Усевшись на краю стола и болтая ногами, девочка принялась за еду. Ощущение, что она вкушает запретный плод, только разжигало аппетит. Есть в столь ранний час непозволительно, а уж восседая на столе – тем более. Но служанка в Сверинге была ее союзницей совсем как Ханна, когда они жили в доме на Флит-стрит. Мария слышала, как эта девушка разговаривала во дворе с пастухом. Служанка поделилась с хозяйской внучкой своими надеждами, что в один прекрасный день этот молодой человек станет ее возлюбленным («Дай-то Бог!»). Мария помалкивала про пастуха, а служанка – про тайные завтраки.
Девочка жевала хлеб и сыр, и тут до нее долетели неожиданные звуки. Со стороны большой дороги к поместью стремительной рысью скакали лошади. Во дворе стало тихо. На кухню вбежала служанка. Глаза у нее были круглые, а щеки раскраснелись.
– Сюда едут солдаты! – сообщила она новость.
Мария торопливо запихнула в рот последнюю корочку и спрыгнула со стола. Выйдя из кухни, она встала у подножия лестницы и вся обратилась в слух. Всадники были совсем близко. Девочка уже видела их через высокое окно за лестницей. Они въехали через ворота, ведущие к дому, и теперь приближались к парадному входу, которым в Сверинге пользовались редко, только когда в поместье бывали гости.
– Мария!
Вздрогнув от неожиданности, девочка вскинула голову. Возле лестницы стояла мать и жестом подзывала ее к себе. Госпожа Фэншоу вышла из спальни в одной ночной сорочке, даже не завернувшись в халат. Она стояла на полу босиком. Чепец свалился с ее головы, и спутанные после сна волосы с проседью спадали по плечам.
Тут забарабанили в дверь.
– Мария, скорее!
Девочка побежала наверх. Появление матери встревожило ее почти так же сильно, как и внезапно нагрянувшие солдаты.
– Зачем они приехали?
Громкий стук в дверь заглушил ее вопрос. Теперь к лестнице вышел и дед. Худой и жалкий, он с испуганным видом кутался в халат на меху.
– Возьми! – Мать сунула Марии в руки кожаный мешочек, оказавшийся неожиданно тяжелым.
Когда девочка взяла его, внутри что-то звякнуло.
– Спрячь на улице, – прошипела госпожа Фэншоу. Лицо у нее было белым как полотно и блестело от пота, несмотря на утреннюю прохладу. – На кухонном дворе тоже солдаты. Так что выходи через боковую дверь и со всех ног беги в лес. И ради всего святого, про дядю не говори ни слова. В последний раз ты видела его еще в Лондоне.
Мария кинулась вниз. Боковая дверь вела в маленький огород, где выращивали травы. Девочка вышла туда и, пригнувшись, побежала вдоль стены, от стоявшего на склоне дома к фруктовому саду наверху, из-за деревьев которого выглядывала крыша коттеджа управляющего. В саду свиньи с довольным видом копались в земле и даже не взглянули в сторону девочки. Мария перелезла через низкую калитку в дальнем конце стены и очутилась у полоски леса, тянувшейся вдоль проселочной дороги, ответвлявшейся от большой.
Земля шла под уклон, а внизу протекал ручей. Мокрая земля чавкала под ногами. Легкие туфельки девочки мгновенно промокли. Она не без труда спустилась по узкой извилистой тропинке, протоптанной не то лисой, не то барсуком. Под молодыми березами и платанами, чахлыми ясенями и рябинами среди прошлогодней жухлой травы уже показалась свежая поросль. Споткнувшись о засохший боковой побег ежевичного куста, Мария растянулась на земле. От падения у нее вышибло дух, однако кошелек девочка из рук не выпустила.
Из разбитых костяшек пальцев сочилась кровь. Мария слизнула ее. Звуков погони слышно не было. В лесу царила тишина, если не считать доносившегося издали собачьего лая. Даже птицы перестали петь, словно бы затаив дыхание ждали, что же будет дальше.
Хлопанье крыльев заставило девочку вздрогнуть. На ветку рядом с ней села малиновка. Склонив голову набок, птица устремила взгляд на Марию. Эта ветка отломилась от березы, рядом с которой остальные деревья раньше наверняка выглядели крошечными. Но несколько лет назад в березу ударила молния, и теперь от нее остался лишь почерневший остов.
Мария поднялась на ноги и полезла на ветку, спугнув малиновку. Птица перелетела на соседнее дерево и стала наблюдать за девочкой оттуда. Ветка по-прежнему была частично соединена со стволом, а на том месте, где она отломилась, образовалась неглубокая выемка. Мария то карабкалась, то подтягивалась по ветке наверх. Встав на цыпочки и вытянув руку, она уронила кошелек в выемку, а потом съехала вниз.
Взяв прут, девочка стерла свои следы на мягкой земле вокруг березы и стала углубляться в лес. Она уже начала уставать, а мокрый грязный подол лип к ногам. Туфельки разваливались на ходу, не столько защищая ее ноги, сколько мешая идти. Мария сама не заметила, как и где порезала левую ступню.
Через некоторое время она сбросила обувь и продолжила путь босиком, морщась от боли при каждом шаге. Сделав большой круг, она захромала обратно к дому, делая вид, будто скрывать ей нечего.
Первым, кто ее заметил, был солдат, дежуривший у парадного входа. Он позвал кого-то в доме, и на крыльцо вышел второй солдат. Направившись к Марии, он схватил девочку за руку и потащил в дом.
– Отпустите ее, – резко приказал спускавшийся по лестнице мужчина. – Она больше не станет убегать.
