Популярность принцессы вызывала у Кэт недоумение, а чем больше проходило времени, тем сильнее она сердилась, что той нет ни малейшего дела до птичника. На третьи сутки госпожа Хэксби взмолилась, чтобы мадам де Борд удостоила ее аудиенции. Во второй половине дня они прогуливались по одной из террас внизу Шато-Неф.
– Скажите, когда Мадам будет удобно принять меня? – осторожно подбирая французские слова, спросила Кэт.
Мадам де Борд пожала массивными плечами:
– Не могу ответить. Я даже не знаю, примет она вас вообще или нет. Мадам в последнее время нездоровится. К тому же она очень занята. Король сейчас посещает ее почти каждый день. Его величество желает, чтобы принцесса отправилась в Англию и уладила для него какой-то вопрос со своим братом, королем Карлом. И…
– И?.. – поторопила собеседницу Кэтрин, остановившись у каменной балюстрады возле лестницы и устремив взгляд на реку.
Камеристка снова пожала плечами:
– И к тому же Месье, супруг Мадам, ищет ее общества чаще обычного, причем не в самое удобное время. – Третье пожатие плечами. – Но когда Месье чего-то хочет, он должен получить желаемое.
Они повернулись и медленно зашагали обратно. Мадам де Борд стала расспрашивать Кэт о дворе в Уайтхолле – действительно ли тамошний дворец такой обшарпанный и старомодный, как рассказывают? Неужели король Карл и впрямь заставляет свою несчастную жену брать во фрейлины его любовниц? И правда ли, что Великий пожар разрушил весь город?
Сплетни – великий уравнитель. За время разговора мадам де Борд позабыла о своих величественных манерах. Ее некрасивое сморщенное лицо заметно оживилось. А один раз камеристка даже шутливо шлепнула англичанку по руке. Четверть часа спустя, когда они прощались, мадам де Борд ответила на реверанс Кэт улыбкой и кивком.
– Не унывайте, моя дорогая, – уходя, посоветовала камеристка. – Макет вашего maison de volaille[13] стоит подле Мадам. И я сама видела, как она рассматривает чертежи в папке, которую вы ей передали. Мадам о вас не забыла.
Скуку помогли бы разогнать письма из Англии. Но ни от Бреннана, ни от Марвуда, ни от ван Рибика вестей не было.
Голландец дважды снился ей ночью, и в обоих случаях встреча происходила неожиданно, да вдобавок еще при таких обстоятельствах, что возможности ускользнуть не было, и в результате Кэт просыпалась напуганная, с отчаянно колотящимся сердцем. В ночные часы, когда здравомыслие покидало госпожу Хэксби, она даже задавалась вопросом: что, если Хенрик ван Рибик заплатил какой-нибудь колдунье, чтобы та приворожила ее?
Однажды утром Кэтрин поднялась к себе в спальню и взяла альбом. Сидя у окна, она набросала общий план поместья. Ее перо порхало по бумаге с легкостью и быстротой. Вот на листе возникли чернильные очертания четырех фасадов дома, а затем Кэт выполнила несколько отдельных рисунков, изображавших архитравы дверей и окон.
И только когда внизу зазвонил колокольчик, извещая, что подан обед, Кэтрин сообразила, что просидела за чертежами почти три часа. После обеда она вернулась к работе и занялась проектированием величественной церкви с куполом над средокрестием.
Той ночью Кэт спала крепко и в первый раз после прибытия во Францию не видела во сне ван Рибика, да и с утра ее мысли не обратились к нему.
На следующий день госпожа Хэксби составила план целого города, раскинувшегося на берегах широкой реки, изгиб которой словно бы обнимал дома и улицы, как заботливая рука. Как чудесно было бы получить в свое полное распоряжение участок без единого здания! Кэт знала, что в Америке есть бескрайние нетронутые земли, куда еще не добрались строители с лопатами. Там, думала она, архитекторы грядущего станут создавать города, не будучи загнанными в рамки былых проектов.
Утром в понедельник, седьмого апреля, на десятый день после прибытия Кэтрин, паж в ливрее герцога Орлеанского принес ей записку от мадам де Борд. В одиннадцать часов госпоже Хэксби было велено стоять у дверей, ведущих в личные покои принцессы в Шато-Неф.
Кэт пришла раньше времени. Она приготовилась к долгому, возможно многочасовому, ожиданию и даже не удивилась бы, если бы ей пришлось уйти восвояси, так и не представ перед Мадам. Но стражник отметил имя госпожи Хэксби в списке и тут же позвал лакея, которому явно было поручено сопровождать посетительницу. Кэтрин провели через анфиладу просторных, роскошно обставленных комнат, превосходивших великолепием все покои, в которых она успела побывать во Франции.
В приемной ее встретила мадам де Борд. За спиной у камеристки по обе стороны двери стояли два лакея. Она приложила палец к губам.
– Нынче Мадам спала дурно, к тому же у нее опять начались боли. Но она велела отвести вас к ней, как только вы придете.
Лакеи бесшумно распахнули створки. Мадам де Борд вплыла в дверной проем и остановилась на пороге.
– Entrez[14]. – Мягкий тихий голос прозвучал едва слышно.
