— Где амулет?
Ульвиан, запинаясь, ответил, что Фельдрин хранит ониксовый талисман в золотой коробочке. Колдун со всех ног бросился к руинам хижины главного строителя.
На лагерь опустилась глубокая тишина. Ульвиан, моргая, оглядел картину разрушений. На стенах цитадели кишели рабочие, и все смотрели прямо на него. Некоторые уже спрыгивали с парапета, без сомнения спеша на помощь Фельдрину.
Дру с проклятиями продирался сквозь обломки хижины. Ульвиан выкрикнул:
— Нам надо бежать! Сюда идут рабочие!
Волшебник, продолжавший яростно рыться в мусоре, даже не удостоил его ответом. Фельдрин снова застонал, уже громче. Ульвиан пробрался к нему через обломки голема. Оттолкнув тяжелую глиняную глыбу с тела гнома, он опустился на колени рядом с ним.
— Я сожалею об этом, мастер Фельдрин, — произнес принц. — Но несправедливость влечет за собой насилие.
Гном закашлялся, и на губах у него показалась струйка крови.
— Не связывайся с Друлетеном, мой принц. Там, где он, лишь разрушение и смерть…
— Ага! — вскрикнул колдун, падая на колени.
Отшвырнув в сторону кусок холста, он обнаружил золотую коробочку. Но, едва наклонившись, чтобы подобрать ее, Дру, вскрикнул от боли и снова уронил ее.
— Ты, грязный червяк! — взвыл он, обращаясь к Фельдрину. — Ты положил амулет в заколдованный ящик!
Но Фельдрин уже потерял сознание, и проклятия Дру пропали зря.
— Иди сюда! — властно рявкнул волшебник. — Подними коробку.
Ульвиан, ответив ему злобным взглядом, огрызнулся:
— Я тебе не слуга.
В конце разрушенной улицы появился первый отряд рабочих из крепости, вооруженных молотами, палками и разнообразными инструментами. Восемь человек подбежали к Мериту и вытащили его из-под мертвой лошади. Воин, неуклюже поднявшись на ноги, выразительно указал в сторону палатки Фельдрина.
— Сейчас не время демонстрировать свою дурацкую гордость! — плевался Дру. — Ты что думаешь, эти идиоты собираются погладить нас по головке за то, что мы натворили? Пора спасаться, а я даже не могу дотронуться до этой проклятой коробки. Возьми ее, говорю тебе!
Ульвиан неохотно повиновался, а затем вместе с волшебником, которого трясло как в лихорадке, они побежали к загону, находившемуся у подножия восточного склона. Принц поймал двух лошадей, приземистых горных пони, и помог ослабевшему Дру взобраться на одного из них. Беглецы, без седел, сломя голову выскочили за ворота, распугивая попадавшихся на дороге животных. К тому времени, как разъяренные рабочие достигли загона, все лошади разбежались, а от преступников осталось лишь быстро увеличивающееся облако пыли.
Мерит грелся у огня, который трещал и искрился в широком каменном очаге неподалеку от палатки Фельдрина Полевого Шпата. Несмотря на сильно поврежденную левую ногу, эльф настоял на том, чтобы лично стоять на страже у дверей главного строителя. Лагерь погрузился в тишину, не видно было ни малейшего движения, кроме колеблющихся в очаге языков пламени. Лейтенант плотно обмотал вокруг горла плащ, защищаясь от подбирающегося холода.
Цоканье лошадиных подков заставило воина поднять голову, и он быстро отступил от костра, укрывшись в глубокой тени, отбрасываемой широкой крышей палатки. Вытащив меч, он крепко прижал щит к локтю. Стук копыт приближался.
Из темноты показался высокий всадник на взмыленном гнедом коне. Лицо и фигуру незнакомца скрывала длинная, похожая на монашескую, мантия с широким капюшоном. Всадник, приблизившись к очагу, спрыгнул с коня. Сняв перчатки из оленьей кожи, он протянул к огню длинные тонкие пальцы.
Мерит настороженно наблюдал за ним. Из-под капюшона незнакомца выплывали облачка пара. Прошло несколько долгих минут, но пришелец не предпринял ничего угрожающего, Казалось, он больше всего озабочен тем, чтобы согреть замерзшие руки и тело. Лейтенант выступил из тени и оказался лицом к лицу с закутанной в плащ фигурой.
— Кто идет? — потребовал он ответа.
— Усталый путник, — промолвил незнакомец. Он говорил, не поднимая капюшона, отчего слова его звучали приглушенно. — Я заметил твой костер издалека и остановился, чтобы согреться.
— Добро пожаловать, путник, — осторожно сказал Мерит.
— Обнаженный меч — необычный знак гостеприимства. У вас в округе свирепствуют разбойники?
— Не разбойники. Все это сотворил один эльф. Чародей.
Незнакомец в капюшоне отдернул руки от костра.
— Чародей! Зачем чародею понадобилось тревожить такое одинокое поселение?
— Злодей содержался здесь в заключении. Он был пленником короля Торбардина и Пророка Солнца, — объяснил Мерит. — С помощью предательства он снова обрел свою силу, разрушил лагерь и скрылся.
Гость провел рукой по лбу, скрытому капюшоном. Мерит уловил у его горла блеск металла. Доспехи? Или просто ожерелье?
