и тачка с едой исчезли.
«Ворчуны» все еще смеялись, когда несколько мгновений спустя Ульвиан вернулся. Он протиснулся через скопище людей к потрескивавшему огню, где сидел и грелся Щепка.
— Ты меня обманул, — прерывающимся голосом прошептал Ульвиан. Он боялся заговорить громко, чтобы не сорваться на крик. — Отдавай обратно мой башмаки.
— Я не торговец, мальчик мой. Я не занимаюсь обменом.
В бараке воцарилась тишина. В воздухе, казалось, сгущалась гроза.
— Давай обратно, — потребовал принц, — или я сам их возьму!
— Да ты и вправду дурачок! Как ты мне надоел! Иди спать, мальчик, и возблагодари богов, что я не вышиб из тебя дух, — сказал Щепка.
Сдерживаемый гнев Ульвиана прорвался наружу, и он совершил опрометчивый поступок — замахнувшись, размозжил пустую миску о голову Кагонести. Из уст присутствующих вырвался вздох. От удара Щепка покачнулся, но через мгновение снова пришел в себя и вскочил на ноги.
— Ну а теперь ты остался без башмаков и без миски! — выплюнул он и кулаком ударил Ульвиана в грудь.
Принц со стоном повалился на руки одному из зрителей, который с готовностью отпихнул его обратно к Щепке. Следующий удар кулака Кагонести пришелся в челюсть Ульвиану, и тот, вращаясь вокруг своей оси, отлетел к стене. Щепка последовал за ним.
Принц видел окружающее словно сквозь пелену красного тумана. Он чувствовал, что могучие руки схватили его за рубаху и оттащили от стены, на которую он опирался. На голову и плечи его обрушился град ударов. Каждый раз, когда его сбивали с ног, кто-нибудь поднимал его и снова отправлял обратно, навстречу новым побоям. Тщетно пытался он схватиться со Щепкой. Дикарь повел плечами и, высвободившись из его слабых рук, ударил прямо в солнечное сплетение.
— Хватит уже, Щепка, — вмешался Дру.
— Я должен прикончить его! — резко возразил Щепка.
— Он всего лишь глупый новичок. Оставь ты его, — уговаривал Дру.
— Тьфу! — Щепка плюнул в спину Ульвиану и, потерев болевшие суставы пальцев, вернулся на свое место у огня.
Дру оттащил почти потерявшего сознание принца к его кровати и свалил на нее. Лицо Ульвиана было изуродовано синяками и ссадинами. Левый глаз быстро скрывался под огромным опухшим веком. В конце концов, боль от полученных ран уступила место сну. Голодный и избитый Ульвиан погрузился в милосердную тьму.
Ночью кто-то стащил его чулки.
Барды и лжецы
Молнии били три дня, затем внезапно прекратились. На следующий день — миновала ровно неделя с тех пор, как землю окутала тьма, — небо закрыли облака. Никто не обратил на них особого внимания — это были всего лишь обычные серые дождевые тучи. Они заволокли небо до самого горизонта и плыли так низко, что, казалось, касались высоких башен Квалиноста. А затем полил дождь — сверкающий алый дождь.
Он заполнил канавы и капал с листьев, этот ливень, загнавший всех под крышу. И хотя темно-красный дождь не причинял никакого вреда и мог лишь промочить насквозь, все единодушно признали, что это явление неестественно.
— Ну, по крайней мере, я избавлен от армии просителей, которые жаждали аудиенции во время тьмы и молний, — заметил Кит-Канан.
Он стоял на крытой террасе своего дома и смотрел на юг, на город. Рядом находились Таманьер Амбродель со своим сыном Кемианом. Младший Амбродель был облачен в свое лучшее воинское одеяние — блестящие латы и шлем с белым плюмажем, сапоги из свиной кожи и желтый плащ, такой длинный, что он волочился по земле. Воин отошел на безопасное расстояние от карниза, чтобы дождь не попал на пышный наряд.
— Ты, по-видимому, не опечален этим новым чудом, государь, — ответил Таманьер.
— Это всего лишь очередная ступень, которую мы должны пройти, — стоически произнес Кит-Канан.
— Ух ты! — проворчал Кемиан. — Как ты думаешь, Великий Пророк, как долго это продлится?
По вымощенному плитами полу заструились алые ручейки. Лорд Амбродель убрал ноги, стараясь не угодить в неизвестную жидкость.
— Если я прав, то в точности три дня, — решил Пророк. — Три дня длилась темнота, три дня — молнии. В этом заключен какой-то смысл, но мы недостаточно мудры, чтобы понять его.
— Смысл в том, что мир лишился рассудка, — выдохнул Кемиан.
Отец не разделял его убеждений. Таманьер прожил слишком долгую жизнь и слишком долго служил Кит-Канану, чтобы сомневаться в интуиции Пророка. Сначала он испугался, но, поскольку господин его казался таким беспечным, пожилой эльф быстро подавил свой собственный страх.
Кемиан беспокойно расхаживал взад-вперед, хмуро оглядывая все вокруг серо-голубыми глазами.
— А я хочу, чтобы то, что должно произойти, уж наконец сдвинулось с места и произошло! — воскликнул он, хлопая эфесом меча по ножнам. — Это ожидание сведет меня с ума!
— Успокойся, Кем. Добрый воин должен безмятежно смотреть в лицо испытаниям, а не извиваться подобно взбешенной змее, — увещевал отец.
— Мне нужно что-то делать, — внезапно остановившись, ответил Кемиан. — Дай мне какой-нибудь приказ, Величайший!
