Он долго стоял перед полотном, на котором водяных лилий было всего две. Бело-розовые с желтоватыми серединками они словно прижимались друг к другу среди бледно-зеленых листьев на фоне синей глади пруда. Лилии были такие трогательные в своей взаимной нежности и беззащитности, что у него сжалось сердце. Тогда он не понял почему.
Эти лилии вдруг всплыли перед глазами, и Алексей подумал, что одна из них похожа на его прабабушку Лилию Карцеву, такую же прекрасную и чувственную, как цветок, распустившийся в пруду. А другая… Кем была она? Тайным возлюбленным, оставившим на память о себе дивной красоты украшение? Или простым скрипачом Иваном Потехиным, обожавшим свою прекрасную Лилию и погибшим в страшном бою в «долине смерти»?
А может, это они с Полиной? Полюбившие друг друга и разлученные судьбой?
– Алексей Петрович, можно? – услышал он голос Сани за дверью.
С сожалением оторвавшись от своих печальных мыслей, Округин пошел открывать.
За дверью, помаргивая коричневыми пуговками, стоял рыжий заяц. Вид у него был хитрый. За спиной зайца со скучным лицом стоял Саня и смотрел в сторону и вверх.
Сговорились, понял Округин.
– Доброе утро, Алексей Петрович, – хором сказали заговорщики.
– В самом деле, доброе. Прошу.
Он посторонился, пропуская гостей, и понял, что обрадовался по-настоящему.
Оля впорхнула в номер и повертела головой.
– Вот на диван садись.
Оранжевый ангел сел и сложил крылышки. Прям милота!
– Ты что, из дома сбежала? – сразу приступил к допросу Округин.
Ему было приятно снова почувствовать себя старшим родственником.
– Нет, меня отпустили. Я сказала, что приглашена на дегустацию божоле в Париж!
– Ого! В Париж? И тебя сразу отпустили? Одну?
– Ну, во-первых, я совершеннолетняя, а во-вторых, почему же одну… Не одну…
Она бросила быстрый взгляд на Саню. Тот подмигнул ей и тут же принял отсутствующий вид. Хитер! Алексей отвернулся, чтобы скрыть улыбку, а потом, сделав строгое лицо, повернулся и наставил на заговорщиков палец.
– Ну и что вы тут петрушек корчите?
Они старательно растопырили честные глаза.
– Мы? Мы ничего… никого… никогда…
– Хватит мямлить! Саня, хоть ты из меня дурака не делай! Рассказывайте все и максимально правдиво!
– Алексей Петрович, это я вызвал Ольгу, – быстро сказал храбрый Саня.
– Вызвал? Что значит, вызвал? Как скорую помощь, что ли?
– Нет. Не скорую. Неотложную.
– И в чем разница?
– Мы решили помочь вам с Полькой! – выпалила Оля, вскочила с дивана и на всякий случай отошла за Санину спину.
Округин сел в кресло, закинул ногу на ногу и принял гордый вид.
– Никому помогать не надо, мы сами…
– Надо! Надо помогать! Иначе ничего хорошего не останется!
Оля подбежала к нему и сложила ладошки. Оранжевые кудряшки закачались, как лепестки волшебной травы. Пуговки налились слезами, веснушчатый нос покраснел и захлюпал. Суровое сердце винодела Округина облилось кровью.
– Оля, только не плачь. Этого я вынести не смогу.
Алексей встал и прошелся по комнате. Заговорщики переглянулись.
– До третьего четверга ноября еще неделя. Вы можете ехать во Францию прямо завтра. Александр проведет экскурсию по Парижу и окрестным дворцам, ну там, Версаль, Фонтебло, Мальмезон и все такое. Я приеду накануне. Тогда и поговорим.
– Значит, Польку звать вы не будете?
– Нет.
– Но почему?
Округин посмотрел на страдальческое ангельское личико. Крылышки за спиной трепетали.
– Она должна решить сама.
Он не был уверен в том, что сказал, поэтому торопливо добавил:
– И завязывайте со сводничеством и сватовством! Поехали лучше пробовать австрийское вино! Детей спаивать нехорошо, если только в просветительских целях.
– Я не ребенок! А, между прочим, взрослая дама!
– Ну да, ну да! Поехали, дама!
И они поехали.
По пути он узнал последние новости.
После августовских событий все в семье изменилось. Евгений снялся с выборов под предлогом слабого здоровья и быстро уехал в какую-то дальнюю станицу Ставропольского края. Греться на солнце. Там он уже устроился кем-то в администрацию сельского поселения. Видно, решил начать жизнь сначала.
– Это что, возможно после всего? – требовательно глядя на Округина, спросила Оля.
Он пожал плечами.
С перепугу, что неприятности могут коснуться и ее, Анжела подписала все бумаги, разрешающие Владимиру усыновить Тему, и укатила в Петербург. Все-таки Питер – столица. Там она найдет способ развернуться. Владимир тут же забрал мальчика к себе. Ольга Геннадьевна по-прежнему живет с ними. Недавно выяснилось, что у Владимира появилась девушка. Кажется, студентка МАИ. Наверняка им есть о чем поговорить. Олег ушел в армию. Решил держаться подальше от семейных передряг, а заодно и от наркотиков. Пишет, что все нормально. А Наталья вышла замуж, и теперь она Крапивина. Станислав долго не соглашался на развод. Его уговорил Аркадий. Как это у него получилось? Они с Зинаидой на дачу больше не ездят. Да и не к кому. Там осталась Альбина. Одна. Живет в старом доме. Остальные стоят пустыми.
