Я поворачиваюсь к Далайну.
– Ты никуда не пойдёшь.
– Разумеется, – грустный вздох. – Я не настолько безрассуден, Лэра, как ты думаешь. Да и риска сейчас меньше – вряд ли Кинелл навешал проклятия на себя или свой особняк. Мы с тобой подождём здесь – ты ведь не бросишь пострадавшего мужа?
Секунду желание самой схватить убийцу борется со здравым смыслом. Мой резерв пуст, толку от меня никакого, и Дал так жалостно смотрит.
– Мы быстро, – утешает меня Кэлэйн. – Господин Рагллор, господин Корэлл?
– Пять минут, – заверяет Вест. – Вон и стульчики господин Скаллош как раз оставил. Посидите, отдохнёте…
– Проваливайте уже, – машет рукой Дал, и мы остаёмся одни в коридоре тюрьмы.
– Иди сюда, – Далайн садится и показывает на свои колени.
Иду. Усаживаюсь и прижимаюсь щекой к щеке.
– Романтика! Ночь, тюрьма… – он обнимает меня.
– Преступники и убийцы в камерах, – подхватываю я.
– Прямо как раньше! А ты помнишь?..
– Как мы первый раз поцеловались? В тюрьме Вэйнро? Конечно!
Наверное, нас поймут немногие. Нет двух более несочетаемых понятий, чем тюрьма и романтика. Для этого надо быть следователем и раскрыть своё первое самостоятельное дело. После чего целоваться до одури в таком же пустом, скучном коридоре и шептать в перерывах между поцелуями: «О помолвке объявим завтра в отделе, а поженимся, когда я стану Главой Службы Правопорядка. Я им стану, Лэра, вот увидишь!»
– Как ты себя чувствуешь? – спрашиваю я, чтобы окончательно не растаять от воспоминаний.
– Мерзко. Словно отсекли половину чувств. Всё вокруг плоское, картонное, неживое. Постоянно холодно и непривычно разговаривать, не ощущая эмоций собеседника. Счастье, что я давно отучил всех врать, – ироничная усмешка.
– Я могу сопровождать тебя в эти дни, – предлагаю и ожидаю гневной отповеди.
– Если обещаешь не дразнить Рейвуса, я буду только рад, – он притягивает меня сильнее.
На какую-то минуту мне вдруг чётко представляется, как было бы здорово, если бы мы и впрямь остались в Вэйнро. Не было бы завещания Сертуга, Короны, нашей ссоры, Брэгворда…
И Далека.
Не всё в нашей жизни сложилось так, как мы мечтали. Но я ни о чём не жалею. Пока со мною двое дорогих и любимых мужчин – точно.
13
Пять минут, обещанные Вестом, растягиваются на десять, потом на пятнадцать. К нам, нетерпеливо ожидающим в коридоре, присоединяется Нэйрен. И хотя он старательно смотрит в сторону, я пересаживаюсь с колен Далайна на соседний стул. Появление Веста с компанией заставляет нас вскочить.
– Почему так долго? Он сопротивлялся?
– Сопротивлялся – господин Кинелл-старший. Доказывал нам, что «его мальчик» не может быть замешан в чём-либо противозаконном, – за всех отвечает Кэлэйн. – Пришлось вкратце рассказать о порче, поставленной на дом, и проклятиях на госпоже Шеллах.
Юноша в браслетах смотрит на всех с нескрываемой злобой. Вытянутое, породистое лицо, бледная кожа, тоненькие-тоненькие ломаные чёрточки бровей. Благородная кровь. Одет наспех, рубашка застёгнута на две пуговицы из пяти, каштаново-золотистые волосы взлохмачены, яркие губы слишком выделяются на белом лице.
– Я ни в чём не виновен! – выплёвывает он нам в лицо.