Кит-Канан на мгновение задумался, затем вымолвил:
— Отправляйся к Башне Макели и взгляни, не прибыли ли какие-нибудь чужеземцы с тех пор, как начался дождь. Я хотел бы узнать, идет ли такой дождь за пределами моего королевства.
Благодарный за это задание, Кемиан поклонился со словами:
— Да, государь. Я отправлюсь немедленно.
И он поспешил прочь.
Струи красного дождя текли по рукам Верханны, капали с ее неподвижных пальцев. Рядом ерзал Руфус Мятая Шапка. Она вперилась в него взглядом, безмолвно приказывая сидеть тихо.
Впереди, в каких-нибудь тридцати футах, у дымящего, угасавшего костра съежились две темные фигуры. Руфус почуял дым на значительном расстоянии, и Верханна с двумя своими воинами спешились и подкрались к лагерю пешком. Верханна схватила кендера за ворот и прошипела:
— Это те самые работорговцы-Кагонести?
— Они самые, мой капитан, — торжественно отвечал он.
— Тогда мы их сцапаем.
Руфус покачал головой, разбрызгивая по сторонам красную жидкость:
— Что-то здесь не так, мой капитан. Эти парни не станут сидеть у огня на поляне, где каждый их может заметить. Они для этого слишком хитры.
Голос кендера был едва слышен.
— Откуда ты знаешь? Они просто не подозревают, что мы за ними охотимся, — почти так же тихо ответила Верханна. Она отправила одного из своих воинов налево, другого направо, чтобы окружить небольшую прогалину, где обосновались враги.
Руфус беспокойно шевелился, его намокший, поникший плюмаж болтался перед носом Верханны.
— Да успокойся ты! — яростно прошипела она. — Они почти у цели.
Она заметила тусклый блеск доспехов — двое воинов пробирались к своим позициям. Капитан осторожно вытащила меч. Руфус, с несчастным видом пробормотав что-то, извлек из ножен свой короткий клинок.
— За Квалинести! — закричала Верханна и бросилась на поляну, за ней — двое товарищей с высоко поднятыми мечами и тем же боевым кличем. Работорговцы даже не пошевелились. Верханна подбежала к ним первой и стукнула ближайшего врага плоской стороной меча. К ее ужасу, от удара сидящая фигура сразу рухнула. Это оказался всего лишь плащ, натянутый на ветки.
— Что это? — крикнула она. Один из воинов ударил вторую фигуру — это тоже оказалось чучело.
— Трюк! — заявил воин. — Это хитрость!
В следующее мгновение в горло ему вонзилась стрела и он с воплем упал лицом вниз.
— Беги! — взвизгнул Руфус.
Мимо Верханны просвистела вторая стрела, и она стремглав понеслась к деревьям. Руфус зарылся в листья и, перекатываясь, направился в укрытие. Последний воин совершил ошибку, последовав за капитаном, вместо того чтобы броситься к ближайшему от него краю поляны. Он не пробежал и полудюжины шагов, как в бедро ему угодила стрела. Он пошатнулся и упал, выкрикивая имя Верханны.
Капитан вломилась в чащу, с шумом продираясь через подлесок. Достигнув укрытия, она остановилась. Раненый эльф снова позвал ее.
Тяжело дыша, Верханна вложила меч в ножны и прислонилась спиной к дереву. Она хватала ртом воздух, а алый дождь струился по ее щекам.
— Тс-с!
Она вскочила и обернулась на звук. Рядом на четвереньках стоял Руфус.
— Ты что делаешь? — зашептала она.
— Пытаюсь избежать выстрела в голову, — ответил кендер. — Они нас ждали.
— Да уж, точно! — В ярости на саму себя за то, что угодила в ловушку, она заявила: — Надо возвращаться за Риккинианом.
Руфус ухватил ее за щиколотку.
— Не вздумай!
Верханна рывком высвободилась.
— Я не брошу товарища! — настаивала она. Движением плеч сбросив плащ, Верханна осталась в одних доспехах. Вытащив из-за пояса широкий кинжал, она поползла вперед.
— Стой, я с тобой, — громким шепотом окликнул кендер и поспешил за ней сквозь кусты.
Верханна приблизилась к краю поляны. Риккиниан, раненый эльф, затих и не шевелился, уткнувшись лицом в грязь. Другой воин растянулся около чучел работорговцев — странно, но они снова были установлены прямо.
— Пойди сюда, Малявка, — пробормотала капитан. Руфус подполз ближе. — Что скажешь?
— Они оба мертвы, мой капитан.
Взгляд Верханны задержался на Риккиниане. Ее резкие манеры куда-то исчезли — за ее ошибку отдали жизни двое воинов. Она жалобно переспросила:
— Ты уверен?
— Никто не станет лежать носом в землю, если еще дышит, — мягко ответил Руфус, покосился на плащи и заявил: — Лучники исчезли.
Верханна снова спросила, уверен ли он. Тот показал ей:
— Вон там два следа пересекают поляну. Темные эльфы сбежали.
Чтобы доказать свою правоту, Руфус поднялся и медленно прошел мимо погибших эльфов к тлеющему костру. Верханна подошла к Риккиниану и осторожно перевернула тело. Стрела, поразившая его в ногу, не была причиной смерти. Кто-то ударил его в сердце узким ножом. Пылая гневом, Верханна поднялась и направилась к другому павшему. Не успела она приблизиться к нему, как увидела ужасное зрелище: Руфус поднял свой маленький меч и ткнул в спину одно из чучел. Но на этот раз чучело не повалилось! Из-под плаща показались руки и ноги, и фигура вскочила с места.