Кожу Кейт жгло в том месте, где он коснулся ее, и от этого жара плавилось все внутри. Леди Кэтрин резко выдернула руку, будто ошпарилась, и прижала ее к боку.
— Его величество уделяет мне внимание лишь потому, что испытывает ко мне чувство глубокой благодарности. Моя старшая сестра не так давно отвела беду от него, его супруги и их наследника. Ничего личного. Просто он возвращает долг.
— Да, до меня доходили слухи, что летом на жизнь короля покушались.
— Возможно, и доходили, но подробностей почти никто не знает. Меня самой там не было, а Изабель предпочитает не распространяться на эту тему.
— Это Изабель вышла замуж за Брэсфорда?
Кейт едва заметно кивнула.
— Да, он королевский фаворит. Блистательный рыцарь. Вы его знаете?
— Знакомое имя, но в число приграничных лордов, которых отец считает нашими врагами, он вроде бы не входит.
— И слава Богу: это был бы опасный враг. С другой стороны, Генрих подарил ему земли только после Босворта. Времени, чтобы завести врагов, у него еще не было.
— Тогда понятно. — Шотландец сделал паузу, а когда заговорил вновь, его тон совершенно изменился. — Вам когда принести извинения, сейчас или после?
— Извинения?
— Я же оскорбил вас.
— Можно и после… — Кейт осеклась: договорить ей помешал ком в горле. Шотландец поверил ей так охотно, что она не знала, что сказать. К примеру, покойный сводный брат, который обеспечивал их с сестрами, такой доверчивостью не отличался.
— После так после. Но вернемся к главному. У меня есть идея.
— Да?
— Давайте потанцуем.
— Потанцуем?.. — повторила Кейт, словно желала убедиться, что не ослышалась.
Кто-то играл неподалеку на лютне, но мелодия эта едва ли подходила для танца. Кроме того, глаза Росса сверкали игриво и восторженно, что совершенно не соответствовало строгости его черт.
— Сегодня вечером. Если мы будем плясать под музыку, у короля может сложиться впечатление, будто легкость царит в наших сердцах и мы согласны повиноваться его приказу.
— Должны быть и иные способы…
— Или споем.
— Я бы скорее подождала, как вы предлагали изначально. — Кейт невольно рассмеялась. Ей не хотелось забывать, что он усомнился в ней, и не хотелось, чтобы подобный вздор отвлек ее от обиды.
— Как скажете. Мы можем спеть, когда начнется подготовка к Рождеству. Можем бубнить себе под нос что-то вместе с монахами, пересвистываться со служанками и издавать рулады с жонглерами. Никто не заподозрит, что мы замышляем.
— Замышляем? Я лично ничего не замышляю!
— Разумеется. За неповиновение королевской воле и повесить могут.
— Пожалуйста, хватит шутить! По-вашему, мы должны притворяться, будто эта помолвка принесла нам счастье? Будто мы ждем не дождемся свадьбы? Будто все по-настоящему?
— А разве я говорил, что это не так? — Росс взял ее руку и поднес к губам, все это время не сводя с леди синих глаз.
Мышцы в теле Кейт сократились в невольном спазме.
— Перестаньте!
— Боюсь, перестать я смогу лишь на некоторое время, — с улыбкой ответил Росс. Его веки тяжело нависали, как у человека, готового в любой момент погрузиться в сон. — Смотрите на меня с восторгом и изумлением, если получится. Это должно вам помочь, поскольку Трилборн, кажется, изнемогает от желания узнать, что нас с вами связывает.
Последнюю фразу Росс произнес невнятно, вполголоса, и Кейт не сразу его поняла. Но в следующий миг она заметила Трилборна, который, осклабившись, наблюдал за ними из-за колонны. Ее реакция была скорее инстинктивной, чем обдуманной. Девушка гордо подняла подбородок, сделала шаг вперед и положила ладонь на запястье дерзкого Шотландца.
— Да, теперь я понимаю, — пробормотала она. — Давайте еще погуляем. Иначе мне придется запеть, а это, ручаюсь, никому не доставит удовольствия.
«Как же неприятно притворяться», — подумал Росс, окидывая взором заснеженный город и меловые горы, высившиеся вдали. За стенами замка королевский сокольничий отпустил свою птицу в погоню за зайцами, петлявшими по полям. Россу нравилась простота и ясность во всем; нравилось открыто заявлять о своих взглядах и намерениях и придерживаться их до последнего. И тот факт, что свои взгляды и намерения по отношению к леди Кэтрин ему придется утаивать, изрядно его огорчал.
Обедали они вместе, сидя возле королевского стола. Его величество выразил им свое расположение в виде отборнейших яств, и все придворные обратили на это внимание. Только слепой не заметил бы, что грядет свадьба. К тому же россказни об их совместном приключении в Новом лесу расползались по зале, как скверный запах.
Леди Кэтрин все время улыбалась и ловко справлялась с ролью счастливой невесты. Однако ее руки были холодны как лед, и она почти ничего не ела. Росс следил за тем, чтобы ее бокал не пустовал, и постоянно подкладывал ей на тарелку самые лакомые кусочки. После обеда леди извинилась и, сославшись на головную боль, проследовала к себе в покои в сопровождении новоявленного жениха. За дверью ее ожидала сестра.