Незнакомец начал расспрашивать, каким образом сбежал чародей. Эльфийский воин кратко рассказал ему о големе, не упоминая, однако, имени Ульвиана. Гость задавал бесконечные вопросы, и Мерит почувствовал, что эта ночная беседа утомила его. Нога немилосердно болела, и на сердце лежал камень — как он сообщит эту новость своему государю? Незнакомец в капюшоне, должно быть, жрец, решил он. Только жрецы отличались такой болтливостью и любопытством.
В дальнем конце тропы показалась пара лошадей, и усталость мгновенно слетела с него. Один из всадников был облачен в доспехи. Мерит поднял меч и щит, но незнакомец в капюшоне жестом успокоил его.
— Опусти свое оружие, благородный воин. Это мои друзья, — сказал он и, взмахнув полой темной мантии, обернулся и приветствовал двух верховых.
— Что-то случилось, государь? — окликнул его всадник в доспехах.
— Государь? — повторил Мерит.
Незнакомец обернулся к воину, отбросив назад капюшон, и в свете костра заблестели его светлые волосы. Это был сам Кит-Канан.
— Великий Пророк? — воскликнул Мерит. — Прости меня! У меня и в мыслях не было…
— Все в порядке, — махнул рукой Кит-Канан, и к пылающему костру подъехал Кемиан Амбродель со своим отцом, Таманьером.
— Вас всего трое, Величайший? — удивился Мерит, оглядывая тропу в поисках остальных-всадников. — А где же твоя свита?
— Со мной небольшой отряд, он остался выше на перевале, — объяснил Кит-Канан. — Я спустился вниз с Амброделями, чтобы выяснить, что произошло. Даже в темноте лагерь выглядит, словно по нему пронесся ураган.
Мерит подробно рассказал о Друлетене, Ульвиане и големе, на этот раз ни о чем не умалчивая.
— Во главе отряда из пятидесяти рабочих я отправился в погоню за принцем Ульвианом и Друлетеном, — закончил он, — но пешком нам нечего было и надеяться настичь их.
— Ничего, лейтенант. С Фельдрином все в порядке? — спросил Пророк.
— У него сломано несколько ребер, но жизни его ничто не угрожает, государь, — с вымученной улыбкой ответил Мерит.
Кемиан отпустил молодого воина спать. Когда лейтенант скрылся, Кит-Канан сбросил свое монашеское одеяние — он был облачен в полные боевые доспехи.
— У меня было предчувствие, что произойдет нечто злодейское, — мрачно проговорил Кит-Канан. — Теперь мне надлежит все это исправить. Завтра мы с лордом Кемианом возьмем отряд кавалерии и отправимся в погоню за Друлетеном.
— А как же принц Ульвиан? — спросил Таманьер.
Тишина в лагере нарушалась лишь негромким треском огня в очаге. Пророк пристально вглядывался в пламя, в свете костра его лицо и волосы казались красноватыми. Когда кастелян уже решил, что его государь не собирается отвечать, Кит-Канан поднял взгляд и произнес без всякого выражения:
— Мой сын не уйдет от ответа за свои злодеяния.
Зеленый и золотой путь
Летом равнина была негостеприимным местом. Эти высохшие, безжизненные пространства часто опустошали степные пожары, не угасавшие до скалистых предгорий хребта Харолис. Но когда Верханна, Руфус и Зеленые Руки спустились по пологому склону, направляясь к видневшимся вдали голубым пикам, они обнаружили, что степь не просто зеленела — ее покрывал ковер цветов.
— Апчхи! — громко чихнул кендер. — Откуда взялизь эди дзведы? — пробормотал он с заложенным носом.
В воздухе клубилась пыльца тысяч полевых цветов. Верханну это не сильно беспокоило, хотя она немного была ошеломлена открывавшимся перед ними обилием и разнообразием красок. Равнина словно превратилась в океан, по нему бежали малиновые, желтые, голубые и пурпурные волны, и головки цветов мягко склонялись под ветром.
— Знаешь ли, мне приходилось раньше бывать здесь, по дороге в Пакс Таркас, — сказала она. — Но никогда я не видела, чтобы степь цвела, как сейчас! И это в июльскую жару!
Зеленые Руки упорно вышагивал впереди маленького отряда, его пончо из конского волоса покрывал слой желтой пыли. При свете дня его простые, твердые черты лица приобрели особое благородство, и Верханна обнаружила, что изучает нового знакомого все более внимательно.
— Упчхи! — рявкнул Руфус. — Эдо ужасдно! Я не могу дыжадь!
Девушка, опустив руку в глубины своей седельной сумки, извлекла тонкий красный стручок, сморщенный и скрученный.
— Вот, — сказала она, швыряя его проводнику. — Пожуй его. Это прочистит тебе мозги.
Руфус обнюхал крошечный стручок, но безрезультатно: его заложенный нос ничего не мог уловить.
— Чдо эдо? — подозрительно спросил он.
— Если не надо, отдай обратно, — безразлично ответила Верханна.
— О, хорошо.
Кендер засунул стебелек стручка в рот и пожевал. Через мгновение выражение любопытства на его лице сменилось ужасом.
— Э-э… Ой! — Вопль Руфуса нарушил тишину, повисшую в насыщенном ароматами воздухе.
Зеленые Руки, вздрогнув, замедлил свой неизменно твердый шаг, остановился и оглянулся.
— Он жжется! — возмущался кендер с красным от злости лицом.
— Это стручок драконова семени, — объяснила Верханна. — Конечно же он жжется. Но это поможет тебе от насморка.
Несмотря на свое зловещее название, драконово семя было распространенной пряностью, его выращивали в дельте Сильванести и использовали для приготовления знаменитой