— Ну, и что с того? — удивился Паллантид. Ты король, и сам знаешь, как поступать, тем более в таких пустяковых вещах.
— А то, — с оттенком горечи сказал король, — что сын Бреганта, который, невзирая на мое сопротивление, посоветовал мне сделать это, оказался прав. Тут такие странные дела творились… Послушай.
И король рассказал командиру Черных Драконов всю историю, что началась с рассказа Альгиманта два дня назад, или даже еще раньше — когда во дворец пришел юноша из Немедии, первым предупредивший его о грозящей опасности.
Закончил он тем, как молодой нобиль предложил королю обменяться нарядами…
— Ничего себе, — почесал затылок изумленный Паллантид. — Но почему же ты не рассказал мне обо всем раньше? Усилили бы охрану… Или ты уже и мне не доверяешь?.. — в голосе верного соратника короля прозвучала обида.
— Да брось ты, — махнул рукой киммериец. — Я и сам не придал этому большого значения и поменялся камзолами с Альгимантом из-за того… из-за того… — так и не подобрав нужного слова, варвар сбивчиво закончил: — В общем, надоел он мне, я и подумал, да пес с ним, пусть потешится мыслью о том, что спасает жизнь короля. К тому же он такую трагедию пережил — девушка парня, падчерица Этельстейна, скончалась у него на руках. Но теперь у меня самые дурные предчувствия.
— Ты думаешь, что заговор действительно готовился, и Альгимант убит вместо тебя?
— А что я должен еще думать? — сердито ответил Конан. — Что он сидит сейчас где-то в таверне в ближайшей деревеньке и преспокойно хлещет вино?
Где-то впереди раздались призывные громкие крики.
Паллантид привстал на стременах, прислушиваясь.
— Нас зовут, — повернулся он к королю.
— Сам слышу, — огрызнулся варвар. — Давай, отродье, шевели копытами, — тронул он поводья коня.
Они промчались сквозь мелкое редколесье, ориентируясь на голоса, обогнули небольшую скалу черного камня и наконец выскочили на поляну.
— Видишь? — Конан указал рукой на толпу гвардейцев и егерей возле лежавшего на траве тела. — Я был прав, к сожалению. Прах и пепел, я сглупил, не поверив парню до конца. Если бы не так, разве я послал бы его на верную смерть? — выругался варвар.
Они спешились, и киммериец подошел к лежащему на спине Альгиманту. Глаза юноши были закрыты, его бледное лицо выделялось на фоне влажной утренней травы.
Конан с грустью посмотрел на него, и некоторое время стоял, не говоря ни слова.
— Смотри! — прервал его мысли Паллантид. — Вторая перчатка! Точно такая же!
— А вот это совсем интересно, — король взял поданную кем-то из егерей перчатку. — Действительно, она! Значит, — оглядел он столпившихся вокруг него людей, — мы можем подозревать, что Тасвел видел убитого.
— Или? — высказал догадку Паллантид, и тут же прикусил язык, взглянув на короля.
— Ты прав, может быть, — кивнул Конан. Потом выразительно поглядел на окружающих и добавил: — Чтобы никто из вас ни словечка, ни пол-словечка, — погрозил он кулаком, — не брякнул о том, что видел на этой поляне. Понятно?! — рыкнул он, и все дружно закивали головами. — Шкуру спущу, самолично, — прибавил он для верности, — с головой у меня пока еще в порядке, слава богам, всех запомню, кто здесь сейчас со мной. Тагмор! — подозвал он офицера. — Распорядись, что надо сделать, и немедленно в лагерь!
Варвар хлестнул коня и, не оборачиваясь, поскакал по тропе.
На душе у него было скребли кошки, во-первых, потому что из-за его недоверия погиб юноша, сын его давнего друга, а во-вторых, киммериец теперь понимал четко, очертания заговора против него приобретали уже совсем другие размеры.
Не было сомнений: в него были вовлечены люди из высшей знати, причем помогал им какой-то колдун. Знать бы, кто был среди заговорщиков, в этом состоял теперь самый главный вопрос.
Король потрогал медальон, висевший у него на шее:
— За каким демоном мне навязали эту штуку? Молчишь, сучий потрох? Когда не надо, ворочаешься, а теперь тебя не видно и не слышно… — не получив ответа, Конан пришпорил коня.
Прошло несколько дней. События на королевской охоте, наделавшие столько шума, постепенно уступали место другим, жизнь в столице текла своим чередом, и все было бы спокойно, но Конана продолжало тревожить одно не до конца проясненное обстоятельство: действительно против него готовился заговор, главой которого был граф Этельстейн, или все происшедшее — стечение странных случайностей?
Когда присланный из столицы Малер передал королю послание Бреганта, то первым побуждением короля было приказать немедленно схватить Этельстейна и вздернуть его на дыбу. Раньше, по молодости лет, варвар, несомненно, так бы и поступил, однако по опыту, и не только чужому — случалось, у него не раз проясняли память таким суровым способом — он знал, что под плеткой палача можно наговорить такого, чему потом сам удивишься — если останешься в живых, конечно. Ему самому до сих пор везло Подозрения против графа имелись сильные, но явных улик не было, если не считать того, что Этельстейн не единожды заходил к цирюльнику, который, якобы, был на королевской охоте, но которого там никто не видел. Впрочем, этот брадобрей по имени Асгенор вообще пропал, не оставив после себя никаких следов. Пропало и кольцо, которое Этельстейн подарил несколько дней назад Бреганту.
