Все правильно. Какой же он физик, если не может отличить мертвое тело от живого?
– Ладно. Не кипятись. А кто приехал первым, полиция или твой отец?
– Полиция. Отец был где-то в районе. У него же предвыборная кампания идет. Приехал через час или два после того, как Макара Ивановича увезли.
– Ты был при осмотре?
– Нет. Меня попросили выйти. Я ушел к бабушке и там ждал отца. Показания поехал давать на следующий день.
– А почему тебя сразу не допросили?
– Не знаю. Может, все выглядело, как обычный сердечный приступ?
Или кто-то сделал так, чтобы все выглядело как сердечный приступ. А может, просто договорился с полицией, чтобы труп не разглядывали слишком внимательно. А чего на него глядеть? Кому есть дело до старика?
– Скажи, а в доме у деда все было, как обычно?
– Полицейским я сказал, что все было как обычно.
– А на самом деле? – насторожился Алексей.
– А на самом деле я не знаю. В сторожку заходил нечасто, где там что лежало, не помню. А когда нашел тело, вообще ни на что не смотрел. Сразу звонить стал.
– Точно уверен, что, кроме тебя, никто не приезжал?
– Да говорю же, нет! Ты мне не веришь, что ли? И вообще…
Закончить Владимир не успел. Послышался шум, возмущенные голоса, громко хлопнула дверь, мимо вяза кто-то быстро прошел, скрипнули пружины калитки, а по лужайке пробежали несколько пар ног. Алексей с Владимиром переглянулись и вышли из-за вяза. На дорожке стояла растерянная Зинаида. В каменном особняке слышались голоса и еще какие-то не поддающиеся идентификации звуки. То ли мебель передвигали, то ли гвозди заколачивали.
– Тетя Зина, что случилось? – спросил Владимир.
Зинаида повернула к ним расстроенное лицо.
– Наталья ушла из дома.
– Куда? – хором спросили мужчины.
– Понятия не имею. Сказала Стасу, что уходит. И ушла.
– С вещами?
– По-моему, нет. В чем была.
– Они что, поссорились? – уточнил Округин.
– Я не поняла. Зашла насчет продуктов к юбилею уточнить. Тут спускается Наталья, за ней Стас. Он на нее орет, а она поворачивается и говорит, что уходит и больше к нему не вернется. Я ничего не поняла, просто побежала за ней, чтобы удержать. Как можно вот так внезапно убегать из дома! Почему? Что могло случиться?
Она посмотрела на Владимира. Тот пожал плечами. Зинаида перевела взгляд на Округина. Он отвел глаза.
Возможно, случилось то, что должно было случиться очень давно.
– Пойду к Стасу. Он просто вне себя. Олег, наверное, в шоке.
Зинаида убежала.
– Электричка давно ушла. На чем она собирается уехать? – спросил Владимир, и они быстро пошли к калитке.
На дороге никого не было видно. Может быть, за Натальей приехали? В любом случае стоит выяснить.
– Дойдем до станции?
– Давай.
Быстрым шагом они двинулись по дороге и, выйдя на небольшую площадь между платформой и магазином, огляделись. Натальи нигде не было. Они стали всматриваться в кусты и деревья вокруг, но звать беглянку почему-то не решались. Внезапно темноту прорезал свет фар, на площадь въехала и резко затормозила машина. Из нее выскочил здоровенный мужик и стал метаться по пристанционному пятачку.
– Сережа, я тут, – услышали они.
Из-за деревьев на другой стороне вышла Наталья. Мужик бросился к ней и обнял, как будто обрел величайшее сокровище во всей вселенной.
– Я боялся, что не успею! Думал, тебя догонят и уведут!
– Поехали отсюда быстрее.
Наталья пошла к машине и, уже забираясь на высокое сиденье, вдруг оглянулась и помахала рукой стоящим в оцепенении Алексею и Владимиру. Округин поднял руку в ответ. Автомобиль развернулся и умчался прочь. Сергей Крапивин увез свое сокровище в новую жизнь.
– Это кто? – оторопело спросил Владимир, когда машина скрылась вдали.
– Его зовут Сергей.
– И о чем это должно мне сказать?
– О том, что Наталья будет счастлива. По крайней мере, я на это надеюсь.
– Ты что-то знаешь?
– Совсем немного.
– Откуда?
– Наталья рассказала.
Владимир развернулся и пошел обратно. Округин догнал его и взял за плечо:
– Поверь, я узнал все случайно.
Тот сбросил руку, но все же остановился:
– Ты кто вообще?
– Внук Макара Ивановича.
– Это я уже слышал. Неясно только, что ты тут делаешь. С какой стати мои родные тебе исповедуются? Про Полину я уже понял, но мне кажется, ты… что-то ищешь. Я не прав?
Однажды Алексей чуть было не сказал Владимиру правду. Что-то удержало его тогда.
Сказать теперь? Владимир относится к нему доброжелательно, но все же по-прежнему настороженно, потому что ничего о нем не знает. Если сейчас поведать историю о том, что среди Ольховских есть тот, кто убил деда, он не поверит. И правильно сделает. Как бы Округин среагировал на его месте? Дал клеветнику по морде, и всего делов. Владимир умен, но слишком бесхитростен, чтобы видеть в людях то, что видит Алексей. Хотя и он, как выяснилось, ни черта не видит! В любом случае не надо вносить разлад в душу бедного физика. С другой стороны, помощь Владимира была бы кстати. Он может знать и помнить то, что не знает и не помнит Полина, но кто сказал, что он согласится помогать?
