о воротнике. В точности это самое кружево она выплетала недавно целую ночь, и потом ещё почти день. Она подошла ближе, чтобы точно не ошибиться. Видимо, этот художник умел выписывать мелочи – кружево было как настоящее, хоть бери его с полотна и пришивай на воротник. Правда, такой цвет больше не в моде.
Можно не узнать кружевной узор или перепутать – но только если сам не выплетал его узелок за узелком.
– Та картина гораздо больше и лучше сохранилась, – заметил лорд Хайде. – На этой даже облупилась краска. Наверное, это и есть оригинал, а то поздняя копия. Прошу, леди, давайте вернёмся.
– Портрет короля Конрада, – повторила Азельма.
– Да, король Коград Ауруг – основатель династии, предок нашего короля. Он родом из этих мест и, как говорят, женился на кружевнице. Да, действительно, нам пока лучше уйти отсюда.
Азельма шла за леди Дианой, её сердце бешено стучало от волнения. Да кто бы тут не догадался?
Графиня, оказывается, недавно повесила в столовой портрет короля, который женился на кружевнице – такой явный намёк. Устроила кружевное состязание для знатных девиц. Эти знатные девицы строят далеко идущие планы! И кто-то загодя заказал кружево с портрета в монастырской мастерской. И хоть в лепешку расшибись, но никто не сплетёт за ночь столько, сколько она смогла за ночь и ещё за день! И вряд ли кто сделает это лучше…
А может, король знает? И всё делается с его согласия?
Поговорить с ним?
Он ведь фактически согласился жениться на той, которая выиграет состязание. Поклялся исполнить желание, а если желание – стать королевой…
Азельма представить не могла, чтобы кто-то на самом деле решился такое потребовать. Но ведь всё и затеяли ради этого?!
И всё-таки, какова в этом роль короля? Как бы её искренность не оказалась тут совсем лишней. Как может быть такое, чтобы у всех на глазах так откровенно обманывали короля?! Не может такого быть. Значит, всё это представление – с его согласия.
Но почему тогда он так вёл себя на балу? Разочаровал, рассердил всех? Если всё подстроено, то ему следовало бы любезничать с будущей невестой. Ах да, он недоволен поступком графини…
Как же сложно всё!
В груди отчего-то было тяжело и больно. Как будто сердце сдавил железный обруч.
Глава 20. Лучше посидите у камина
Её комната была убрана по-королевски – по крайней мере именно так Азельма представляла себе убранные по-королевски покои. Широкая кровать, деревянный узорчатый пол, стены обиты шелковистой материей, простыни в кружевах, зеркало, горячая ванна. Большая жаровня с раскалёнными углями. Горничная помогла ей принять ванну и переодеться в сорочку и халат, расчесать волосы. Принесла горячий молочный напиток.
Спать всё равно не хотелось.
Пришла другая горничная с грелкой на длинной ручке.
– Мне приказано согреть постель для миледи.
– Согрейте, – Азельма кивнула, подошла и откинула одеяло.
От грелки дохнуло жаром, почти как от жаровни – углей в неё насыпали слишком горячих, это неосторожно. С другой стороны, не всем нравится, когда служанки с такими делами возятся долго.
– Спасибо, миледи, – девушка, похоже, изумилась, утюжила грелкой простыню и не переставала поглядывать на странную гостью.
Странную, да. Леди так себя не ведут, наверное. Они не помогают горничным. Но какая из Азельмы леди? Правая рука у горничной занята, а действовать только оставшейся левой неудобно. Впрочем, тут же есть жаровня, на ней можно ненадолго оставить грелку…
Азельма не знала, как быть леди, но зато легко могла повторить каждый шаг горничной.
– Теперь здесь… – она перевернула одеяло, – всё, довольно. Благодарю, – она сама вернула всё на место, расправила, – можете идти, мне больше ничего не нужно.
– Сладких снов, миледи. Звоните. Если что-то потребуется… Сладких снов! – и девушка поторопилась сбежать.
Сейчас постель согрета, и в неё было бы приятно лечь. Но ведь не хочется. Ничего, мягкие льняные внутренности постели сохранят тепло на какое-то время. Потом остынут, конечно.
Леди Орса тоже любила, чтобы ей согревали простыни грелкой, это обычно делала Азельма. Тут важно быть осторожной, водя круглым гладким дном грелки по постели, не приведи Пламя подпалить простыню – однажды от такого казуса леди Клотильда пришла в ярость и отхлестала горничную по щекам. Нет, не Азельму, другую девушку. Азельма всегда боялась и была очень осторожна, а Орса постоянно норовила отвлечь, дать другие поручения, что-то немедленно подать и принести, а грелка тяжёлая и горячая, и куда её приткнуть на минутку в комнате? Орса хоть понимала когда-нибудь, какое она наказание для прислуги?
Скрипнула дверь, Азельма вздрогнула, стремительно оглянулась – это пришёл король. Стоял в дверях.
А она, услышав скрип, понадеялась отчего-то, что это леди Диана, та ведь предлагала шахматы. Но – король? Зачем он?..
– Эй, не пугайся так, – Ильярд улыбнулся. – Я на минутку, пожелать добрых снов и одеяло поправить.
– Вы изволите шутить, ваше величество?!