Господь свидетель: у нее были веские причины сымитировать недуг. Россу также хотелось скорее очутиться наедине со своими мыслями. Но еще больше ему хотелось увести Кейт куда-то, где они смогли бы побыть вдвоем, и это желание бесило его своей нелогичностью.
Хуже того, всякий раз, когда Шотландец смотрел на Кейт, на него налетал шквал эмоций. Кровь закипала в жилах; от вожделения на глазах выступали слезы. Росса восхищало в Кейт все без исключения: ее изящество и храбрость, улыбка, каждое движение, каждый наклон смышленой головки. Но при этом он оставался сыном вздорного лэрда, презиравшего все английское, а Кейт опекал английский король. Если он, Росс, вступит в этот брак, если согласится стать пешкой в партии Генриха, то будет навеки отлучен от семьи и родины. Он поклялся никогда не жениться на Кейт, и она ему поверила. Он не мог обмануть ее доверие.
Трилборн же, как стало очевидно, хотел заполучить и ее, и ее щедрое приданое. Россу противны были грубость и приземленные желания, которыми руководствовался англичанин. Шотландец принял твердое решение во что бы то ни стало помешать ему — якобы ради благополучия леди Кэтрин, избегавшей брачных уз. Но сам он подозревал, что движим не только чистыми помыслами, но и обычной ревностью и неприязнью. Видеть, как Трилборн удостаивается какой-либо награды, было для Росса нестерпимо. А уж когда речь шла о такой награде…
Росс поклялся не жениться на леди Кэтрин, но не обещал не спать с ней. Он поклялся противиться воле английского короля, но не обещал противиться собственной воле. Эти безобразные, низкие уловки всплыли в его памяти сразу же после королевской аудиенции и до сих пор не давали ему покоя.
Интересно, понимала ли леди Кэтрин, на какие сделки с совестью готов пойти мужчина ради удовлетворения своих желаний? Она представляла собой интригующую смесь невинности и искушенности, чему, несомненно, способствовало пребывание при дворе: здесь она в течение нескольких месяцев находилась во фривольной атмосфере, оставаясь при этом под защитой зоркого короля. Кейт как будто понимала, какими низменными побуждениями руководствуются люди вокруг нее, но сама была выше этого.
— Данбар!
Росс отпрянул от зубчатой, в проемах бойниц, стены и, обернувшись, без малейшего удивления увидел перед собой заклятого врага. Тот уверенно двигался в его сторону; полы плаща развевались на ветру, гладкое аристократическое лицо искажала недовольная гримаса.
— Трилборн, — не заботясь об этикете, процедил Шотландец. Меньше всего на свете ему сейчас хотелось иметь дело с этим напыщенным болваном. Один его вид — все эти складки черной ткани и обилие серебра, — вызывал у него зубовный скрежет.
— Кто бы мог подумать, что я тебя тут застану! Я-то решил, что ты уже пресытился пронизывающими ветрами.
— Чего тебе?
Если Трилборн и отметил дерзость вопроса, то виду не подал.
— Ты и сам прекрасно знаешь. Я хочу выяснить, в каких отношениях ты состоишь с леди Кэтрин. Ожидать ли нам свадьбы?
Росс понимал, что нельзя ни в чем сознаваться. Но искушение подергать врага за бороду — хотя бы в переносном смысле — было слишком велико.
— Королю предстоит выяснить, поддастся ли на уговоры лэрд клана Данбар.
— И ты наверняка на седьмом небе от счастья, — сказал Трилборн с нескрываемым отвращением.
— А почему бы и нет? Женушка-то мне достанется очаровательная.
— И при деньгах. Хотя, конечно, не следует забывать о проклятии… Ну, брось, Данбар. Я никогда не поверю, что ты согласился на эту сделку. Что думаешь делать?
Росс надменно усмехнулся.
— А как бы ты поступил на моем месте? Я смиренно жду отцовского ответа.
— Ты мог бы попросту сесть на коня и уехать из Винчестера. Никто бы тебя не остановил. Никто, полагаю, и не заметил бы твоего отсутствия.
— А ты, подозреваю, даже коня мне предоставил бы. И сопровождающих.
Англичанин едва не зажмурился в сладком предвкушении.
— Коль тебе будет угодно.
— Вынужден тебя разочаровать. Я уже дал слово, а отступать от клятвы не в моих правилах.
— Неужели слово, данное английскому монарху, что-то для тебя значит?
При этих словах Росс вспомнил своего отца.
— Главное, что я дал клятву добровольно, без принуждения.
— Нет, кто-то наверняка принудил тебя к этому. Иначе государственные дела тебя бы не затронули.
— Почему я дал эту клятву, не имеет значения. — И в этот миг Росс с неизбежной ясностью осознал, что клятва есть клятва. В том числе и та, которую он дал леди Кэтрин.
Если его сердце требовало ясности, то вот она. Все просто и ясно. Другое дело, что радости это ему не доставило.
— Стало быть, ты женишься на саксонке, даже если твой отец будет против.
— Иными словами, тебе она не достанется. Или ты надеешься заполучить ее, если я уеду?
Англичанин вперил в него ненавидящий взгляд.
— Мы с Генрихом не раз обсуждали такую возможность. Если бы не вмешался ты, он давно уже дал бы согласие на этот брак.