Дэнни мгновенно заулыбался и протянул ко мне ручонки. Я поднесла его к лошадиной шее и дала погладить теплую, пахнущую потом шкуру. Лошадь повернула голову и изумленно уставилась на Дэнни. Некоторое время рослое животное и маленький человек смотрели, зачарованные друг другом, затем Дэнни глубоко вздохнул и вдруг сказал:
— Хорошая.
Это было настолько просто и естественно, что я не сразу сообразила: мой сын заговорил! А потом я замерла, боясь даже дыханием спугнуть его, если он вдруг скажет что-то еще.
— Правда, хорошая лошадка? — спросила я, стремясь не показывать своего удивления. — Хочешь, завтра покатаемся на ней снова?
Дэнни посмотрел на лошадь, потом на меня и решительно ответил:
— Да!
Я притянула его к себе и поцеловала в шелковистые волосы.
— Завтра мы обязательно поедем кататься, — пообещала я сыну. — А сейчас лошадке надо отдохнуть. Она поест и будет спать.
Из конюшни я шла на подкашивающихся ногах. Дэнни как ни в чем не бывало шагал рядом, держась за мою руку. Я улыбалась ему, хотя по щекам у меня катились слезы. Дэнни будет говорить. Дэнни будет расти, как и положено здоровому ребенку. Я спасла его от смерти в Кале, а в Англии я вернула его к жизни. Я оправдала доверие его матери. Может, у меня будет возможность рассказать его отцу, что я сохранила маленького Дэниела из любви к нему, из любви к большому Дэниелу. Мне казалось очень символичным, что первым произнесенным словом было «хорошая». Возможно, он предсказывал свою жизнь, которая у него окажется хорошей.
И все же переезд в Хэмптон-Корт благотворно подействовал на королеву. Ей стало лучше. Я гуляла с нею утром и вечером. Дневной свет, особенно если появлялось солнце, ее раздражал. Но Хэмптон-Корт был полон призраков прежних счастливых дней. По здешним садовым дорожкам королева гуляла с Филиппом, когда они только поженились. Иногда их сопровождал недавно вернувшийся в Англию кардинал Поул. Тогда весь мир виделся королеве полным радужных надежд. В Хэмптон-Корте Мария сообщила мужу о беременности, здесь же она впервые удалилась в родильную комнату, полная уверенности, что вскоре осчастливит Англию наследником. И здесь же, больная и опустошенная, Мария покидала эту комнату, чтобы увидеть ликующую и флиртующую Елизавету, которая успела сделать еще один шаг на пути к трону.
— Напрасно я сюда приехала. Мне тут ничуть не лучше, — заявила королева, когда в один из вечеров мы с Джейн Дормер пришли пожелать ей спокойной ночи.
Она ложилась спать рано и в постели сразу же скрючивалась, страдая от болей в животе и от жара во всем теле.
— На следующей неделе мы переберемся во дворец Сент-Джеймс, — добавила она. — Там и отпразднуем Рождество. Королю нравится Сент-Джеймс.
Мы с Джейн лишь молча переглянулись. Мы очень сомневались, что Филипп приедет в Англию к Рождеству. Он не приехал, когда вторая беременность жены оказалась ложной. Все отчаянные письма Марии, все ее слова о нежелании жить король оставлял без ответа.
Как мы и боялись, по пути из Хэмптон-Корта в Сент-Джеймс двор Марии еще «похудел». Сэру Роберту достались здесь великолепные комнаты, но вовсе не потому, что на придворном небосклоне восходила его звезда. Мужчин-придворных можно было пересчитать по пальцам. Иногда я видела его во время обеда, однако большую часть времени сэр Роберт проводил в Хатфилде, где принцесса развлекалась в веселом кругу своих сторонников и не жаловалась на недостаток гостей.
Правда, она уделяла время не только играм и забавам. Мысленно принцесса уже видела себя королевой и заранее готовилась начать перемены в стране. Не удивлюсь, если Елизавета и сэр Роберт считали дни, остававшиеся до осуществления ее заветной мечты.
Мой господин не вызывал меня к себе, не давал никаких новых поручений, однако он обо мне не забывал. В один из сентябрьских дней он сам разыскал меня.
— Думаю, я могу тебе помочь кое в чем, важном для тебя, — сказал он, весь светясь от радости. — Скажи, миссис Карпентер, ты все еще любишь своего мужа? Или мы оставим его в Кале на веки вечные?
— Вы получили известия о нем? — спросила я, чувствуя, как Дэнни ухватился за мою руку.
— Возможно, — уклончиво ответил сэр Роберт. — Но ты не ответила на мой вопрос. Ты хочешь, чтобы он вернулся в Англию, или мы навсегда забудем о его существовании?
— Судьба моего мужа — не повод для шуток. Особенно когда рядом стоит его сын, — сказала я. — Да, сэр Роберт, я по-прежнему мечтаю, чтобы он вернулся ко мне и Дэнни. У вас что, есть сведения о нем? Умоляю, расскажите мне все.
— Его имя значится в этом списке, — сказал сэр Роберт, помахав передо мной какой-то бумагой. — Тут и пленные солдаты, и пленные горожане. А еще — жители окрестных деревень вокруг Кале. Французы готовы их отпустить. Если у королевы в казне еще остались денежки, наши соотечественники скоро вернутся на родину.
У меня заколотилось сердце.
— Вы же знаете: королевская казна пуста. Страна почти разорена.
Сэр Роберт презрительно пожал плечами.