– Угадала, именно это я и изволю. Но тебе, гляжу, не спится. Отлично. Пойдём посидим у камина? Это тут, рядом. Пойдём же, – он взглянул настойчиво, протянул руку, – я не укушу тебя, обещаю.
– Хорошо, ваше величество, – и её рука легла в его ладонь как-то привычно и правильно, словно было бы очень странно обойтись сейчас без этого прикосновения рук.
За предшествующие несколько часов бала их руки научились быть вместе. Хотя их самих, конечно, по-прежнему разделяла бездна. Он – король, она же… Правда, фея сказала…
И король так смотрит на неё! Как будто нет на её коже уродливых пятен. Сказал, что не укусит? Да кому захочется хотя бы кусать её, такую? Сам бы она не стала. И зачем он пришёл сейчас?!
Фея обещала, что Азельма станет королевой. Злая шутка. Всем ведь ясно, что это никак не может случиться.
Камин горел в соседней комнате, просторной, с гобеленами на стенах – что на них изображено, было не разобрать, потому что темноту рассеивало только пламя в камине. Широкие низкие стулья с овальными спинками были придвинуты к камину вплотную. Король подвел её к одному из стульев.
– Садись и перестань дрожать. Почему ты так меня боишься? – сам он сел на стул напротив.
– Я не боюсь, ваше величество…
– Только не надо врать.
– Я не боюсь ВАС, ваше величество. Но того, что может исходить от вас… нет, этого тоже не боюсь. Но не хочу. Мне не нужно… – она вдруг решила не врать и сказала вот это, искренне и путано, и получилась ерунда, конечно.
Он и не понял. Точнее, понял не так. Он нахмурился, и даже взгляд его потемнел – мерцающие отблески пламени не мешали это разглядеть.
– Я тебе настолько не нравлюсь? – и на миг в голосе звякнули льдинки.
Только на миг. Потом в его глазах появилось понимание.
– Так не нравлюсь? – уточнил он мягко. – Знаешь, когда мы целовались, тогда, в лесу, мне даже показалось, что твоё сердечко у меня в руках, только возьми. Тебе было приятно. Как и мне. Не со всеми ведь тебе приятно целоваться, Синичка? Скажи…
Азельма вздохнула. Глубоко. Сказала:
– Моя мать была любовницей барона Калани, ваше величество. Простите меня, но… Вы приказали не врать. Представить на миг, что я стала любовницей короля – с одной стороны, я превзошла свою мать и должна гордиться. Но я не хочу. После этого я не стану жить, ваше величество… Я выйду замуж за крестьянина из деревни, за конюха, за кучера… Но я обвенчаюсь с ним в Храме и буду принадлежать только ему. Хотя конечно, теперь я слишком уродлива, чтобы допустить, что… Простите меня, ваше величество!
Вот, она это сказала. И это было непросто. Даже слёзы на глазах выступили.
Ильярд молчал какое-то время, глядя на неё. Потом вдруг расхохотался.
– Я понял, Синичка. Учту. Не буду предлагать тебе стать королевской любовницей. Обещаю, слышишь? Но ты погоди с крестьянами и конюхами. Постой-ка, вроде за кучера фея твою сестрицу прочила?
– Да. А меня за короля. Но разве в это кто-нибудь верит? Разве вы женились бы на мне по закону, ваше величество? – она расслабилась, задышала легче.
Они просто разговаривают. С королём можно разговаривать, как с любым человеком.
– Хочешь глинтвейна, Синичка?
– Мне приготовить глинтвейн? – она вскочила.
– Нет, я сам, – он удержал её за плечо, – ты сиди. Ты моя гостья сегодня. Я сделаю совсем некрепкий, чтобы ты не уснула сразу, но и чтобы перестала меня пугаться.
– Вы умеете готовить глинтвейн, ваше величество? – конечно, это она зря, потому что король снова засмеялся.
– Я не только это умею. А что, я похож на безрукого?
– Простите, ваше величество.
– Ты ведь не спросила у Дианы, кто она? – он отошел к столику, стоявшему тут же поблизости.
На столике были кувшины с чем-то, бутыли, какие-то мешочки и низкий ящик, в каких хранят специи. И посуда, всякая. Для королевского глинтвейна всё было готово заранее.
Ильярд налил в медный ковш на длинной ручке вина из бутыли, добавил чего-то из кувшина и стал рыться в ящичке, перебирая специи.
Она наблюдала. Все снова казалось ненастоящим – король сейчас приготовит для нее глинтвейн. Сам. И стоит ли его пить, ведь если он перельёт вина, она на самом деле уснёт! Что для него «некрепко», её может в два счёта с ног свалить!
– Не спросила, ваше величество, – признала она.
– Она моя сестра, – просто сказал он. – Незаконнорожденная дочь моего отца. Её мать вышла замуж за человека, давшего своё имя Диане, незадолго до её рождения. Всем это известно. Никто даже не делает вид, что считает иначе.
– О, ваше величество… – она слегка растерялась.
Он собрал специи в ладонь и высыпал в ковш. Железной кочергой разгрёб угли и поставил ковш туда. Добавил:
– Не слышал, чтобы об этом говорили. Так, потихоньку, как мы с тобой сейчас. Но видишь, это не конец света – быть незаконнорожденной. Она сестра короля. Мы дружны с её раннего детства. Я старше, но любил её всегда. Как и мой отец.