— Я доверяю тебе полностью, — сказал король, в который уже раз выслушивая рассуждения своего советника, — в последнее время мы многое потеряли из-за того, что я не прислушался к словам таких людей, как ты и твой сын Альгимант.
Они сидели вечером в Малом зале вместе с Паллантидом и обсуждали, как поступить с графом Этельстейном. И Брегант, и командир Черных Драконов убеждали короля, что испытанный веками способ всегда дает результат, но Конан не соглашался с ними.
— Не забывайте, — напомнил им киммериец, — что этот перстень явно попал к графу волей случая. Если бы он с самого начала знал, как с ним поступить, то за каким демоном он подарил бы его тебе?
Брегант в очередной раз пожал плечами: на этот вопрос у него не было достаточно внятного объяснения.
— Но, Конан, — в очередной раз заговорил он об одном и том же, — для меня ясно, как день: граф — заговорщик, и его целью было убить тебя. Непонятно, почему ты медлишь?
— Я тоже так думаю, — ввернул Паллантид. — И слепому видно, что он, сын Патриана и еще кто-то из их сообщников хотели расправиться с тобой на охоте!
— Вот именно! — воскликнул киммериец. — И еще кто-то! Ты сам так говоришь. Не забудь, о чем меня предупреждал тот юноша из Немедии. Перстень с фиолетовым камнем! И эта безделушка, которая невесть как пришла ко мне, она же предупредила, когда человек с кольцом приблизился! Прости еще раз, — повернулся он к Бреганту. — Я усомнился в тебе тогда…
— Чего уж там, — меланхолично ответил Брегант. — Понимаю, времена непростые.
— Я и сам думаю, что Этельстейну неплохо бы отделить голову от туловища, — продолжал Конан. — Для меня его роль ясна, но еще не все понятно до конца. Может быть, те люди, которые перевернули вверх дном все в твоем доме, совсем не люди Этельстейна, а немедийские шпионы, и колечко-то сейчас у кого-нибудь из них? Что тогда делать, разорви меня Нергал?! Вот тот убитый с записочкой про силу и действие, он точно подходит под описание подручного Готлебиса, тайного советника принца Тараска. Кстати, зачем ему этот пергамент? Три слова эта немедийская собака не могла запомнить, что ли?
— Ты знаешь? — вдруг встрепенулся Брегант. — Мне пришло в голову, что это… это заклинание! — повторил он волнуясь. — Шпион, наверное, не надеялся полностью на память, а ведь слова должны быть произнесены точно так, а не приблизительно, вот он и записал их на всякий случай. Вот зачем ему пергамент!
— Ну, ты и скажешь! — недоверчиво покрутил головой киммериец. — Он что же, совсем тупой?
— Ты сам говорил, что он пьяница, — напомнил ему Паллантид. — Точнее, этот юноша тебе так сказал. Видно, у нашего шелудивого приятеля Готлебиса дела совсем плохи, если посылает таких шпионов! Жирный боров!
Все трое весело захохотали.
— А ведь верно! — потер ладонями король. — Вот в чем дело! Чья сила, того и действие… Стоит так сказать и поднести камень к человеку, то, если верить словам юноши, он вспыхнет огнем. Давайте немного подождем, может быть, Этельстейн как-нибудь и проявит себя. Сейчас он спокоен, поскольку думает, что его никто ни в чем не подозревает. Пусть твои люди продолжают следить за ним денно и нощно!
— Не сомневайся, — заверил короля Паллантид, — к графу приставлены наши лучшие ребята.
— Ну и хорошо, — вздохнул киммериец. — Глядишь, заодно и узнаем, с кем он особенно близок. Тогда всех и накроем, как мух, — он прихлопнул ладонью по столу. — А?
— И раздавим, как тараканов! — засмеялся Брегант, но глаза советника короля оставались печальными.
Через пару дней в Большом зале проходил королевский прием в честь послов сопредельных стран, и Конан вновь, со ставшей уже привычной тоской, в который раз разглядывал колонны, рассеянно слушая славословия, которыми одарял его посол Немедии.
«Экая крыса! — подумал киммериец. — Кажется, задницу готов вылизать, а ведь, наверное, с куда большим удовольствием прирезал бы меня! Но не можешь, немедийская собака! И никогда не сможешь!» — с удовлетворением хохотнул он про себя. — И все-таки, — совершили явно непоследовательный поворот его мысли, — давненько я там не бывал. А что? Разберусь вот с государственными делами и съезжу в Хельсингер, навещу Хайделинду… и Эрленда, конечно. Белеза, конечно, будет, скучать, но почему бы королю Аквилонии не повидаться со знатной дамой из дружественной, По крайней мере, пока, страны?»
Эта идея ему понравилась, и Конан еще раз окинул взглядом колонны и группки придворных, чинно взирающих на короля, и склоненного в поклоне посла, мечтая, чтобы это действо поскорее закончилось. Вдруг медальон, висевший под рубахой, несильно стукнул его в грудь.