Выйдя в приемную, я увидела сэра Роберта.
— Вы, — сказала я, не ощущая радости от встречи с ним.
— Да, я. И не надо так кисло смотреть на меня. Я к этой истории не причастен.
— Вы — мужчина. А мужчины почти всегда причастны к тому, что женщины страдают, — тоном проповедника заявила я.
Сэр Роберт рассмеялся.
— Хорошо, я готов признать свою вину, что родился мужчиной. И, желая хотя бы частично ее загладить, я пришел позвать тебя к себе на обед. Тебе с дороги не помешает подкрепиться бульоном и свежим хлебом. Фрукты тоже есть. Идем. Твой малыш уже там. С Уиллом.
Сэр Роберт обнял меня за талию и повел.
— Она больна? — шепотом спросил он на ходу.
— Я еще не видела, чтобы человеку было так плохо, — ответила я.
— Что именно? Кровотечение? Рвота?
— Хуже. У нее разбито сердце.
Сэр Роберт кивнул и открыл дверь в свои покои. Они разительно отличались от великолепных помещений, которые семейство Дадли занимало в пору своего величия и могущества. Но даже три скромные комнаты он обставил с присущим ему вкусом. В двух помещались его слуги, а третью занимал он сам. Там топился камин, над пламенем которого висел котелок с бульоном. Нас ждал стол, накрытый на троих. Когда мы вошли, Дэнни издал звук, похожий на воронье карканье (самый громкий из его звуков), и потянулся ко мне. Я взяла малыша к себе.
— Спасибо, Уилл, — сказала я шуту.
— Твой малыш — настоящее утешение, — признался он.
— Уилл, оставайся с нами обедать, — предложил сэр Роберт.
— У меня нет аппетита, — вздохнул шут. — В нашей стране столько горя, что мой желудок переполнен им. Скоро оно полезет из меня наружу. Боюсь, другая пища в меня просто не войдет.
— Времена поменяются, — ободрил его сэр Роберт. — Они уже меняются.
— Думаю, уж вы-то готовы к переменам, — сказал Уилл, однако лицо его немного посветлело. — При королях вы были в зените могущества. При королеве вы только чудом избежали плахи и топора. Представляю, как вы ждете перемен. Какие надежды вы связываете с будущей королевой, сэр Роберт? Что она пообещала вам?
Я невольно вздрогнула. Этот вопрос задавали себе все слуги сэра Роберта. И не только слуги. Какая судьба ждет этого человека, если Елизавета его обожает?
— Я жду только блага для нашей страны и для всех нас, — приятно улыбаясь, ответил Дадли. — Уилл, отобедай с нами. Ты среди друзей.
— Ладно, — согласился шут и уселся, пододвинув к себе тарелку.
Я поставила Дэнни на соседний стул, чтобы малышу было удобнее есть из моей тарелки, и взяла бокал вина, поданный мне сэром Робертом.
— За всех нас, — иронично улыбаясь, произнес тост сэр Роберт. — За сокрушенную сердцем королеву, отсутствующего короля, исчезнувшего ребенка, принцессу, которой не терпится стать королевой, двух шутов и реформированного изменника. За наше здоровье!
— Двое шутов и неисправимый заговорщик, — сказал Уилл, поднимая свой бокал. — Получается, трое шутов. Или трое дурней, если вам угодно.
Лето 1558 года
Я и не заметила, как вновь оказалась на службе у королевы. Мария сильно изменилась. Теперь она настороженно и подозрительно относилась к каждому новому человеку и старалась окружать себя теми, кого знала давно. Казалось, она даже не заметила моего более чем двухлетнего отсутствия; не заметила, что вместо девчонки-подростка к ней вернулась молодая женщина, сменившая свой мальчишеский наряд. Ей нравилось слушать, как я читаю ей по-испански. Очень часто она просила меня посидеть возле ее постели, пока она спит. Глубокая печаль, овладевшая ею после второй ложной беременности, лишила ее интереса к собственной жизни, не говоря уже о жизни других людей. Я рассказала ей о смерти своего отца, о том, что вышла замуж за того, с кем была помолвлена. Рассказала я и о ребенке. По-моему, королеву больше всего устраивало, что мы с мужем находились в разлуке. Я сказала, что Дэниел сейчас во Франции, но ни единым словом не обмолвилась про Кале. Потеря «славы Англии», как называли этот город, была для Марии таким же смертельным ударом, как и ее несостоявшаяся беременность.
— Как ты выдерживаешь разлуку с мужем? — вдруг спросила она меня в один из пасмурных дней.
Королева провела в молчании долгие часы, и ее внезапный вопрос меня очень удивил.
— С трудом, ваше величество, — ответила я. — Я очень по нему скучаю и очень надеюсь его разыскать.
При первой же возможности я отправлюсь во Францию. Я не теряю надежды, что он сам приедет ко мне. Если бы вы помогли мне отправить ему письмо, это очень облегчило бы мое сердце.
Она повернулась к окну и стала глядеть на реку.
— Я держу целый флот, готовый встретить короля и доставить его ко мне. По всей дороге от Дувра до Лондона подготовлены постоялые дворы для его встречи. Везде держат наготове лошадей, чтобы ничто не задерживало его в пути. Эти люди получают жалованье за ожидание короля. Из них можно было бы составить небольшую армию, которая ничего не делает, а только ждет короля. Я, королева Англии, его жена, жду его. Почему же он не приезжает?
