– Начальником отдела регистрации Службы Правопорядка Бальмонда в настоящий момент является господин Дейн Бо́рллек, – отчитывается Глава Службы Охраны. – Проживает в Бальмонде, Оперный бульвар, дом сорок пять. Сейчас находится дома.
– Рагллор, вы умеете растягивать время? – Дал косится на часы. – Прошло четыре минуты! Вы за этот срок узнали имя и нашли человека?
– Ваше Величество, в моём устройстве связи хранятся списки всех высших должностных лиц Лэргалла с их домашними адресами. Мне осталось лишь проложить портал в Бальмонд и убедиться, что господин Борллек дома.
Глава Службы Охраны Короны в эту минуту напоминает горрта, на которого прикрикнул хозяин.
– Деньян, не берите в голову, – утешаю его я. – Случай с госпожой Реллар – единичный. Никто не мог предугадать появления во дворце живой покойницы, тем более что с аурой у неё было всё в порядке.
– Со времён Рейстара Строгого в Лэргалле аура заменяет бумажные документы, – замечает Кэлэйн. – На неё настроены допуски и защита, ею заверяют договора и свидетельства о собственности. Считается, что её, в отличие от документа любой сложности, подделать невозможно.
– Окончательная трансформация затрагивает и тело, и ауру, – я вспоминаю кокетливый облик Гроулли и спокойную, неброскую няню, которой она стала. – Неизвестно, насколько меняется личность, загнанная в новые условия. Кем теперь является этот новый человек?
– Думаю, преступников меньше всего волновали философские вопросы, – бросает Далайн. – Они торговали личностями ради обогащения. Рагллор, дайте запросы в Королевский банк – состояние госпожи Эльмы Шеллах, а также госпожи Лиары Гроулли. Подробную выписку, пожалуйста… и не сердитесь за грубость.
Деньян смущается и утыкается в устройство связи. Не так часто Его Величество извиняется, хотя, справедливости ради нужно отметить, грубит он тоже редко.
– Вот кого я с удовольствием подниму с тёплой постельки, так это господина Борллека, – оскаливается Далайн. – Его вина уже доказана, махинации с документами – пятнадцать лет тюрьмы.
– Далайн, нам нужен сотрудник Службы, который потом проведёт господина Борллека в тюрьму Эрноса, – напоминает Кэлэйн.
– Я сам пойду, – вызывается Деньян. – Служба Охраны Короны приравнена к Службе правопорядка. Пожалуй, ещё и поважнее будет!
Глупо хихикаю. Вот это компания! Король и королева Лэргалла, главы Служб… Архимага не хватает! Вест будет локти кусать, что ему не довелось поучаствовать.
Четверть третьего ночи. Бальмонд уже заснул, ветер стих, мягкий свет фонарей выхватывает из густого сумрака светлые пятна мостовых. Подмораживает, иней серебрится на ветках подстриженных лип или вязов, я постоянно их путаю. Ощущения весны, как в Эрносе, нет и в помине. Старинное здание оперы, давшее название бульвару, проступает в конце улицы резным изящным силуэтом. Сорок пятый дом – представительный особняк в глубине сада.
– Дал, сначала проверь, кто находится в доме, – прошу я. – А то сейчас ворвёмся и перебудим маленьких детей.
– Нет там никаких детей. На втором этаже мужчина и девушка в одной кровати, в другом крыле пожилая женщина.
– Значит, заходим.
Защита простенькая, никакого сравнения с той, что стояла на доме Гроулли. Такую и снимать неловко – хочется тут же извиниться за то, что недолго возился. Тяжёлая дверь с металлическими накладками, обстановка внутри с претензией на роскошь, но до шика Золотого района ей далеко. Не таясь, зажигаю светильники. Для господина Борллека было бы лучше проснуться до того, как мы его разбудим. К сожалению, лестница не скрипит, а мои спутники передвигаются бесшумно, даже Деньян в свои годы ступает легко и быстро. Нужную дверь открывает Кэлэйн, подозрительно принюхивается.
– Мне кажется, или пахнет розами?
– Розами и клубникой, – подтверждает Дал и зловеще ухмыляется. – Приворот первой степени. Ещё три года тюрьмы.
Яркий свет в спальне открывает весьма неприглядную картину. Остатки лёгкого ужина: пустая бутылка из-под игристого вина, почему-то всего один бокал и блюдо с деликатесными сырами. Разбросанная одежда, нижнее бельё, посреди комнаты одинокая туфля на шпильке. Ищу взглядом вторую – нигде не видать.
– Следы пламенной страсти, – бормочет под нос Деньян. – Ваши Величества, осторожнее! Тут бокал разбитый, осколки валяются.
– И это – государственный служащий!
Далайн с отвращением смотрит на кровать, где преспокойно храпит голый мужчина. Девушка откатилась подальше и натянула одеяло на голову.
– Именем Короны!
Ух! Каким, оказывается, громогласным может быть Деньян! Мужчина дёргается, приподнимается, мутным со сна взглядом шарит по комнате.
– Господин Борллек, вы арестованы за незаконные действия с документами!
– Заодно и за приворот, – Кэлэйн поправляет на девушке одеяло, сползшее от движений Борллека. – Соизвольте одеться.
– Лэра, отвернись, – шепчет Дал мне в ухо.
