.
– Открывай, Джош, – приказала Кэт. – Да побыстрее.
С другой стороны донеслось знакомое позвякивание цепочек. Марвуда бил озноб, и Кэт тоже. Ночь выдалась не особо холодная, но оба изнемогали от усталости.
– Провожу вас до квартиры. Я должен убедиться, что все в порядке, – заявил Марвуд.
– В этом нет нужды, – повторила Кэт.
Но спутник проигнорировал ее слова. Повернувшись к извозчику, он велел тому подождать.
Наконец дверь открылась. Джош отошел от порога, отвесив неловкий поклон.
Вообще-то, отпирать дверь было обязанностью Фибса. Однако его приглушенный храп доносился из чулана под лестницей, который привратник приспособил под свои нужды.
– Отнеси наш багаж ко мне в квартиру, – велела Кэтрин мальчику и, не поворачиваясь, обратилась к Марвуду: – Раз уж пойдете наверх, оставайтесь ночевать. Даже если ваши слуги услышат, как вы стучитесь в дверь, они не скажут вам спасибо за то, что поднимете их в такой час. В маленькой комнате есть кровать.
Повисла пауза. Холл освещала одна-единственная свеча. Кэт обернулась, чтобы посмотреть на застывшего у порога мужчину. Огонек подрагивал, а вместе с ним и тени на лице Марвуда.
– Хорошо, – согласился он так, будто Кэт всего лишь предложила прогуляться по парку в солнечный день. – Тогда я расплачусь с извозчиком.
Больше они не разговаривали. Снова заперев дверь и взяв свечу, Джош проводил их наверх. Открывая дверь собственных апартаментов, Кэт испытала облегчение. Но внутри царили ужасный холод и сырость, даже на улице было теплее. Кэт ожидала, что квартира встретит хозяйку радушнее. Но после долгого отсутствия все вокруг казалось чужим и непривычным.
Пока Марвуд помогал Джошу носить наверх багаж, Кэт переходила из комнаты в комнату, зажигая свечи. Воздух в гостиной был затхлым, но по крайней мере в комнате было чисто убрано. Однако ведерко для угля оказалось почти пустым, а растопка отсутствовала. В соседней комнате на кровати были разложены летние портьеры, сползшие на пол. Корзинка для рукоделия стояла открытая. Кэт тихонько выругалась.
– Что такое? – спросил из коридора Марвуд.
– Я велела служанке каждый день проветривать комнаты и починить портьеры. Их уже пора вешать. А она, по-моему, даже не бралась за штопку. – Кэтрин так устала, что прослезилась даже из-за такого пустяка. – Маргарет обещала, что проследит за Джейн. Но не могу же я требовать, чтобы она ходила ко мне каждый день. Маргарет ваша служанка, а не моя.
– Завтра все предстанет перед вами совсем в другом свете, мадам, – мягко промолвил Марвуд. – Утро вечера мудренее.
От его доброты Кэт еще больше захотелось плакать.
– Даже огонь не развести, – жалобно произнесла она. – Растопки нет, угля почти не осталось.
– Если хотите, я сейчас позову мальчика.
– Незачем утруждаться. Я так устала, что, кажется, заснула бы даже стоя. – Кэт убрала портьеры с покрывала. – Слава богу, кровать застелена. Сейчас покажу вам свободную комнату.
Упомянутое помещение представляло собой гардеробную, смежную со спальней. Когда еще был жив супруг Кэтрин, чаще всего этой комнатой пользовался он. Большой сундук господина Хэксби по-прежнему стоял на своем месте, а рядом кровать на колесиках, на которой обычно спала Джейн Эш. Было решено, что в отсутствие Кэт служанка станет ночевать у матери.
Открыв дверь, Кэтрин взяла свечу и посветила внутрь. Незастеленная кровать стояла под окном. Пол между нею и дверью блестел от воды.
– Черт возьми! Вот же негодница! Казалось бы, после того, как ей хватило глупости показать мое дорожное расписание ван Рибику, эта девчонка должна была стать осмотрительнее, но нет, какое там!
Джейн оставила окно открытым, причем некоторое время назад. Кэт ощупала матрас. После дождя он промок насквозь. Разъяренная Кэтрин захлопнула створку с такой силой, что едва не сломала ручку.
– Извините, – сказала она, повернувшись к Марвуду. – Здесь ночевать нельзя.
– Не беда, – ответил Марвуд. – Дойду до дома пешком или возьму наемный экипаж.
– Экипаж? Ночью? Не говорите глупостей. Раз уж вы и ваш багаж здесь, оставайтесь до утра.
– В таком случае я прекрасно устроюсь в гостиной. Дайте только пару одеял, и я расположусь на столе или на полу.
– На полу я вам спать не позволю, а стол коротковат. Ложитесь на кровать, а стол займу я.
– Нет, это же ваша постель.
– Да что ж вы за упрямый осел? – Кэт сама не заметила, как стала на него кричать. – Будете спать в кровати, и точка!
– А спорить с вами все равно что со стеной, мадам! – Марвуд повысил голос в ответ. – Хоть требуй, хоть упрашивай – толку никакого! Я лягу на полу.
– И речи быть не может, сэр! Иначе я выставлю вас за порог! И тогда уж идите на все четыре стороны, хоть в теплую постельку на Вер-стрит, мне плевать!
– Что? – опешил Марвуд. – С чего это мне вдруг идти на Вер-стрит?
– Там ведь живет эта ваша Даунт.
– Кэт, вы думаете, что я?..
– А разве нет? Вы постоянно туда наведываетесь. А в остальное время глазеете на эту профурсетку из зрительного зала.
Марвуд уже мягче прибавил:
– С Мег Даунт меня ничто не связывает. Она любовница Горвина. Вернее, он хочет, чтобы она принадлежала ему одному, и больше никому.
– Не морочьте мне голову, – возразила Кэтрин. И все же она подрастеряла напор.
– Клянусь, это чистая правда.
– Тогда я не понимаю…
– В амурных делах Горвин робок. С виду и не скажешь, но так оно и есть. Он попросил меня составить ему компанию, чтобы… полагаю, чтобы я оказывал ему моральную поддержку, а заодно следил, дабы соперники не подбирались слишком близко. У Мег Даунт целая толпа кавалеров.
– Ах вот оно что.
Марвуд широко улыбнулся. Кэт рассмеялась, и он присоединился к ней. Их смех был вызван скорее смущением, чем весельем. Вскоре они оба умолкли и замерли, глядя друг на друга.
Через некоторое время городские часы пробили три. Кэт думала, что уснет мгновенно. Однако ум ее упорно продолжал бодрствовать. Из гостиной, где Марвуд устроился на ночлег в большом кресле под горой одеял, положив ноги на скамеечку, не доносилось ни звука. Скорее всего, он уже видит десятый сон. Кэтрин это выводило из себя. Ну почему Марвуд спит, а она нет?
Бедняжка ужасно замерзла. Она свернулась калачиком, но это не помогало. Постель была сырой. