Они вышли из отеля, и Полина сразу повела его направо, к какому-то парку. Он пошел за ней, но через несколько шагов спохватился, твердо взял под руку и повернул в другую сторону.
– Давай лучше по набережной. Там ветерок свежий.
Полина взглянула немного недоуменно и дала перевести себя через дорогу.
Они вышли на набережную реки Воронеж и пошли в сторону Чернавского моста. Он все еще держал ее под руку. Через пару шагов она высвободила локоть и засунула руку в карман. Он покосился, достал непокорную руку и крепко сжал.
Так-то лучше. Альфа здесь все же он.
Они молча прошли метров двести, и Алексей уже решил, что самое неприятное позади.
– Правильно ли я понимаю: ты исключил меня из списка, потому что не нашел мотива? – неожиданно спросила Полина, глядя на него совершенно трезвыми глазами.
Алексей немного растерялся. Как раз в этот момент он представлял, как они вернутся в номер и наконец займутся любовью.
– Ка… какого списка?
– Подозреваемых. Ты понял, что у меня не было причин убивать Макара Ивановича. Так?
«Соберись, Леха. Бой еще не окончен».
– По крайней мере, – пытаясь подобрать слова, ответил он, – я не нашел за тобой никаких… грехов, которые…
– Грехов? Да у меня их полно! Или ты о чем-то другом?
Он кивнул. Железная леди. Не отступится, пока не вытянет все. Зря он надеялся на романтическую ночь.
– О другом. Даже не о грехах, а о пороках.
– Ты о том, что твой дед знал о нас такое, из-за чего можно убить?
– На самом деле, я не знаю, что именно и о ком. Но убили его именно за это.
Полина сжала его ладонь. Никаких охов и ахов.
– Как я поняла, обо мне ты все уже выяснил.
Ему нравилась ее манера начинать вопрос со слов «правильно ли я понимаю», а утверждение – «как я поняла». Сразу видна преподавательская выучка. Он назначит ее главой пресс-службы, чтобы быть абсолютно спокойным насчет общения с журналистами и прочими докучливыми субъектами.
– Ты что, меня не слушаешь?
– Напротив. Я весь – внимание. Да. О тебе я тоже кое-что выяснил.
– Что же?
Ее ладонь в его руке стала деревянной. Может быть, она все же что-то скрывает? А он просто самоуверенный простак?
– Я узнал, что настоящее твое имя – Аполлинария, и у тебя нет чувства юмора.
– Ну, это никакой не секрет. Я про имя. А насчет чувства юмора, так тут можно поспорить.
Нет. Пресс-служба – мелковато. Он сделает ее главой самого крупного филиала. Только у себя под боком. Чтобы не сманили конкуренты.
От этой мысли Алексей Петрович Округин развеселился.
– А почему Аполлинария?
– Когда мама была беременна мной, отец как раз служил, как тогда говорили, в «горячей точке». Беременность протекала тяжело. Мама ужасно мучилась, а в военном городке, где они тогда жили, хороших врачей не было. Папина мать Аполлинария Васильевна переехала жить к маме. Она была совсем простой женщиной. Жила в деревне, вела хозяйство. Корова, две козы, куры, огород соток двадцать. Она все продала, фактически бросила, и приехала спасать невестку. И ребенка. В ее честь меня и назвали.
– А Ада Львовна? Не помогала?
– Она все время занималась дядей Евгением и его детьми. Маме, как я понимаю, перепадало немного. Иногда бабушка приглашала меня на лето. Это когда мне уже лет семь исполнилось, и со мной не надо было возиться. А баба Поля все время была рядом. Маме с ней вообще повезло. В жизнь сына и невестки она не вмешивалась, с советами не лезла. Просто была там, где в ней нуждались. Сначала меня вырастила, потом Олю. Никогда не говорила, что любит нас, но мы всегда это чувствовали.
– Она умерла?
– Уже давно. Но я до сих пор по ней сильно скучаю. Оля тоже.
Ему хотелось спросить, не подозревала ли она, что ее сестренка занимается чем-то нехорошим, но решил, что не стоит. Вдруг Полина ничего не знает и, получится, что он сдал солнечного зайца с потрохами.
– Ада Львовна вас с сестрой любила меньше, чем детей Евгения?
– Да нет, почему? Впрочем, не знаю. Мы вернулись сюда, когда папа вышел в отставку. Всего два года назад. Раньше приезжали в гости. Раз или два в год. А дядя Евгений жил с ней всегда. Так что сравнивать, я считаю, не стоит. Кроме того, у нас была баба Поля. О чем тут жалеть?
Разумно. И мудро. Бабушка Ада ее не любила, но она не в обиде. Баба Поля любила ее за всех бабушек и дедушек, вместе взятых. Их собственных детей и внуков Полина будет обожать.
Эта крамольная мысль пришла в голову настолько неожиданно, что он даже остановился. Полина посмотрела вопросительно. Он сделал вид, что не может найти сигареты.
Да, покурить не мешает. А то воображение что-то разыгралось. Прямо не на шутку.
Закурив, он немного успокоился и решил, что надо жестче себя контролировать. Они даже не переспали ни разу, а у него уже планы на всю оставшуюся жизнь. Кроме того, не мешает и ее спросить. Но не сейчас.
– А у твоей мамы с Адой Львовной какие отношения. Они ладят?
– Это важно?
– Просто чтобы впросак не попасть, – соврал честный Округин. – Надо же понимать расклад.