Фыркаю, но уступаю. Далайн из разряда тех сумасшедших ревнивцев, что в каждом мужчине видят потенциального соперника. Борллек возится долго, мне слышны только шаги и сопение. То, что он не возмущается и молчит, лучше прочего говорит о его виновности. Хотя что тут скажешь? Поймать на привороте вот так, когда даже запах заклинания не развеялся, – это вам не шуточки. Девушка продолжает сладко спать – последствия заклинания. Хорошенькая, рыже-золотистые волосы разметались по подушке, губы припухли, курносый носик весь в веснушках… Что она испытает, когда проснётся и поймёт, что её приворожили? Три года тюрьмы – слишком мягкое наказание!
– Если я добровольно дам показания, это зачтётся? – спрашивает Борллек.
Голос хриплый, сдавленный, однако это не мешает ему торговаться.
– Вы так и так дадите показания, – злость Далайна выражается лишь в ледяном тоне. – Архимаг Лэргалла – некромант, а некроманты, как известно, умеют допрашивать преступников.
– Нет! – вот теперь прорезается испуг. – Не надо некроманта… Я сам всё расскажу.
– Кэлэйн, снимите следы приворота и ауру потерпевшей, – просит Дал.
– Разбудить её? – предлагает Деньян.
– Пусть спит. Потом спросим, предъявит ли она обвинение в насилии или захочет скрыть правду. Не всем нужны публичные скандалы, а факта применения приворота это не отменяет. Господин Борллек, Корона выслушает вас, но никаких поблажек не ждите.
Борллек хмуро кивает, оглядывает беспорядок в спальне, бросает взгляд на девушку и предлагает:
– Пройдёмте в кабинет. Там будет удобнее.
– Стойте! – я предупреждающе поднимаю руку. – На нём может быть проклятие.
Тщательно проверяю ауру. Четвёртый уровень, универсал, двести девятнадцать лет, в отличной форме. Аура не повреждена, сияет и переливается, как и следует после ночи, проведённой в любовных утехах.
– Чисто.
Кабинет – смежная просторная комната. Три окна, на полу ковёр с длинным ворсом, массивный письменный стол, мягкие стулья, кресло с полированными подлокотниками обтянуто дорогой кожей. Белая пушистая шкура заставляет присмотреться повнимательнее – очень уж мех напоминает шерсть горртов. Нет, слава Всевышнему, искусственная. Борллек падает на ближайший стул, рядом грозно замирает Деньян. Дал и Кэлэйн, не сговариваясь, придвигают стулья и усаживаются напротив. Мне достаётся кресло.
– Потрудитесь для начала объяснить вот это, – Далайн швыряет на колени Борллеку ответ Службы на запрос Деньяна о Велии Реллар. Когда успел прихватить?
Бумага так и остаётся лежать – Борллек не делает попыток взять её в руки.
– Сто тысяч, – выдыхает он после паузы. – Моё жалование за семь лет. Она сказала, никто ничего не узнает.
– Кто – она? – спрашивает Кэлэйн.
– Велия Реллар. Облик и аура точно её. Мне приходилось пользоваться её услугами.
– Вы уверены, что это была она?
– Ауру не подделаешь. Не представляю, как ей удалось вернуться из могилы спустя месяц. Я сам вносил в базу свидетельство о смерти… я же его и стёр.
– Когда и как это случилось?
– Восемь дней назад. Она явилась порталом ко мне домой, поздно вечером, около одиннадцати. Попросила об услуге, назвала сумму.
– И часто к вам с подобными просьбами обращаются покойники? – иронично вздёргивает тонкую бровь Далайн.
– Впервые. Я испугался и растерялся.
– Но сто тысяч вас соблазнили. Что дальше?
– Я сходил в архив, стёр информацию, нашёл свидетельство о смерти, принёс сюда и уничтожил его у неё на глазах. Реллар расплатилась и ушла так же, порталом.
– Она расплатилась чеком или наличными?
– Наличными. Деньги были у неё с собой, свёрток с монетами на дне сумки.
– Вы положили их в банк?
– Нет, я побоялся. Возникли бы вопросы, откуда у меня такая сумма. Спрятал в тайник, они до сих пор там. Мне не приходилось иметь дело с таким количеством золотых.
– Укладывать приворотами девушек в свою постель вам привычнее? – не выдерживает Кэлэйн.
– Не поверите, – мрачный смешок. – Это тоже был первый раз.
– Вы правы, – хмыкает Дал. – Не поверим. Господин Борллек, имена Кейли Шедин, Орина Дирес, Эльма Шеллах вам что-либо говорят?
– Нет, никогда раньше их не слышал.
Он не врёт – аура спокойна.
– Можете забирать его, Рагллор, – морщится Далайн. – Нам он больше не интересен.
– Слушаюсь, Ва… Ваше распоряжение будет исполнено.
На всякий случай я опутываю Борллека заклинанием, которое когда-то опробовала на заговорщице, мечтающей стать королевой. Вдруг седовласый пожилой Глава Охраны Короны покажется преступнику слабым противником и вызовет желание бежать или сопротивляться. Не хочу Деньяну неприятностей. Когда они исчезают, я вытягиваюсь в кресле.
– Странно, – замечает Кэлэйн. – Почему Шеллах не связала его проклятием, как Гроулли?
– Потому что это инициатива самой Гроулли, – Дал произносит вслух то, о чём я думаю. – Видимо, она не настолько безжалостна. Более того, я всё больше убеждаюсь, что она скорее жертва, чем злоумышленница.
– Это ещё почему?
– Потому, Кэлэйн, что она не жалеет ни сил, ни денег ради разоблачения преступления. Рискует жизнью, но наводит нас на след.