– Мы начали проверять счета всех членов семьи. Вдруг дело в деньгах.
– В любом случае дед узнал или увидел что-то очень опасное для кого-то из Ольховских.
– А если все-таки бытовуха? Выпили, чего-то не поделили?
– Саня сейчас это выясняет.
– Ладно. Мы зайдем с другой стороны.
– Держи меня в курсе. Если что, напрямую.
– Понял. Бывай.
Округин убрал телефон в карман и посмотрел на часы.
Почти три. Обед уже закончился, поэтому в роли нахлебника выступать не придется, тем более что сегодня его никто не приглашал. Однако времени в запасе не так много. Надо действовать быстрее, поэтому вполне можно заявиться как бы не в гости, а чтобы узнать, не нужна ли помощь.
Он быстро сжевал две сосиски с хлебом, запихнул в рот сливочную помадку, запил все это водой, запер сторожку и направился к леонардову мосту.
Подслушивать легко
Владимир с Анжелой жили в финском домике, который хотя и примыкал к особняку депутата, вход имел отдельный. Выйдя из-за елок, Округин увидел, что на поляне никого нет.
Наверное, у них тут послеобеденный отдых. Сиеста, так сказать.
В финском домике были открыты окна, слышались чьи-то голоса и негромкая музыка. Ведомый инстинктом охотника, Алексей, пригнувшись, подошел к распахнутому окну и присел у стены, стараясь, чтобы кусты скрывали его от тех, кто захочет пройтись по поляне. Разговаривали прямо у него над головой. Стоило сосредоточиться, как он начал разбирать слова и вникать в суть разговора, стараясь не обращать внимания на комаров, которые моментально прилипли к нему, как к родному.
Собеседников, вернее, собеседниц было две. Одну из них Округин узнал сразу – Анжела. Вторая говорила тихо и мало. Он напряг слух.
– Ты что, обиделась? – спросила Анжела. – Да брось! Ты же меня знаешь, я люблю называть вещи своими именами. Мой ни трахнуть как следует не может, ни, на худой конец, прижать. А этот, сразу видно, трахальщик что надо! С виду, может, и интеллигент, как ты говоришь, но в постели…
Анжела хрипло засмеялась. Интересно, муж тоже участвует в беседе? Или его баиньки отправили?
Вдруг совсем рядом он услышал голос Полины. Округин вздрогнул и поднял голову. Так вот кто разговаривает с Анжелой!
Она, видимо, подошла к окну, и теперь ему было слышно каждое слово.
– Анжела, перестань. Ты же вовсе не такая циничная, какой хочешь казаться. И с Володей у вас нормальные отношения.
Нормальные? Что тут нормального? Сама говорила… Так это она нарочно! Выуживает информацию. Тоже мне, радистка Кэт! Он же сказал, что поговорит с Анжелой сам! Впрочем, наверное, она все же лучше справится. С ним знойная красотка вела бы себя иначе. Скорей всего ни слова без кривлянья он бы не услышал. С Полиной, как видно, можно не церемониться. Вон как лупит правду-матку!
– Да брось ты, Полька. Самой не надоело в девках ходить? Давай, не стесняйся! Будь побойчее! Знаешь, когда я на него смотрю, мне сразу хочется нижнее белье сменить. Или снять!
О ком это она?
– Анжела, это просто кошмар какой-то! Тебе не стыдно? Володя может услышать.
– Наплевать! Пусть слышит! Он мне вообще не… Он вообще на мужика не похож!
– Зачем же ты за него вышла?
Так, так… Ближе к делу…
Анжела затихла, а потом вдруг устало ответила:
– Ну вышла и вышла. Тебе-то какое дело?
Они замолчали. Полина отошла от окна и спросила что-то еще, но так тихо, что Алексей не смог разобрать. Анжела ответила и снова засмеялась. Округин из последних сил напряг слух. В этот момент отворилась дверь каменного особняка, и на крыльцо вышел Владимир собственной персоной. Пока он спускался со ступеней, Округин успел занырнуть поглубже в кусты то ли сирени, то ли жасмина, иначе неминуемо был бы обнаружен. К вездесущим кровососущим комарам тут же добавились какие-то мошки, кусавшие еще больнее. Округин яростно почесал под футболкой. Владимир оглянулся на шум, прислушался и двинулся дальше, но не к себе домой, а к стоявшей под вязом беседке. Сидя в кустах, Алексей увидел, что Владимир достал сигареты, и решил, что пора действовать. На карачках он двинулся за угол, на полусогнутых прошмыгнул под окнами, бегом обогнул дом и вышел со стороны пристройки, как будто заходил к Дибичам.
– Добрый день, – стараясь контролировать дыхание и незаметно почесывая искусанные бока, сказал он. – Огоньку не найдется?
Где-то он слышал эту фразу. В кино?
Владимир вздрогнул от неожиданности, обернулся и, с трудом скрывая недовольство, спросил:
– А ты что тут делаешь?
– Да я тут Дибичам помогал. Аркадий попросил.
– А…
Владимир протянул пачку сигарет.
– Бери.
Закурив, Округин уселся на лавочку и поинтересовался:
– А ты что, днем спать не любишь?
Он хотел добавить «или домой не тянет?», но не решился. У тюленя и так до крайности невеселый вид, зачем его добивать.
– Да так… не тянет домой, – вдруг услышал жалостливый Округин.
