— Тебе не следует забывать о двух вещах, — невозмутимо сказал он. — Во-первых, в глазах всего света я являюсь отцом этого малыша, а во-вторых, ты больше не любовница короля.
Его беспощадные слова причинили ей дикую боль, она подумала, что лучше бы он убил ее.
— Я полагаю, что теперь мы снова будем жить как муж и жена и постараемся вернуть нашей жизни былое достоинство.
Она представила себе ту жизнь, которую имел в виду Роджер, тихую провинциальную жизнь вдали от двора. День за днем слушать его занудные разглагольствования, терпеть вялые ласки по ночам! Ей только двадцать лет, а жизнь уже кончилась!
— Достоинство! — воскликнула она. — К чему мне твое дурацкое достоинство? Я хочу жить полной жизнью. Жизнью, которой ты не сможешь дать мне.
— Не думаю, что у тебя есть большие возможности для выбора, — еще спокойнее сказал Роджер. — А пока я оставляю тебя, чтобы ты могла все обдумать.
Гнев Барбары немного утих. Но она точно очнулась от зимней спячки, кровь заиграла в ее жилах, ум обрел прежнюю ясность. Возможно, поступок Роджера открыл ей путь к тому, чтобы вернуть любовь короля. Ведь Карл признал своего сына и обещал позднее сделать официальное признание. Конечно, король протестантской Англии не допустит, чтобы его сын был крещен в католическую веру.
На следующий день Роджер уехал по каким-то неотложным делам, которых у него всегда было в избытке. Вероятно, он надеялся, что в его отсутствие Барбара постепенно свыкнется со своим новым положением.
Барбара действовала решительно и быстро. Она приказала погрузить на телеги необходимую мебель и, забрав ценные вещи, отправилась в Ричмонд, в дом своего дяди. На Кинг-стрит остались лишь несколько слуг для охраны дома. Из Ричмонда она послала Карлу страстное послание, умоляя его приехать к ней.
Нельзя сказать, что Карл разгневался, получив ее призывное письмо. Маленькая Катерина была милой и приятной, возможно, даже немного приторной в своих ласках. А он привык к разнообразию. Одним из главных достоинств Барбары было то, что с ней никогда не бывало скучно. Она была крайне соблазнительна как женщина, но в то же время обладала умом и неисчерпаемыми способностями в устройстве разнообразных развлечений. Она придумывала костюмированные балы и игры, ставила веселые спектакли. И Карл признался себе, что уже слегка устал от своей юной женушки. Конечно, он обязан нанести Барбаре этот визит и узнать причину столь страстного призыва.
Барбара взволнованно крикнула Нэнси:
— Пошевеливайся! Мы должны превратить меня в больную, почти умирающую женщину.
Нэнси изумленно раскрыла рот.
— Да-да, — неторопливо сказала Барбара. — Пусть Карл Стюарт посмотрит, до чего он довел меня. У него всегда было доброе сердце. Едва ли он с легкостью воспримет, что от его цветущей любовницы осталась лишь жалкая тень.
После соответствующих втираний лицо ее стало мертвенно-бледным. Затем она наложила тени под глазами и на щеках.
— Опусти полог так, чтобы лицо находилось в тени, — приказала она. — А теперь иди встречай короля. Нельзя, чтобы гостеприимный дядюшка успел перехватить его. Я хочу, чтобы сразу по приезде он прошел ко мне.
Сердце ее учащенно билось, она откинулась на подушки, слегка презирая себя за этот спектакль. Никогда Барбара не думала, что ей придется удерживать короля, играя на его жалости. Но сейчас ей казалось, что это единственное средство.
Она услышала звук шагов Карла по паркетному полу комнаты. Он подошел к кровати.
— Барбара! Ты не сообщила мне, что заболела! — Он обеспокоенно вглядывался в полумрак затененной пологом кровати.
Барбара больше походила на труп, чем на живую женщину. Он страшно испугался. Жизнь без нее представилась ему мрачной и унылой. Странно, как он мог жить без нее все это время.
— Садись, Карл. — Она показала слабой рукой на край постели, боясь, что, если он сядет ближе, ее грим станет слишком заметен.
Карл присел и нежно взял ее руку. Она расслабила руку, стараясь сделать ее вялой и безжизненной. Как бы ей хотелось сжать его руку, отбросить покрывало и прижаться к нему всем телом! Но она лишь издала слабый вздох.
Карл тревожно склонился к ней.
— Что с тобой случилось, милая?
— Я не упрекаю тебя, дорогой, — тихим голосом сказала она. — Но посмотри, до чего довела меня любовь к тебе. Моя репутация погублена окончательно. Я потеряла дом, мужа… У меня не осталось даже твоей любви!
— Но где же Роджер?
— Мы поссорились с Роджером. Я была вынуждена забрать свои вещи и искать убежища в доме своего дядюшки.
Барбара постаралась выдавить несколько слезинок и возблагодарила Бога, когда ей удалось сделать это. И в самом деле, если все остальное рухнет, она может попробовать себя как актриса. Наверное, многих бы привлекло в театр имя печально известной леди Каслмейн.
Глубоко вздохнув, словно последние силы покидали ее, Барбара прошептала:
— Роджер окрестил твоего сына в католическую веру.
Карл раздраженно взмахнул рукой. Трудно было винить Роджера за то, что тот потерял терпение. Слишком долго он был рогоносцем. Но этот ребенок был явно не его, и Карл собирался со временем признать своего сына.