Полина остановилась и посмотрела ему в лицо:
– Ты их подозреваешь?
Оп! Почему, когда хочешь обойти ловушку, тут же в нее попадаешь? Нет, он не будет назначать ее главой филиала, а то она, пожалуй, сгонит его с должности руководителя винодельческой компании. Он запрет ее дома. Да, запрет и заставит заниматься хозяйством и пятью детьми. Это будет самым мудрым решением, которое он принял за последнее время!
Ему ужасно захотелось тут же объявить Аполлинарии Дибич о своем решении и немедленно приступить к реализации блистательного плана. Алексей повернулся к спутнице и увидел, что она идет, напряженно дожидаясь его ответа. Не торопит. Не переспрашивает. Просто ждет.
Какой же он придурок! Она задала вопрос, ответ на который очень боится услышать, ведь то, о чем они говорят, касается ее семьи. Она любит своих близких и ужасается тому, что один из них может быть убийцей беззащитного старика. Всю дорогу она боялась услышать самое страшное, поэтому оттягивала разговор. А что делал в это время он? Ставил ловушки, понемножку вытягивал информацию и умудрялся при этом строить матримониальные планы. Веселился, так сказать. Идиот! Сволочь последняя! Это ведь не игра!
Алексей смял сигарету и выбросил в ближайшую урну. Засунул руку спутницы себе под мышку и сказал:
– Пока я не готов ответить ни на один вопрос. Мне очень мало известно. Но дела я не брошу. Я хочу докопаться до истины, и я это сделаю. Конечно, этим лучше заняться профессионалам…
– Ты собираешься подключить к делу полицию? Это ужасно!
Он сжал руку, которую она снова стала вытаскивать.
– Полицию я подключить не смогу, даже если б захотел. Никаких следов не осталось. Вскрытия не было, следовательно, оснований для расследования нет. Даже кровь на анализ не брали. Я стараюсь сделать все… своими силами. Не в одиночку, разумеется…
– Не поняла, о чем ты.
– Мне помогают неофициально.
– Кто?
– Разные люди. Я расскажу тебе об этом позже, ладно? А пока… кое-что мы попытаемся выяснить сами.
– Мы?
– Да. Ты будешь мне помогать. Одному мне не справиться. Талантом сыщика я не обладаю.
– Я вообще-то тоже.
– Зато мы умеем думать. Ты, кстати, делаешь это гораздо лучше меня. По крайней мере, ты не отвлекаешься на… всякое.
– А ты отвлекаешься?
– Постоянно. И не могу с этим справиться.
Полина, нет, Аполлинария Аркадьевна посмотрела на него серьезными дымчатыми глазами.
– Правильно ли я понимаю, что речь идет обо мне?
Просто кошмар какой-то! Неужели его так легко прочитать? Соврать или признаться? Хотя зачем врать? Она же как рентген!
– О тебе. Ты не против?
– Не против, наверное. Хотя удивлена. Известный винодел и простушка из провинции. Миллионер и училка. Принц и нищенка. Зачем тебе это? Ты, что ли, романтик? Или просто хочешь еще один трофей к стене прибить?
Она говорила спокойно и очень насмешливо. Винодел Округин оскорбился.
– Когда все закончится, я на тебе женюсь! – объявил он.
Получилось пафосно и напыщенно. Сейчас она его на смех поднимет. Для этого чувства юмора ей вполне хватит.
Алексей Петрович вытащил руку Аполлинарии Аркадьевны из-под своего локтя и повернул девушку к себе, чтобы с достоинством встретить свой позор.
Она вовсе не собиралась над ним смеяться – смотрела внимательно и как-то… хорошо. Алексей вдохновился:
– Ты выйдешь за меня?
Она продолжала пытливо вглядываться в его лицо и молчать. Он понял ее по-своему и сказал:
– Я в тебя влюбился в тот самый момент, когда ты сказала, что знать не знаешь никакого внука, и предложила гнать самозванца в шею.
– А что тебя в моих словах так впечатлило?
– Со мной уже лет двадцать никто так не разговаривал.
– При твоем появлении все сразу падают ниц?
– Не сразу. Но обычно я произвожу на людей благоприятное впечатление.
– Особенно на женщин? На продавщиц, например?
– В том числе.
– Верю сразу и во веки веков, – усмехнулась Аполлинария Аркадьевна.
Издевается? Ну уж нет! Этот номер с ним не пройдет!
Винодел Алексей Округин сжал насмешницу так, что она охнула, и спросил, сурово глядя в глаза:
– Хватит ходить вокруг да около. Говори быстро. Ты согласна?
– Помогать с расследованием?
– К черту расследование! Замуж за меня пойдешь?
Он сдавил еще сильнее.
– Пойду, – ответила Полина и первая его поцеловала.
Ну и пусть все это напоминает историю про Золушку. Пусть в результате окажется глупой шуткой. Ей все равно. Сейчас она в объятиях принца. А дальше – будь что будет.
Повезло, что в его номере была кровать «кинг сайз», то есть королевского размера, иначе они просто свалились бы на пол. Округин даже не подозревал, что секс может быть таким необузданным. Они и до номера дотерпели с трудом, начав страстно обниматься и тискать друг друга еще в кабине лифта. Хорошо, что до четвертого этажа он доехал за десять секунд, а то пришлось бы нажимать на аварийную кнопку и блокировать дверь, чтобы им не мешали. Однако обошлось.