Падение
Телефонные трели он услышал не сразу, так глубоко ушел в себя. Звонил Саня.
– Алексей Петрович, ваши данные подтвердились. Ада Львовна Ольховская, тридцать первого года рождения, в девичестве Рирберг, во время войны действительно находилась на оккупированной немцами территории в городе Воронеже. Мать – Магда Рирберг по национальности немка. Жила в России с девятьсот пятнадцатого года. Из семьи немцев, что попали в плен в Первую мировую. В период оккупации активно сотрудничала с фашистами. Осуждена и расстреляна в сорок третьем.
– А дочь?
– Дочь Ада пропала сразу после освобождения города. Ее так и не нашли. Не особо искали, наверное. Не до того было. В городе снова появилась в шестьдесят четвертом под фамилией Ольховская. Муж ее, Аристарх Ольховский, особых чинов и хлебных должностей не имел. Работал в жэке бухгалтером. Однако семья считалась весьма состоятельной. Ада Ольховская никогда не работала. Занималась воспитанием сына и дочери. Особые надежды возлагала на сына. Активно помогала делать карьеру. Это если коротко. Перешлю материалы на почту, почитаете повнимательнее. Информация пригодилась?
– Еще как! Спасибо, Саня. Я вернусь в город через пару часов. Жди меня в отеле.
– Вы уже все выяснили?
– Почти. Осталось совсем немного.
– Я подъеду, Алексей Петрович?
– Не надо. Сам справлюсь.
– Уверены, что это не опасно?
– Я же не собираюсь устраивать Нюрнбергский процесс. Просто обдумаю все, что узнал, переговорю кое с кем и приеду. Решать, делать или нет, будем вместе.
– Обещайте, что никаких активных действий предпринимать не будете?
– Не буду. Честно говоря, даже не знаю, смогу ли что-нибудь сделать в этой ситуации.
– Я на связи.
– Понял, – ответил Округин и отключился.
Юбилейные торжества, наверное, в разгаре. Старуха восседает на троне и чувствует себя королевой. Она улыбается и поглаживает цепкими скрюченными пальцами «Королевскую лилию», снятую с той, которую убила вместе со своей матерью осенью сорок второго года. Понятно, что Лилия Карцева была не единственной жертвой жуткого тандема Магды и Ады Рирберг. Добытого убийствами богатства «исчадью ада» хватило на долгую безбедную жизнь и даже на то, чтобы двигать своего отпрыска по карьерной лестнице. Сейчас старуха наслаждается почетом, который оказывают ей члены семьи. Большинство из них ни о чем не догадываются. Для них она просто мать и бабушка. Обо всем знают только два человека. Раньше знали трое. Дед Макар случайно увидел кулон. Наверное, не смог промолчать, узнав в старушке-одуванчике убийцу своей матери. За это Евгений его убил.
Движение сзади Алексей почувствовал слишком поздно. Хотел обернуться, но не успел. На голову обрушилась тяжесть, выдержать которую он не смог и рухнул на пол. Сознание отключилось не сразу, и он успел почувствовать, как лицо накрывает что-то большое и душное. Стало невозможно дышать. Инстинктивно он задергался, забился, отталкиваясь ногами, но очень быстро задохнулся внутри чего-то огромного и плотного, как резина. Темнота мгновенно поглотила все мысли и чувства. Он дернулся еще раз и затих.
Они с дедом любили рыбачить. Мамка еще спит, а они потихоньку соберутся, прихватят заготовленные с вечера снасти, банку с червяками и нехитрую снедь. Дед закутывал его в свой прорезиненный плащ с капюшоном. В нем можно не бояться докучливой мошкары, было сухо и тепло. Алексейка мог часами сидеть на берегу рядом с дедом, смотреть на воду и ждать, когда глупая плотвичка или подлещик клюнут на его червяка. Вода течет медленно, тягучие мысли так же плывут у него в голове. Голова становится тяжелой и начинает клониться к земле. Рука постепенно опускается, а глаза начинают слипаться. Как же хочется спать… Дед толкает его:
– Не спи, Алексейка! Алексей!
От резкого толчка Округин вздрогнул. Что-то давит на него сверху и не дает увидеть деда. С трудом он столкнул это что-то и наконец глубоко вздохнул. Оказалось, на нем лежала большая кожаная подушка, которую дед клал в кресло-качалку. Деда рядом не оказалось. Был только Владимир, который хватал и тащил куда-то свою мать. Альбина билась у него в руках и рычала. Почему она рычит? Ничего не соображая, Алексей приподнял голову. В этот момент депутатша с силой рванулась прочь. Владимир потянул ее за волосы, но почему-то не удержал. У него в руках остался какой-то пук. Это «хала», хотел сказать Округин и не смог произнести ни единого звука. Альбина уже почти выскочила из сторожки, но тут кто-то шагнул через порог. Это был Аркадий. Вряд ли он успел понять, что происходит, но реакция у него оказалась отменная. Он перехватил бешено рвущуюся на свободу депутатшу, смял и кинул на пол.
Округин схватился за горло, закашлялся и попытался сдвинуться в сторону, чтобы Альбине хватило места. Почему-то его беспокоило, что она может не поместиться в узком проходе между кроватью и столом. Альбина свалилась рядом и затихла. В спину Алексея уперлось что-то неудобное. Пошевелив ватной рукой, он попытался вытащить это из-под себя, но не смог. Тогда он стал просто двигать локтем и с трудом выпихнул здоровый железный совок с длинной чугунной ручкой. Обычно совок стоял у двери вместе с веником. Тут-то он что делает?