— Это легко исправить, — сказал он. — Мы перекрестим его, и я стану его крестным отцом.
— О, неужели это возможно, сир? — Лицо Барбары просияло под густым слоем белил. Она добавила более слабым голосом: — Я счастлива, что вы еще любите вашего ребенка, хотя и разлюбили его мать.
Карл подавил стон.
— Я никого еще не любил так, как тебя, Барбара. Иногда мне кажется, что ты настоящая колдунья и погубила меня своими чарами.
Барбара порывисто села и обняла его. Они обменялись долгим пламенным поцелуем, и шаловливый язычок Барбары разжег в короле огонь желания. Но он вдруг вспомнил об истощенном физическом состоянии Барбары и мягко уложил ее в кровать. Она изумленно взглянула на него.
— Необходимо срочно позвать доктора, чтобы он осмотрел тебя.
— Чепуха! А королевские поцелуи — лучшее лекарство. — Барбара лукаво усмехнулась и, смочив слюной уголок простыни, стерла грим со своего лица. Из-под белил проступила нежная кожа, и Барбара озорно рассмеялась. — Если ты действительно бросишь меня, я поступлю на сцену. Карл согнулся от хохота.
— Ты и вправду колдунья, — сказал он и заключил ее в объятия. Затем он принес воды и старательно смыл с ее лица остатки грима. Закончив с этим, он вопросительно взглянул на нее, сомневаясь, полностью ли она уже оправилась после родов. Барбара молча кивнула и призывно откинула покрывало. Они занялись любовью, и Карл удивлялся, как мог он так долго жить вдали от нее.
— Я тоже участвовал в маленьком семейном спектакле, — признался он. — И так вжился в роль влюбленного супруга, что едва не забыл, как сильно я люблю тебя.
— Но здесь была не игра, Карл, а правда, — горько сказала Барбара. — Я действительно боялась, что навсегда потеряла тебя.
— Когда-то я обещал окружить тебя богатством и славой, — печально проговорил он. — Завтра же мы возьмем нашего Карла и окрестим его.
Барбара молчала, но в глазах ее стоял немой вопрос.
Карл кивнул.
— И я добьюсь для тебя места фрейлины королевы.
Глава 16
На следующий день Карл привел с собой крестных для своего сына — тетушку Барбары, графиню Суффолк, и Обри де Вира, графа Оксфордского. Графиня Суффолк стала первой и пока единственной английской фрейлиной королевы.
Барбара вся так и светилась от счастья. Тетушка не удержалась и запечатлела поцелуй на ее розовой щечке.
— Он все еще любит меня, — вполголоса сказала Барбара графине, послав гордый взгляд в сторону Карла, беседующего с графом Оксфордским.
— Да уж, и я могу гарантировать, что его любовь вспыхнула с новой силой. — Графиня Суффолк имела не очень высокое мнение о королеве, с которой уже успела познакомиться поближе.
— Как приятно чувствовать, что тебя любят, окружают вниманием и заботой! — Чувства переполняли Барбару, и она, поднявшись на носки, закружилась по комнате.
— Только любовь мужчины может сделать женщину счастливой в этом мире. Без нее женщина как бы и не живет вовсе! — с печальной мудростью заметила графиня.
— Да, я поняла это, когда Карл ушел от меня, — согласилась Барбара, — когда я лежала, покинутая им, после родов. Если он снова откажется от меня…
— Успокойся, милая, этого не произойдет, — тетушка успокаивающе похлопала ее по руке.
Карл взглянул в их сторону и улыбнулся, а у Барбары перехватило дыхание. Возможно, он не красавец, но едва ли кто сравнится с ним в живости и обаянии.
Они поехали в Вестминстер, в церковь Святой Маргариты. Барбара и Карл попеременно держали на руках ребенка. Графиня Суффолк сказала, что тоже могла бы подержать малыша, но любящие родители запротестовали, наслаждаясь этой маленькой интимной радостью. Они были слишком эгоистичны, чтобы делиться своим счастьем. Барбара выглядела великолепно, солнце играло на ее блестящих волосах, глаза сияли, и Карл с искренним восхищением смотрел на нее.
В церкви Святой Маргариты младенец был окрещен в англиканскую веру. Запись в книге гласила:
«18 июня 1662 г. Чарлз Палмер Лимбрик (лорд Лимерик), рожденный Барбарой от Роджера, графа Каслмейна».
— По церковной записи он значится как сын Роджера, — сказал Карл, когда они ехали домой, — но я уже признал его своим сыном и вскоре сделаю это в официальном порядке.
Его любовь к Барбаре стала еще нежнее и глубже. Случалось, ее вспыльчивость раздражала его, но, несомненно, этому были извинительные причины. Не очень-то легко любить одного мужчину, рожать от него детей и носить при этом имя другого. Особенно для такой гордой и независимой в своих поступках женщины, как Барбара. По губам Карла, затененным черными усами пробежала легкая улыбка: Барбара напоминала упрямого капризного ребенка, она демонстративно игнорировала все хитрости и уловки, которые могли бы успокоить светское общество. Казалось, она готова крикнуть всему миру: да, я именно такая! Принимайте меня такой, какая я есть на самом деле, или не принимайте совсем! Карл вздохнул, глядя, как она склонилась над младенцем, оберегая его от тряской дороги. Несомненно, в ее искренности было что-то бесконечно привлекательное, но сейчас, когда в Англии появилась королева, Барбаре придется все же стать более осторожной и мудрой, чтобы его семейная жизнь протекала мирно.