Кэт последовала за мадам де Борд и очутилась в спальне размером с маленькую церковь. В алькове на низком пьедестале располагалась огромная кровать. Рядом с ней висело распятие, под которым стояла скамеечка для молитвы. В изножье кровати, под пьедесталом, рядом с украшенным замысловатыми инкрустациями столиком высилась гора подушек. На столике стоял макет птичника, а разодетая в шелка Мадам восседала на подушках. Она выглядела как царица из арабской сказки.
Кэтрин и мадам де Борд сделали реверанс. Обведя комнату быстрым взглядом, Кэт убедилась, что больше здесь никого нет – только они трое.
Казалось, будто хрупкая принцесса, того и гляди, утонет в море подушек.
– Мадам Хэксби, – произнесла она. – Рада вас видеть. Надеюсь, ожидание не было для вас слишком тягостным?
– Вовсе нет, Мадам, – покривила душой Кэт.
– Уверена, вы говорите неправду, однако, поскольку вы делаете это во имя вежливости, я вас прощаю. – Принцесса улыбнулась Кэт, демонстрируя ровные маленькие зубы. – Ваш птичник восхитителен. Лорд Арлингтон пишет, что вы спроектировали похожий для его дочери.
– Да, Мадам. Только ваш, если его построят, будет в два раза больше, и… разумеется, это будет строение, достойное принцессы крови.
Мадам добродушно рассмеялась:
– Хорошо сказано. Ну а теперь давайте беседовать на английском. Им я владею очень плохо, но хочу попрактиковаться, ведь вскоре мне предстоит поездка в Англию. И как бы то ни было, но это мой родной язык, и мне следует разговаривать на нем чаще. Вот и мой брат требует, чтобы я писала ему только по-английски. – Губы Мадам изогнулись в улыбке. – Он очень строг со мной.
Кэт невольно улыбнулась в ответ:
– Как вам будет угодно.
– По правде говоря, мне было любопытно на вас посмотреть. Я встречала немало представителей вашего ремесла, но женщину-архитектора вижу впервые. И много ли в Англии таких, как вы?
– Других я не знаю, мадам. Но в нашей стране безусловно есть женщины, интересующиеся архитектурой, и одной из них была моя тетушка. В молодые годы они с дядюшкой много путешествовали по Франции и Италии… К тому же мой покойный супруг был архитектором, в юности он работал с Иниго Джонсом… Но простите, Мадам, я болтаю без умолку.
– Не беспокойтесь: когда я захочу, чтобы вы придерживали язык, то скажу вам об этом. А пока ваша манера меня вполне устраивает. Так, стало быть, вы вдова? Печально видеть молодую женщину, лишившуюся супруга. Дайте угадаю – после смерти мужа вы решили продолжить его дело сами?
– Да.
– Вы бы хотели вступить в новый брак?
– В настоящее время я не испытываю подобного желания, Мадам.
Принцесса бросила на Кэтрин быстрый оценивающий взгляд. Глазки у нее были маленькие, однако очень красивого цвета – небесно-голубого. Мадам вскинула руку, и камеристка поспешила к ней, чтобы помочь своей госпоже выбраться из горы подушек. Когда Мадам поднималась, шелковые шали соскользнули с ее плеч. Встав на ноги, герцогиня Орлеанская на секунду замерла, опираясь на руку мадам де Борд. Морщины на вытянутом узком лице залегли глубже. Она резко втянула в себя воздух.
– Мадам…
– Со мной все в порядке. – Принцесса оттолкнула поддерживавшую ее мадам де Борд.
Одно плечо у нее было выше другого. Мадам повернулась к Кэт:
– Взглянем на планы вместе. У меня появилась идея насчет южного фасада. Пожалуйста, отнесите чертежи туда.
Герцогиня Орлеанская указала на второй столик, располагавшийся перпендикулярно окну; он был больше того, на котором был установлен макет. Кэт подошла к столику с папкой и разложила на нем планы и рисунки.
Опираясь на руку камеристки, Мадам тоже направилась к столу. Ее волосы были собраны наверх, но густой локон каштановых волос выбился из-под ленты и покачивался при каждом шаге. Принцесса была одета в затянутый поясом халат, из-под которого выглядывала сорочка, а на ногах у нее были комнатные туфли.
«Вряд ли Мадам принимала бы в домашней одежде архитектора-мужчину», – отметила про себя Кэт.
Герцогиня Орлеанская отчасти для равновесия оперлась рукой о стол и пододвинула к себе изображение южного фасада.
– Я присмотрела для птичника место в Сен-Клу. Слышали про этот дворец? Он находится под Парижем, на берегу Сены. У моего супруга, Месье… – Мадам замолчала и сглотнула ком в горле. – У него на дворец большие планы. Но у меня есть собственный сад, окруженный стеной, и моя дочь – старшая, разумеется, – гуляет там вместе с няней. Так вот, я прикажу выстроить наш птичник в дальней части этого сада, у ручья. Напротив – высокий зеленый берег. Мои дочери будут сидеть там и наблюдать за птицами.
– Уверена, для них это будет приятное развлечение. Дочь лорда Арлингтона очень любит свой птичник.
– Итак. – Мадам постучала пальцем по чертежу северного фасада, где располагался главный вход. – С противоположного берега ручья, где будут сидеть мои дочери, видна эта сторона. Что, если добавить сюда крытую веранду? Пусть она тянется на восток от главного строения, а крышу будут подпирать колонны. Высокая веранда нам не нужна, ярда от земли вполне достаточно, правда? В плохую погоду обитатели птичника могут совершать там моцион или, когда солнце будет сильно припекать, дышать воздухом в тени.