Ответа на этот вопрос не знала ни я, ни кто-либо другой в окружении королевы. Когда она спросила об этом у испанского посла, тот лишь низко поклонился и пробормотал, что королю необходимо быть со своей армией и что ее величество должна понимать опасность угрозы — ведь французы могут напасть на Испанские Нидерланды. Ответ успокоил королеву; правда, всего лишь на один день. Но на следующий день, когда она опять захотела увидеть испанского посла, его не смогли найти.
— Где он? — раздраженно спросила королева.
Я держала ее капюшон, пока служанка заканчивала расчесывать ей волосы. Прекрасные каштановые волосы Марии поседели и поредели. Прежнего блеска в них уже не было. Морщины на лице и круги под глазами делали ее гораздо старше своих сорока двух лет.
— Вы о ком спрашиваете, ваше величество?
— О графе Фериа, испанском после!
Я подошла и подала служанке капюшон, лихорадочно пытаясь придумать, чем бы отвлечь королеву от коварного вопроса. У окна сидела со своим вечным шитьем Джейн Дормер. Я знала, что она очень дружна с испанским графом. Джейн поняла мой молчаливый вопрос. Ее лицо вытянулось. Все ясно: Джейн мне не помощница. Придется сказать правду.
— Возможно, граф Фериа решил нанести визит принцессе.
Королева повернула ко мне испуганное лицо.
— Что ты такое говоришь, Ханна? С какой стати ему туда ехать?
— Ваше величество, этого я никак не могу знать. А разве он не расточал свои комплименты Елизавете?
— Не говори глупости. Такого просто не может быть. Почти все время, что он служит послом в Англии, она находилась под домашним арестом по подозрению в государственной измене. Помню, граф Фериа настоятельно убеждал меня казнить ее. Сомневаюсь, чтобы он вдруг изменил отношение к Елизавете.
Мы все молчали. Королева взяла из рук служанки капюшон, надела и подошла к зеркалу, глядя на отражение своих честных глаз.
— Если он и поехал туда, то только по приказу короля. Я знаю Фериа. Сам он никогда не будет плести никаких интриг. Его заставил король.
Мария умолкла, раздумывая, что ей теперь делать. Я глядела в пол. Мне было больно видеть лицо королевы, догадавшейся, что ее муж отправляет посла к ненавистной младшей сестре. О Елизавете уже и так ходили слухи как о любовнице Филиппа.
Когда королева отошла от зеркала, ее лицо было на удивление спокойным.
— Ханна, можно тебя на пару слов? — спросила она, протягивая руку.
Мы вышли в приемную. Сейчас там было пусто. Кто-то переместился в Хатфилд, кто-то просто выжидал.
— Я хочу, чтобы ты съездила к Елизавете, — сказала мне королева. — Скажешь, что недавно вернулась из Кале и решила ее навестить. Сделаешь это для меня?
— Тогда мне придется ехать туда вместе с сыном, — сказала я, поскольку не хотела оставлять Дэнни никому.
— Возьми и его, — согласилась королева. — Постарайся разузнать у Елизаветы или у ее фрейлин, зачем к ней приезжал граф Фериа.
— Вряд ли они мне скажут. Они же знают, что я служу вам.
— Не опережай события. Спросить тебе никто не запрещает. Ты — единственная, кому я доверяю. И ты вхожа к Елизавете. Ты всегда… курсировала между нами. Ты ей нравишься. Глядишь, она разоткровенничается с тобой.
— Возможно, посол просто нанес принцессе визит вежливости.
— Возможно, — согласилась королева. — Но может оказаться, что король подталкивает Елизавету к браку с принцем Савойским. Она клялась мне, что ни в коем случае не выйдет за родственника. Но я не верю ее клятвам. Она даст любые клятвы, а сделает так, как выгодно ей. Если король пообещал поддержать ее притязания на трон, Елизавета и за родственника выйдет… Я должна знать.
— И когда мне ехать? — спросила я, отнюдь не горя желанием отправляться в Хатфилд.
— Завтра, рано утром. Писать мне не надо. Вокруг меня полно шпионов. Твое письмо перехватят. Я дождусь, когда ты вернешься и сама расскажешь.
Королева отпустила мою руку и направилась на обед. Я побрела следом. При ее появлении все встали со своих мест. В большом зале Мария показалась мне совсем миниатюрной. Маленькая женщина во враждебном мире, вынужденная нести непосильный груз забот. Она поднялась к трону, села, оглядела свой заметно поредевший двор и слегка улыбнулась. Мне уже в который раз подумалось: Мария — самая храбрая женщина из всех, кого я знала. И самая несчастная.
Покинув Лондон, я вскоре обрадовалась нашей поездке. Мне надо было вырваться из унылой обстановки Ричмонда. Поначалу Дэнни посадили на отдельную лошадь и крепко привязали к седлу. Малышу это очень нравилось, пока он не устал. Тогда я пересадила его к себе за спину, и там он заснул, укачиваемый неспешным ходом лошади. Мне дали двух вооруженных сопровождающих, что было очень кстати. Жизнь в Англии была очень далека от благоденствия, о котором так мечтала королева Мария. Причин для недовольства хватало: начиная от голода и болезней до сожжения еретиков. Отчаявшиеся, озлобленные люди сбивались в разбойничьи шайки и промышляли на дорогах. Было полно бродяг и нищих, от одного вида которых пробирала дрожь. Они требовали еды и денег, а на всякий отказ отвечали угрозами и проклятиями. Но рядом с двумя вооруженными всадниками я могла не опасаться ни за себя, ни за Дэнни.