Приглядываюсь к его ауре и довольно хмыкаю. Расел Кинелл может сколько угодно отрицать свою причастность – аура обличает лучше тысячи слов. Порчу на дом Шеллах накладывал он. Заклинаний на нём, разумеется, нет. И хотя понимаю, что он не признается, не могу удержаться от вопроса:
– Сколько вы брали за новую личность? Пятьсот тысяч? Миллион? Полтора?
На последней цифре серо-голубые глаза сверкают: я угадала.
– Господин Кинелл, вы надеетесь на то, что доказательства вашей вины только косвенные. Ауры копировала и накладывала Гроулли, убивала за вас Деллин, не сомневаюсь, что не вы рекомендовали девушкам из маленьких городков целителя в Эрносе. Порча и проклятия, пусть и первого уровня, – заключение в Закрытом Городе. Но я, Оллиэйра Валлэйн, госпожа Родери, именем Короны обещаю вам, что добьюсь высшей меры наказания. Найду всех ваших заказчиц, разговорю Гроулли, как до того Деллин. Представлю суду такие улики, что из этой тюрьмы вы выйдете в камеру смертников. Уведите его, Нэйрен.
– Мой отец это так не отставит! – в отчаянном крике страх.
– Милости просим, – холодно бросает Далайн. – Корона охотно выслушает его объяснения, каким образом он протолкнул сына на ответственную должность.
Тюремные охранники словно вырастают из стены – такие же светло-серые и монументальные. Нэйрен сам сопровождает нового заключённого, нам остаётся лишь проводить их взглядом.
– Сознается, – уверенно произносит Кэлэйн. – Повидал я таких… По молодости не понимает, что знатность рода не защищает от всего на свете. Как только до него дойдёт, что законы одинаковы для всех, начнёт говорить, не будешь успевать записывать.
– Это ваше расследование, Кэлэйн, – отмечает Дал. – Доведите его до конца. Со Скаллошем вы теперь знакомы, общими усилиями разберётесь. А потом… в Службе Правопорядка Лэргалла до сих пор нет заместителя Главы.
Вест за спиной Далайна подмигивает мне и поднимает вверх большой палец.
– Не боитесь, Ваше Величество, что поползут слухи: мол, я обязан карьерой не своим заслугам, а благорасположению королевы?
– Я отвечу сплетникам, что для меня это лучшая рекомендация. У Лэры нюх на талантливых людей.
– Мне только на друзей не везёт, – сознаюсь я с досадой. – Но Кэлэйн сказал, что у него нет ни отца-короля, ни деда-миллионера. Надеюсь, в дополнение ко всему, Сельма Оллен не принадлежит к побочной ветви Валлэйнов.
– Обязуюсь внимательно изучить её прошлое, – шутит Кэлэйн.
– Расходимся? – уточняет Вест.
– До утра. В девять пятнадцать жду вас во дворце, я передам записи, снятые в доме Оллен. Вестиар, ваши показания тоже будут нужны, и отчёт о состоянии Деллин, и… – Дал зевает. – А, к чёрту! Завтра всё обсудим. Деньян, открывайте портал.
Когда мы, уже без Кэлэйна, оказываемся в кабинете главы Службы охраны, я с иронией думаю о том, что в просьбе проложить портал неплохо было бы указать, куда именно. Хорошо, что Вест пошёл с нами и добросит нас до королевских покоев… После чего мой взгляд падает на светлую женскую фигуру, напряжённо застывшую в кресле, и я забываю обо всём.
– Госпожа Реллар?! – ахает Деньян.
– Все разговоры потом, – Вест подходит к той, что ещё семь часов назад считалась обыкновенной няней Его Высочества. – Прошу вас, госпожа…
Она встаёт, не дожидаясь просьбы. Расслабляется, чтобы было удобнее снимать заклинание. Вест возится долго, я начинаю беспокоиться. Наконец архимаг выдыхает.
– Пять переплетённых проклятий. Первый раз вижу подобное!