Рассказывая, Оля несколько раз принималась плакать, размазывая слезы по круглым щекам. Округину тоже было тяжело. Все, о чем она говорила, словно еще больше отдаляло от него Полину.
– Не могу перестать думать о… бабушке, хотя называю ее так с трудом.
Оля убрала с лица печально поникшую рыжую прядку.
– Наверное, я должна пожалеть ее хоть за что-нибудь. За старость. Не знаю… Недавно прочитала в интернете, что один персидский поэт, кажется его звали Джами, написал такие строки: «Коль черен сердцем старый человек, какая польза, что он прожил век». Я сразу подумала про бабушку. Она прожила девяносто лет, но принесла только зло. Зачем она вообще приходила в этот мир?
– Чтобы появилась твоя мать, сестра, ты… Вы все исправите.
– Не знаю… Я боюсь, что во мне тоже…
Алексей перебил:
– Нет. Не верь своим черным мыслям. Просто ты должна принести в мир больше радости, чем она – зла. Старайся, и все получится.
– Вы в это верите?
– Верю.
Он смотрел на Олю и понимал, что сейчас она не верит ни во что. Но это не навсегда. Ей поможет время.
А ему? Ему время поможет?
Основной ингредиент
Округин отправил Олю с Саней в Париж, обещав приехать следом, и был абсолютно уверен, что во Францию не поедет. Он поехал, точнее полетел, совсем в другую сторону.
Прибыв на место, Алексей сообщил Сане, где находится, и дал ему отпуск на две недели. Саня – лучшее лекарство для Оли Дибич. Он справится со всеми ее страхами, печалями и горестями. Он разнесет их в пух и прах. Он не оставит от них даже мокрого места. Он будет ее ангелом-хранителем, щитом, мечом, зонтом и плащом. Ну а если что, он возьмет зайца за шкирку и вынесет с поля боя. Саня – самая надежная из всех защит, какие существуют в этом мире.
На Санторини с его белыми домами и выкрашенными яркой синей краской дверями и ставнями Алексей не был ни разу, хотя давно хотел. Не откладывая в долгий ящик, сразу из аэропорта он направился в офис компании, с которой вел переговоры последние два месяца, и принялся за дела.
Через пять дней он понял, что все готово.
Скайп сработал отлично. Он сразу увидел ее лицо, немного напряженное и бледное. Алексей подумал, что у него, наверное, такое же.
– Привет, я отправил тебе билет. Ты получила? – быстро сказал он, понимая, что не очень вежлив.
Просто боялся, что она заговорит первая и сразу откажет. Аполлинария Дибич посмотрела прямо ему в глаза:
– Ты хочешь, чтобы я прилетела в Грецию?
– Да, хочу.
– Но тут написано, что прилет в аэропорт Фира. Это где?
– Это в Тире, то есть на Санторини, на Кикладах, в Эгейском море.
– Мы живем на Занзибаре, в Калахари и Сахаре, как Айболит?
Услышав это «мы», он вдохновился:
– Что-то вроде того. Я встречу тебя в аэропорту, и мы поедем смотреть наши виноградники.
– Уже на Грецию замахнулся? Ну ты даешь, Округин! В Греции же, как сказал Аркадий Райкин, все уже есть без тебя.
– Если без меня, а вернее, без нас с тобой, то не все.
– Расскажи, что ты задумал.
Почувствовав, что дышать становится все легче, он заторопился:
– На Санторини уникальный терруар. В переводе с языка виноделов это означает особые характеристики почвы и климата. Понимаешь?
– Вполне. И как ты собираешься этот терруар использовать?
– Представь, лозу здесь выращивают очень близко к земле, чтобы не убили морские ветры. Выглядит так, словно виноградники притаились между морем и вулканом. Смотрится очень необычно. Но дело в другом. Если все сделать правильно, вино будет иметь солоноватый вкус и привкус серы.
– Ух ты! Просто инфернально!
– Не инфернально, а гениально. Оно будет пахнуть поджаренным хлебом, а в послевкусии иметь тона минералов. Только тут умеют создавать такое вино. Я хочу научиться делать его… вместе с тобой. Очень хочу…
– Я тоже.
Он внимательно посмотрел. Ее лицо было серьезным и немного торжественным.
– Так ты прилетишь ко мне?
– Да.
– Насовсем? – спросил он, волнуясь.
Она кивнула и наконец улыбнулась:
– Только смотри, Округин, не опаздывай.
– Я с вечера в зале прилета засяду. Не бойся, не пропущу.
Это было ужасно глупо, но в аэропорт он действительно приехал поздно вечером и в ожидании утреннего рейса сидел в ресторане. Пил то кофе, то воду, то апельсиновый фреш и постоянно выходил, чтобы покурить. Спать не хотелось, но его бил какой-то мандраж.
Вдруг Полина передумает? Вдруг что-то случится, и она не прилетит?
Самолет приземлился вовремя, и Округин встал у выхода так, чтобы сразу ее увидеть. Полина вышла, неуверенно оглядываясь по сторонам, и он замахал ей двумя руками. Она еще немного повертела головой и наконец увидела его. Округину показалось, что сердце выскочит у него из груди, так он обрадовался.