– Алексей! – крикнул кто-то голосом Полины.
Она упала на колени рядом и стала поднимать его. А она как здесь оказалась?
– Дед где? – просипел он.
Голос не слушался. Тело тоже. Он кое-как пошевелил все еще непослушной рукой и дотронулся до Полины.
– Дед ушел?
Полина прижала его тяжелую голову к груди и заплакала. Он не понял почему. Наверное, случилось что-то. Но что?
Окончательно он пришел в себя, когда его вытащили из дома и усадили в кресло-качалку. Кто-то сунул в руку стакан воды, которую он не смог выпить до конца и поэтому вылил на голову. Постепенно полегчало, в мозгу стало проясняться.
Так это была Альбина? Она пришла убить его так же, как деда? Депутатша Альбина? Бред!
Владимир ушел в дом. Там что-то происходило. Доносились голоса, пару раз кто-то крикнул. Он не понял кто. Полина сидела рядом на земле и держала его за руку. Она была такой бледненькой и маленькой, что Алексею стало ее жалко.
– Не бойся, – сказал он, стараясь, чтобы это прозвучало уверенно.
Вышло сипло и жалобно. Полина подняла голову. Как могут человеческие глаза быть такими прозрачными? Словно он смотрит в воду и видит крутящийся в ней бездонный омут. Только не мутный и черный, а чистый, светлый, зовущий, затягивающий вглубь. Дна не видно. Его просто нет. Глубоко-глубоко внутри тоже вода. А в ней плавают прозрачные рыбки и расцветают лилии. Они золотые, но тоже прозрачные, как драгоценные камни…
Оп! Голова дернулась, Округин вытаращил глаза. Что опять такое?
– Извини, пришлось тебя встряхнуть. Ты сознание потерял. Господи, а вдруг у тебя сотрясение? Дай посмотрю получше. Боже, да тут рана! Чем она тебя долбанула? Посиди, я принесу обезболивающее. У бабушки есть хороший препарат.
Округин хотел попросить ее не уходить, но сил не было. Голова в самом деле гудела. Полина убежала, а он остался сидеть, стараясь усилием воли остановить вальсирующие мозги. Они слушаться не хотели и продолжали бешено кружиться.
У бабушки? Она пошла за помощью к Аде Львовне? Той самой, из-за которой его сегодня чуть не прибила депутатша? Но почему Альбина? И где Евгений? Неужели он ни при чем?
Надо собраться. Еще ничего не кончилось. Он должен довести дело до конца. Должен. Должен.
За дверью сторожки продолжался громкий разговор. Все равно нет сил участвовать в разборках. С трудом выковыряв себя из кресла, Округин встал и, пошатываясь, побрел к леонардову мосту. Если получится через него перебраться, то он сможет закончить этот кошмар.
Он перебрался и пошел дальше уже увереннее. Огромный нелепый дом и поляна перед ним словно вымерли. Праздничный стол одиноко помахивал концами белой скатерти. Еду никто не ел и не убирал. Это странно. Неужели всем уже известно? Или люди просто разошлись? Но почему?
Алексей направился прямиком к старому дому, жилищу «исчадия ада».
Он просто посмотрит ей в глаза и уйдет. Он не будет убивать ее не потому, что не сможет убить древнюю старуху. Ведь она – не человек. Он не убьет ее, потому что не хочет испачкаться. Изгадиться. Заразиться. Отравиться трупным ядом мерзкого существа.
Алексей поднялся на крыльцо и дернул на себя тяжелую дверь. В доме было тихо. Он позвал Полину. Она не ответила. Пытаясь восстановить дыхание, он шагнул в комнату и увидел Аду Львовну, сидящую в своем кресле. Она смотрела прямо на него, и в тусклых глазах не было ни ненависти, ни страха. Только пустота. Старуха подняла иссохшую руку и протянула кулон. «Королевская лилия» закачалась на тонкой цепочке. Сверкнули бриллианты. Алексей внутренне содрогнулся. Он не смог сделать даже шага. Просто стоял и смотрел. Вытянутая рука задрожала, цепочка выскользнула из скрюченных артритом пальцев, и «Королевская лилия» упала на пол. Он проводил ее взглядом и поднял глаза.
Старуха смотрела на него, откинув голову. Челюсть медленно отвисла.
Ада Львовна была мертва.
На негнущихся ногах Алексей вышел из дома и закрыл за собой дверь.
Полина нашла его недалеко от леонардова моста. Он лежал, скрючившись, у самого берега.
Прощание
Из больницы Округин просто сбежал. В одиночку, конечно, ничего бы не вышло, но ему удалось уговорить Саню обеспечить прикрытие. Основным аргументом послужила угроза, что в районной больнице он сдохнет гораздо скорее, чем в европейской клинике. Саня привез вещи, Округин переоделся. Вообще чувствовал он себя довольно сносно. Голова болела, но, по крайней мере, набат в ушах не гудел. Комично смотрелась повязка на ране. «Совковый» след был довольно глубокий, и его замотали в сто слоев. Глядя на себя в кургузое зеркальце на стене палаты, он подумал, что напоминает героя фильма про приключения Шурика, который пришел на экзамен с перевязанной головой и с цветком в петлице пиджака.