— Ворота держать запертыми, вино не жрать, девок не водить, — предупредил я. Надеюсь, дисциплина, привитая шкипером, не улетучится враз из-за расслабленности. Кто знает, какие мысли могут посетить матросов экипажа, почувствовавших свободу. — Если вдруг появится портовая стража и начнёт излишне любопытствовать, не спорить и в драку не лезть, а дать сигнал на «Тиру». За вами будут приглядывать с корабля. Сразу предупреждаю: потеря лошадей означает провал боевой операции. За это без жалости вздёрну на рее на глазах всего экипажа. Всё понятно?
— Да, командор, — ответил за всех рыжеусый крепкий матрос. — Не извольте беспокоиться, не подведём.
— Ты же старший марсовый? — вспомнил я. — Как зовут?
— Койпер, командор.
— Из Акаписа?
— Да, — расплылся в улыбке рыжеусый. — Полгода на «Тире».
— Молодец, — я погладил одну из лошадей, потянувшуюся к рукаву моего сюртука. — Будешь старшим и здесь.
— А как со жратвой? — поинтересовался его товарищ, нескладный и длиннорукий.
— Юнги доставят ужин, я уже дал распоряжение коку, — успокоил я охрану. — Сами не вздумайте соваться в портовую таверну. Всё, закрывайтесь и бдите.
Оставшиеся матросы и двое юнг, приглядывавших за складом, отправились обратно на корабль, а мы вчетвером неторопливо пошли в город. Пользуясь прохладой, наступившей после шести ударов портового колокола, местные жители высыпали на улицы. Кто-то разгуливал по набережной, старики сидели на лавочках возле домов и вели свои разговоры, детвора с визгом шныряла между ног взрослых, получая свою порцию подзатыльников.
— Где будем прыгать? — нетерпеливо спросил Гусь. — На улицах, прилегающих к порту, лучше не стоит. Здесь и ночью комендантский час не соблюдается. Много народу до поздней ночи шастает.
— В Фарисе стража не такая лютая, как в Рувилии, — заметил я. — Здесь глубокий тыл, сиверийцам скрытно не подойти. Флот перекрывает морские коммуникации с востока. Вот и расслабились все. Где-то война, а где-то праздник.
— Так всегда бывает, — согласился со мной Рич. — Люди не хотят воспринимать чужую боль и страх, пока самих не коснётся. Легче всего закрыть глаза и не видеть просящих милостыню покалеченных в бою солдат, вынужденных подыхать из-за того, что о них забыли.
— Очень опасные речи, — заметил Наби-Син, шагая чуть впереди меня подобно волнолому, перед которым расступались встречные потоки людей. — Здесь много ушей. Могут донести. Лучше молчать.
Рич только махнул рукой. Ему повезло не погибнуть и не стать инвалидом, а я впервые подумал, не нарочно ли он пошёл на преступление, чтобы увернуться от смерти? Зная, что фортуна не бесконечно добра даже к удачливым бойцам?
— Так куда мы идём? — не дождавшись ответа, снова спросил Гусь.
— Подальше от площади, чтобы не привлекать внимание стражи, — пояснил Наби-Син. — Через старые кварталы переберёмся в нужное место. Я во дворец так и проник. По крышам домов. Сегодня туда не пойдём, но дорогу покажу.
Мы миновали постепенно пустеющую городскую площадь с большой статуей какого-то короля (вероятно, из тех самых Норанов), стоящего напротив магистрата, и уже собирались нырнуть в прилегающую к ней улицу, как наткнулись на молодых людей в нарядных костюмах и при шпагах. Судя по развязным движениям и громким голосам, они уже успели хорошо выпить и теперь явно искали приключений.
— О, глядите! В нашем прекрасном Фарисе откуда-то появился грязный степняк! — хохотнул высокий, с тонкой полоской усов и дурацкой бородкой клинышком, дворянин. Чуть приподняв края шляпы, он с вызовом глянул на нас. — Да ещё в компании с шайкой матросов. Явно что-то затевают! Куда идёте, водоплавающие?
Компания весело расхохоталась, предчувствуя развлечение. Они же видели, что мы не представляем угрозы, поэтому вели себя довольно дерзко. Рич сохранял спокойствие, а ведь у него под курткой целая перевязь метательных ножей. Гусь тоже где-то спрятал свой кинжал. Наби-Син и я были без оружия, но и без него могли справиться с разодетыми петушками.
Это хорошо, что они нас приняли за матросов. Мы же все повязали на шею сине-белые клетчатые платки, которые ввёл в обиход Пегий с моей подачи. Так как «Тира» стала официально принадлежать дому Толессо, я всерьёз задумался о единой форме для экипажа и отличительных атрибутах. Платки прижились, и теперь наши матросы охотно носили их как на корабле, так и на земле.
— Судари, мы вовсе ничего не замышляем, — я приложил руку к левой стороне груди. — Просто ищем бордель. Долго в море пробыли, сами понимаете…
— Так вы ещё и наших шлюх пользовать хотите! — нарочито возмутился его приятель, совсем юнец по сравнению с другими. — Вам не кажется, сеньоры, что матросня обнаглела?
Остальные снова захохотали, предчувствуя развлечение.
— Разве теперь и на шлюх нужно спрашивать разрешение? — Рич удивлённо вздёрнул брови. — Или что-то в мире изменилось?
— Полегче, чернь, — скривил губы красавчик в коричневом камзоле. Он положил руку, затянутую в перчатку, на рукоять шпаги. — Не смей задавать вопросы и веди себя вежливо.