Солдат разжал хватку. Мария сразу узнала мужчину – это был господин Марвуд, человек со шрамами на лице. Она дважды видела его на Слотер-стрит: в первый раз он приходил с чернокожим мальчиком, а во второй – один. Тогда господин Марвуд зашел на конюшню и смотрел, как господин Фэншоу показывал всем, как обедает Калибан. И мать, и дед недолюбливали этого человека и, пожалуй, даже побаивались его, но вот почему, Мария не знала. Он одно время был сослуживцем ее отчима, Эббота. Может быть, в этом все дело, ведь Эббота до сих пор все ненавидят, хоть он и умер.
– Мария Фэншоу? – строго спросил господин Марвуд.
– Да, сэр.
Девочка, насколько могла, попыталась исполнить хотя бы подобие книксена.
– Где ты была?
– На улице, сэр.
– Что ты там делала?
– Г-гуляла.
– Не шути со мной, дитя. Куда и зачем ты ходила с утра пораньше? И почему вернулась в таком виде?
Солдат, дежуривший у двери, шагнул вперед и доложил:
– Она вышла из леса, сэр.
Глядя исподлобья на Марвуда, девочка молчала. Ее все еще трясло от холода, и она сжалась в комок.
– Кто-нибудь, принесите ей одеяло или плащ!
– Девочка ни в чем не виновата, сэр, – дрожащим голосом произнес дед. – Клянусь честью. – По-прежнему одетый в халат на меху, он стоял наверху, возле лестницы. Его охранял еще один солдат. Казалось, будто за время отсутствия Марии дедушка съежился и стал меньше. – Прошу вас, сэр, не трогайте ее.
– Моя дочь испугалась солдат, – проговорила мать, подойдя к господину Фэншоу. Теперь вид у нее стал совсем безумный. – Немудрено, что бедняжка убежала. Чего еще вы ожидали, вламываясь в дом в такой ранний час?
– На вашем месте, мадам, я бы поискал для нее сухую одежду, – произнес Марвуд.
Вместе с солдатами он пробыл в доме еще два часа. Заперев хозяев и слуг на кухне, они обыскали все поместье сверху донизу. Служанке разрешили подняться наверх в сопровождении солдат, чтобы она принесла одежду для Марии. Когда Марвуд и солдаты наконец ускакали, они увезли все вещи дяди ван Рибика и какие-то бумаги, принадлежавшие матери и деду.
Господин Фэншоу бессильно откинулся на спинку стула:
– Слава богу, уехали.
– Марвуд еще вернется. Или сюда, или на Слотер-стрит. – Схватив Марию за руку, Анна Фэншоу вполголоса спросила: – Где ты спрятала кошелек?
– В лесу, мадам.
В этот момент на вытянутом лице матери появилось точь-в-точь такое же выражение, как у ее брата.
– Отведи меня туда.
– Но, Анна, – промямлил господин Фэншоу, – девочка устала. К тому же ты нужна мне здесь. Мы должны привести дом в порядок. И от голода мне уже делается дурно.
– Все прочее подождет, сэр.
Мария в первый раз слышала, чтобы мать разговаривала с дедом таким резким тоном. Он остался сидеть, склонив голову над кухонным столом, а мать с дочерью надели плащи и шляпы, обулись и вышли через боковую дверь. Быстро шагая к лесу, госпожа Фэншоу тянула Марию за руку и требовала, чтобы та не отставала.
– Мадам, что нужно от нас этим людям?
– Их интересуем не мы, а твой дядя.
– Где он?
– Не знаю. – На лице матери появилось страдальческое выражение. – А жаль.
В лесу Мария огляделась, высматривая погибшую березу, от которой отвалилась ветка. А волнение матери все росло. Она без предупреждения влепила дочери оплеуху:
– Скорее, дуреха!
Когда Мария отыскала нужное дерево, у нее по щекам катились слезы. Достав из тайника кошелек, девочка бросила его в руки стоявшей внизу матери. Госпожа Фэншоу заглянула внутрь.
– Бог милостив, – тихо сказала она.
Не прибавив больше ни слова, мать развернулась и быстро зашагала к дому. Мария бегом кинулась вдогонку. Когда они шли по открытой местности между лесом и домом, у ворот, ведущих на проселочную дорогу, показались две фигуры – Марвуд и один из солдат. Оба шли пешком, а солдат на ходу снял с плеча карабин.
Мать затравленно оглядывалась, будто искала укрытие или надеялась убежать.
– Отпираться нет смысла, – устало произнес Марвуд, приближаясь к ним вместе с шагающим тяжелой поступью солдатом. – Отдайте то, что девочка спрятала в лесу, иначе я заберу этот предмет силой.
– Не притрагивайтесь ко мне, сэр. – Госпожа Фэншоу выпрямилась в полный рост и прижала кошелек к груди. – Вы не смеете.
– Поверьте, смею.
– Я не имею права распоряжаться имуществом брата.
– Оно ему больше не понадобится, – ответил Марвуд.
– Что? Почему?
– Потому что ван Рибик мертв.
Глава 53
В четверг, во второй половине дня, когда с момента гибели ван Рибика еще не прошло и суток, Марвуд пригласил госпожу Хэксби отужинать с ним в восемь часов. Он обещал прислать ей сопровождающего. После событий вчерашнего вечера тон записки показался Кэт настолько сухим, холодным и формальным, что на секунду она ощутила острую неприязнь к Марвуду. Мальчику, доставившему записку, Кэтрин велела передать, что будет ждать здесь.