злости, страха, агрессии и беспомощности. И стыда, что не может защитить соратницу. — Второй раз убить.
Иномирянин брезгливо оттолкнул его — Берни ударился о стенку, но смог удержаться на ногах. В голове гудело, спину дергало от боли.
— Не геройствуй, малек, — одними губами проговорила майор, когда враг отошел. — Не привлекай внимания. Моя задача — отвлечь от тебя, а не привлечь, понял?
Он покачал головой. Не понял.
— Тебя ищут, — так же неслышно бросила она — и замолкла: один из иномирян кинул на нее недобрый взгляд. — Узнали откуда-то, что ты в Семнадцатом. Понимаешь, что будет, если найдут?
— Да, — отозвался Бернард, морщась и разминая связанные за спиной руки. — Я все понял, майор.
Тем временем всех пленных подняли на ноги. Длинноволосый иномирянин шагал туда-сюда перед строем пленных, всматриваясь в лица.
— Я повторять: мы искать брат колдуна, — крикнул он. — Брат колдуна выйти, остальные будут жить рабы. Кто покажет брат колдуна, тот пойдет свобода.
В строю угрюмо и тяжело молчали.
— Кто брат колдуна? — повторил иномирянин, останавливаясь перед комендантом форта, полковником Симерсом. — Говорить. Говорить, — он замахнулся, но не ударил.
— Мы не понимаем, — ровно ответил комендант. — Среди нас нет магов.
— Колдун, — раздраженно и зло пояснил иномирянин, — правитель Дар-мон-шир, превращаться чудовище змей. Кто брат?
— Брат герцога Дармоншира? — уточнил Симерс. — Он служит в армии, но был в другом форте. Я не знаю, в…