— Позвольте пройти, сеньоры, — вежливо попросил я, сдерживая желание скрутить этих петухов и вытянуть ремнём по заднице. Ну не убивать же их за гонор и дерзость. Интересно, будь у меня на руке родовой перстень и кольца с драгоценными камнями, а на боку шпага, как бы они повели себя? Боюсь, южная кровь взыграла бы на любой раздражитель. А ведь это показатель, что в отдалённых провинциях происходит неладное. Ладно, это всё мои предположения. Что делать-то? Ведь не отвяжутся. — Не кажется ли, ваше гостеприимство принимает какие-то несуразные формы?
На мгновение фарисцы опешили и вдруг разом грохнули от смеха.
— Слышали, господа? — обратился ко всем юнец. — Нам первым повезло встретить удивительный экземпляр, умеющий столь связно излагать мысли!
— Может, разопьем пару-тройку бутылок вина? — предложил я, краем глаза заметив напрягшихся Рича и Гуся. Наби-Син пока хранил молчание, не вмешиваясь в процесс переговоров. Чёрт, было бы потемнее, дали бы по башке и тихо ушли. — Вижу, вы хорошие люди, весёлые.
Молодые сеньоры ещё больше расхохотались.
— Господа, нас с кем-то путают! — воскликнул дворянин среднего роста и крепкого телосложения, с благообразной бородкой-эспаньолкой на смуглом лице. — Или мы похожи на матросню, пьющую дерьмовую кислятину в первой же забегаловке?
— Возмутительно!
— Совсем охамело быдло водоплавающее!
— Давайте их проучим на будущее, и пусть к своим шлюхам топают!
Веселье стало перерастать в угрозу срыва нашей «прогулки».
Я показал Ричу и Гусю два пальца, и те понятливо кивнули. Наби-Син неожиданно оказался за спинами веселящихся и резко схватив головы двух крайних дворян и с силой приложил друг к другу. Бадам! Глухой стук — и оба повалились вниз, не успев стереть ухмылки с лица. Я наметил свою цель в виде смуглолицего и коротким ударом ребра ладони по шее отправил его в лёгкий сон. Через минуту пятеро идиотов лежали на брусчатке, а мы нырнули в так кстати подвернувшуюся узкую улочку, по которой и рванули, распугивая редких прохожих. Никто не кричал нам вслед, только расступались, чтобы мы могли уйти как можно дальше. Видимо, нелюбовь к местной аристократии здесь такая же, как и в любом городе Дарсии.
Остановились мы только когда оказались совершенно в незнакомом месте с кучей маленьких домиков, жмущихся друг к другу и обнесённых по периметру невысокими глинобитными заборами.
— Здесь самая беднота живёт, — пояснил Наби-Син, оглядываясь. — Я здесь не был, но знаю, как подобраться к Герцогскому кварталу.
— Вот же гады! — не выдержал Гусь, приводя дыхание в норму. — Развлечься им захотелось, видишь ли! Едва не вляпались. Будут нас искать или нет?
— Да кому надо! — усмехнулся Рич, проверяя, на месте ли его любимые ножики. — Они сами свой рот на замке держать будут, потому как позорно валялись на виду у простолюдинов. Над ними же хохотать станут за спиной.
— Давайте двигаться, — сказал я. — Через несколько минут станет темно, потом из этих лабиринтов до утра не выберемся.
Лежавшие без чувств дворяне стали постепенно приходить в себя и подниматься на ноги, помогая друг другу. Каждый из них испытывал чувство стыда, что так позорно позволил какому-то быдлу извалять их в грязи.
— Я убью их! — держась за голову, простонал юнец. — Хочу выпустить кишки этим грязным собакам! О, боги, они мне череп раскололи!
— Успокойся, Алкер, — буркнул кто-то из друзей. — Где ты сейчас их найдёшь? Уже темно. Где здесь самый близкий бордель? Предлагаю устроить засаду там, а когда они выйдут, вспороть каждому из них брюхо и скормить требуху собакам!
— Глупая затея, — возразил тот, чья голова столкнулась с головой Алкера. Он морщился, отряхивая шляпу от уличного мусора. — Эта матросня не так глупа, как кажется. Особенно один из них. Наверное, образованный человек. Помощник капитана, не меньше, ставлю бутылку «Искарии». Надо их искать в порту. Устроим завтра засаду и поймаем всех. Запомнили их лица?
— Двоих точно, — хмыкнул мужчина с бородкой-эспаньолкой, которому как раз и досталось от «образованного». Его впечатлил хитрый и эффективный удар ребром ладони, от которого он потерял сознание. — А ловко они с нами голыми руками разделались, сеньоры. Вы думайте что хотите, но эти ребята явно не простые матросы.
— Да плевать! — взъярился Алкер. — Нас унизили прямо на глазах черни! Только смерть!
— Ульферт прав, — сказал «эспаньолка». — Надо искать их в порту. Видели на их шеях платки? Они у всех одинаковые. Значит, это могли быть матросы с военного корабля или с какого-нибудь «купца», где принято носить единую форму. Поспрашиваем таможенников, стражу. Никуда эти псы шелудивые не денутся. Найдём и прирежем.
После долгого блуждания по закоулкам Наби-Син вывел нас на небольшую площадь, окружённую трёхэтажными домами. Часть окон ещё светилась, но большинство людей предпочли лечь спать. Где-то лениво брехала собака, возле одного здания слышались пьяные голоса. Всё это стало настолько привычным, что не хотелось обращать внимание на посторонние шумы. Фарис ничем не отличался от других городов Дарсии, разве только ночью досаждала липкая влажность, которую не мог победить свежий ветер с побережья.