– Кинелл знал, что я умна, – голос лже-Велии тих, но ровен. – И что я никогда не прощу ему обмана… Простите, Ваше Величество, можно мне воды?
– Деньян, – оборачиваюсь я, – нельзя попросить кого-нибудь сделать нам всем чаю?
– Сам займусь, – гордо объявляет он.
Больше всего поражает отсутствие в нашей гостье страха, наоборот, в ней чувствуется какое-то спокойное торжество. Так ведут себя люди, которые достигли цели.
– Понимаю, что теперь меня казнят. Я не хочу разжалобить вас, Ваше Величество. Всё справедливо.
– По поводу казни мы ещё поспорим, – Далайн обводит взглядом комнату, выискивая, куда присесть. – Располагайтесь, госпожа…
– Лиара Гроулли. Но не знаю, сколько у меня прав на это имя. Наложение слепка ауры – не просто трансформация тела. Я – больше не я.
Деньян приносит поднос с чаем. Помогаю ему переставить чашки на стол, Вест пододвигает кресла. Со стороны наша компания напоминает дружескую, особенно когда Дал первым забирает чашку, устраивается в кресле и расслабленно откидывается на спинку. Жажда мучает всех, и надо признаться, чай – лучший способ её утолить.
– Мы до вас общались с госпожой Деллин, и она не казалась смущённой или напуганной сменой личности.
Прежде чем ответить, Гроулли делает глоток.
– Это уже не Риона Деллин. Изменения происходят быстро, в первые дни. Меняются вкусы, привычки, желания. Память сохраняется, но иногда всплывают обрывки чувств и эмоций прежнего хозяина – боль, грусть, радость. Госпоже Деллин повезло, что она сразу же уехала из города, где жила. Столкновение с тем, что было дорого владельцу ауры, вызывает воспоминания. Когда я оказалась в квартире сестры Велии, то почти утратила себя.
– Давайте по порядку, – Далайн допивает чай и возвращает чашку на стол. – Как вы познакомились с Раселом Кинеллом?
– Он пришёл ко мне зимой, незадолго до праздников, с предложением от гильдии целителей. Принёс старые дневники из главного архива в Эрносе и попросил выяснить, осуществимо ли то, что в них описано.
– Что за дневники?
– Эксперименты целителя времён Дэрдана, весьма смелые. Имени его самого там не упоминалось. Объяснялся метод единовременного снятия полного слепка личности. Почерк был скверный, я долго разбиралась, после чего подтвердила – да, такое возможно. Тогда Кинелл принёс разрешение на опыты. Он направлял ко мне клиентов, я тренировалась снимать слепки. Это не так просто, как кажется, у меня на это ушло полтора месяца.
– Вас не удивило, что большинство клиентов не проживали в Эрносе? – встреваю я.
– Нет, у меня всегда была крайне разношёрстная клиентура. Я никогда не завышала стоимость услуг. Некоторые в гильдии даже ворчали, что я сбиваю цены, но раз мне хватало сил принимать в день по десять-пятнадцать человек, зачем брать втридорога?
– Где эти слепки, госпожа Гроулли?
– Я их уничтожила. Не знала, удастся ли выжить, не хотелось оставлять их в руках Кинелла. Вдруг он потом нашёл бы другого целителя.
– Прошу вас, рассказывайте дальше.
– Три месяца назад Кинелл привёл госпожу Деллин – мол, она идеально подходит под одну из клиенток, Эльму Шеллах, которая трагически погибла. Отличный повод проверить теорию практикой, когда ещё выпадет такой случай. Нужно же, чтобы совпал пол, возраст, уровень магии, если это маг. Трансформация прошла успешно, я даже удивилась – неужели у меня получилось?.. Но радовалась я недолго. На следующий день Кинелл явился навеселе и выложил мне правду – гильдия к его планам никакого отношения не имеет, разрешение он подделал, я теперь преступница.