Размышляя подобным образом, Алексей забыл, что Владимир задал вопрос и ждет ответа.
– Не исключено, что ты не далек от истины, но дать разумное объяснение своим действиям я пока не могу, – старательно подбирая слова, сказал наконец Округин.
– Почему? Что за тайны мадридского двора?
Упрямый. Весь в двоюродную сестру. Та тоже ни за что бы не отстала.
– Скажи, если бы ты узнал, что с родным тебе человеком произошло несчастье и ты можешь найти того, кто в этом виноват, как бы ты поступил? Стал искать или оставил все как есть?
Ольховский посмотрел обескураженно:
– Ты, хочешь сказать, что в смерти Макара Ивановича виноват кто-то из нас?
Вот уж не думал, что он так быстро соображает.
– У меня есть такое подозрение.
– Но кто? Кого конкретно ты подозреваешь? Говори!
Алексей, недовольный тем, что все же дал Владимиру возможность догадаться об истинных причинах своего пребывания в доме Ольховских, хотел ответить резко, но вовремя спохватился.
– Пока никого.
– То есть всех?
– Нет. Уже не всех. Тебя, например, в этом списке нет.
– Почему? Чем я заслужил такую милость?
Владимир негодовал, потому говорил язвительно.
Надо его успокоить.
– Слушай, я сказал тебе, потому что доверяю. Не допрашивай меня. Я действительно ни в чем не успел разобраться.
Владимир взглянул пытливо:
– А почему ты решил, что Макара Ивановича… убили? Из-за фальшивой подписи на заявлении?
– Нет. Все гораздо сложнее. Но пока не выясню, говорить не буду. Вдруг обвиню не того.
Ольховский молча двинулся дальше и вдруг свернул в сторону. Там в темноте едва белел утоптанный пятачок перед уже знакомым им бревном. Они сели и полезли за сигаретами. Закурив, Владимир спросил, давно ли Алексей уверен, что его дед умер не своей смертью.
– Недавно.
– Однако ты не сомневаешься, – полувопросительно сказал Владимир.
– Нет.
Ольховский помолчал, видимо, пытаясь переварить услышанное. Потом он вдруг повернулся к Округину и посмотрел прямо в лицо:
– Ты рассказал, потому что ждешь помощи?
Алексей растерялся. Как это он умудрился принять Владимира за тюленя? Да такой проницательности позавидует комиссар Мегрэ!
– Ну а если так, то я могу рассчитывать на тебя? Или ты ни при каком раскладе не Павлик Морозов?
Владимир хмыкнул и затянулся:
– Я так понимаю, Поля знает.
Округин кивнул. Ольховский задумчиво выпустил изо рта дым и вдруг поднялся.
– Ладно. Но учти, я помогу, только если буду уверен на двести процентов.
Округин поднялся следом и отряхнул джинсы.
– Договорились. Только прошу…
– Я никому ничего не скажу.
– Тогда выясни, как мне найти сиделок. Телефоны, адреса. Они в отпуске, что ли?
– Вроде. Отпустили на неделю с сохранением заработной платы. Собираешься с ними поговорить?
– Собираюсь. Ты не против?
– Да нет, собственно… Ты прав, они могли что-то увидеть или услышать.
– Надеюсь, что так.
– Наговаривать на нас они не будут. Это точно. Фирма, которая их прислала, очень солидная. Сиделки работают у нас уже год.
– А кто присматривал за Адой Львовной раньше?
– Она жила у папы. Год назад сломала шейку бедра и переселилась сюда.
Значит, жила у сына, пока могла двигаться. А потом тот сбагрил мамашу в деревню и нанял сиделок. А что? Вполне в духе депутата. Благородно. Рачительно. Теперь он приезжает к ней на выходные и целует ручку. Хороший сын.
Пожав друг другу руки, они разошлись. Владимир сразу направился домой, а Алексей еще немного постоял на краю поляны перед домом. В особняке было темно, но ему почему-то казалось, что там не спят. На мгновение он испытал жалость к Станиславу.
Вот так живешь себе, уверенный, что у тебя во всем полный порядок, ты всем управляешь, все контролируешь, а потом вдруг – бац! – и послушная, хорошо выдрессированная жена уходит к другому. Твой понятный и привычный мир рушится. Кто поддержит Стаса в этот трудный для него момент? Родители? Сын?
Округин попытался представить, какой может быть реакция депутата и депутатши, но ничего, кроме праведного гнева и поджатых губ, вообразить не смог.
Ну а сын? Судя по тому, что он мог наблюдать, сладкий мамин пирожок ничем, кроме себя, в жизни не озабочен. Мама бросила маленького мальчика, и ему придется обслуживать себя самому, а он к этому не привык. Скорей всего Олег осудит мать, как и остальные члены семьи. Хотя нет, Дибичи не осудят. Интересно, спит сейчас Полина или нет?
Ему вдруг ужасно захотелось ее увидеть. Прямо смертельно! Может, позвонить и попросить выйти? Просто обнять ее, поцеловать и заставить дать клятву, что она никогда и ни за что его не бросит.
Округин усмехнулся, удивившись своей глупости, и пошел к реке.