— Однако у королевы находятся деньги на флот, который должен сопровождать короля домой. И деньги на поддержание его авантюр в других странах у нее почему-то тоже есть. Когда она будет одеваться к обеду, передай ей, что после обеда я хочу поговорить с нею о наших пленных.
Я дождалась момента, когда королева, охая, поднялась с постели и уселась перед зеркалом. Служанка принялась расчесывать ей волосы. Джейн Дормер — неусыпный страж спокойствия королевы — сама подхватила лихорадку и слегла. Так что в покоях королевы не было никого, кроме нее самой, меня и служанки — неприметной девицы из семьи норфолкского сквайра.
Я не стала придумывать никаких прелюдий к разговору, а просто сказала:
— Ваше величество, я получила сведения о своем муже.
Королева равнодушно поглядела на меня.
— А я и забыла, что ты замужем. И что же? Он жив?
— Да. Он находится среди других пленных, захваченных в Кале. Французы требуют за них выкуп.
— И кто ведет переговоры с французами? — спросила королева, проявив чуть больше интереса.
— Сэр Роберт. Его люди тоже удерживают французских пленных.
Королева вздохнула и отвернулась.
— Они запрашивают слишком много?
— Не знаю, — честно ответила я.
— Хорошо, я поговорю с сэром Робертом, — утомленно произнесла Мария, словно эти несколько фраз отняли у нее почти все силы. — Я постараюсь сделать все, что смогу, чтобы вызволить твоего мужа.
— Благодарю вас, ваше величество, — сказала я, опускаясь на колени.
Королеву действительно утомил этот разговор, и по ее дальнейшим словам я сразу поняла причину.
— Жаль, мне никак не вернуть домой своего мужа, — вздохнула она. — Впрочем, я не думаю, что он когда-либо ко мне приедет.
Разговор с сэром Робертом не состоялся. После обеда лихорадка у королевы всегда обострялась. Кашель едва позволял ей дышать. Однако она написала свое согласие на счете для королевской казны. Сэр Роберт заверил меня, что теперь дело завертится. Мы с ним встретились на конюшне. Он торопился в Хатфилд.
— Кстати, а куда вернется твой муж? К тебе, во дворец? — с изящной небрежностью спросил сэр Роберт.
Вопрос застал меня врасплох. Я мечтала о нашей встрече с Дэниелом, но как-то не задумывалась о таких подробностях.
— Скорее всего, да. Я оставлю ему записки в его прежнем доме и у нас, на Флит-стрит.
Больше я ничего не сказала, ощутив нарастающее беспокойство. Что, если разлука не усилила любовь Дэниела ко мне, а наоборот, ослабила? Вдруг он решил, что я погибла, и ему нужно начинать новую жизнь где-нибудь в Италии или во Франции, о чем он часто говорил? Но еще сильнее меня пугала другая мысль: вдруг он подумал, что я сбежала от него с сэром Робертом, предпочтя жизни законной жены постыдную жизнь любовницы? Вдруг он вычеркнул меня из своей жизни?
— Можно, я напишу ему, пока он ждет освобождения? — робко спросила я.
Сэр Роберт отрицательно покачал головой.
— Переписка с пленными запрещена. Верь, что он, когда вернется, сам тебя разыщет. Кстати, он из верных мужчин? — игриво спросил сэр Роберт.
Я задумалась о годах терпеливого ожидания, о том, как Дэниел сносил все мои девчоночьи выходки и как терпелив и заботлив он был в Кале.
— Да, — коротко ответила я.
Сэр Роберт вскочил в седло.
— Если вдруг увидишь Джона Ди, передай ему, что принцессе Елизавете нужна его карта.
— А зачем принцессе вдруг понадобилась карта? — мгновенно насторожилась я.
Сэр Роберт подмигнул мне, затем наклонился в седле и прошептал:
— Если королева умрет, не назвав Елизавету своей наследницей, нам придется повоевать за престол.
Лошади не стоялось на месте, и я отскочила в сторону.
— Нет, — сказала я. — Только не это. Опять битва за престол.
— Это будет не война с народом, — успокоил меня сэр Роберт. — Англичане хотят видеть на троне протестантку. Но едва ли этого захочет Филипп. Думаешь, он так просто упустит лакомый кусочек, когда можно прийти и заявить свои права на английский трон?
— Вы опять вооружаетесь и готовите войну? — спросила я, боясь услышать «да».
— А для чего же еще я так стараюсь вернуть из плена моих солдат? И здесь, Ханна, ты мне очень помогла. Спасибо тебе.
— Сэр Роберт, о чем вы говорите?
Он погладил лошадиную шею и натянул поводья.
— Ханна, неужели ты до сих пор не поняла простую вещь? При дворе всегда кто-то что-то затевает. И ты всегда оказываешься причастной. Ты сейчас скажешь, что ничего подобного не хотела. Но уж так устроен двор: нельзя жить рядом с королевой и не быть втянутой в дюжину заговоров. Ты живешь в яме со змеями, и поверь моим словам: ты к такой жизни совершенно непригодна… Не буду тебя задерживать. Иди к королеве. Слышал, ей стало хуже.
— Нет, — нагло соврала я. — Можете передать принцессе, что королеве стало лучше.
Сэр Роберт кивнул, явно распознав мое вранье.
— Что ж, да хранит ее Господь. Теперь ее жизнь или смерть не имеют особого значения. Она уже потеряла Кале, потеряла своих детей, мужа, трон и вообще все на свете.