Владимир покосился на него и пояснил:
– Август уже. Скоро начнет холодать. Хочу насладиться последним теплом.
Ишь ты, какой сентиментальный!
– Ага. Я тоже, – зачем-то соврал он, лихорадочно соображая, как начать разговор на волнующую его тему.
– А ты надолго задержаться думаешь? – поинтересовался Владимир, и Алексей насторожился.
Прощупывает, насколько опасен для него внук убитого?
– Уеду через пару дней. В воскресенье юбилей Ады Львовны. Надеюсь до этого знаменательного дня избавить вас от своего присутствия.
Владимир затянулся и помотал головой.
– Да я просто так спросил.
Ага. Верю.
– Наоборот, хотел предложить остаться. Никто не будет против, я думаю. Макара Иваныча все уважали.
Сейчас или никогда.
– Так ты из уважения мою подпись под заявлением подделал?
– Что?
Вид у тюленя был растерянный, но совсем не испуганный. Алексей смотрел, не отрываясь. Ну и что ты имеешь мне сказать?
– Ты об отказе от вскрытия?
– Ну да.
– А это важно?
Округин почувствовал, что начинает закипать.
– А ты считаешь это нормальным? Подделывать подпись под документом?
– Нет, вообще-то не считаю. Просто… Нам сообщили, что никто из родственников приехать не сможет. Надо было решать. Стас сказал…
Еще и Стас? Очень интересно.
– Что же сказал Стас?
– Что вскрытие делать ни к чему. И так понятно, что Макар Иванович умер от сердечного приступа и… просто от старости. Мол, надо от вскрытия отказаться из уважения к старику. Заявление мог подписать только кто-то из родственников, ну мы и…
– А почему именно ты подделывал подпись?
Тюлень моргнул и уставился испуганно. Прошибло наконец?
– Не знаю… Стас сказал: «Подписывай быстрей».
– И ты подписал.
– Ну да. Не было же другого выхода!
– А где вы образец подписи взяли?
– Стас просматривал бумаги Макара Ивановича. Нашел какой-то документ с твоей подписью. Или письмо…
Они еще и в бумагах рылись?
– Понятно. Тебе сказали «подписывай», ты и подписал.
– Слушай. Я не думал, что совершаю что-то… нехорошее.
– Кто спорит. Подделка подписи – дело благородное.
– Да, черт возьми! – заорал Владимир и вскочил. – Я хотел помочь! Тебя же не было! Никто из родственников явиться не удосужился! Только деньги прислали! Мы занимались всем сами! Отец, Стас и я! Мне сказали, что это правильно! И я подписал! Можешь на меня в полицию заявить!
Владимир весь пылал негодованием.
В самом деле возмущен или играет?
Алексей посмотрел на злое лицо тюленя и внезапно понял, что готов ему поверить.
– Владимир, не горячись. Пойми и меня тоже. Вы же не предупредили. Я прошу акт вскрытия и узнаю, что сам подписал отказ. Чувствовал себя полным идиотом.
Тюлень попыхтел еще немного и сел.
– Не уверен, что должен просить у тебя прощения. Мы хоронили твоего деда вместо тебя и сделали это… как смогли. Какие могут быть претензии?
Алексей смотрел на тюленя, курил и думал.
Если Владимир ни при чем, значит, его использовали вслепую. Кто? Станислав или Евгений Аристархович? Впрочем, не рано ли вычеркивать тюленя из списка?
– Ты давно женат на Анжеле?
Владимир посмотрел на него, как на сумасшедшего:
– При чем тут Анжела?
– Да просто хочу тему сменить.
– А я не хочу.
– Почему?
Тюлень потушил сигарету и встал:
– Не люблю обсуждать свои семейные дела с посторонними. Спокойной ночи.
Он быстрыми шагами пошел к дому. Алексей посмотрел ему вслед.
А у тюленя, оказывается, есть характер! Только непонятно, хорошо это или плохо.
Едва Алексей, оставшись один, снова закурил, из-за елок вылезла Полина. Когда она уселась рядом, он вдруг понял, что успел ужасно по ней соскучиться.
– Ну, как успехи? – спросила она, оглядываясь. – Чего вы тут орали? Я думала, сейчас все сбегутся.
– Выясняли, кто благородней. Тот, кто подделывает подписи, или тот, кто не приезжает на похороны собственного деда.
– Ну и как? Выяснили?
– Получается, Владимир подделал мою подпись из лучших побуждений.
– Ты ему не веришь?
– Как ни странно, верю. И это меня пугает.
– Почему?
Полина незаметно прижалась к нему теплым боком. Он обнял ее за талию.
– Фиговый из меня сыщик получается. Вернее, не получается. Я слишком доверчивый. Не умею распознавать игру.
– Неправда. Все не так. Просто ты чувствуешь, что Володя не может быть преступником. Он не такой.
– Ты что-то выяснила?
Полина вздохнула:
– К сожалению, не так много. Анжела – крепкий орешек. Меня насторожили только две фразы. Когда она говорила, что ты ей нравишься…
Так это она о нем говорила?
– Она произнесла «он мне вообще не» и не закончила фразу. Остановилась и поправилась.
– Это я слышал, – неосторожно сказал он.
Полина вытаращила глаза:
– Правильно ли я поняла? Ты нас подслушивал?
И сделала лицо учительницы, застукавшей двоечника со шпаргалкой.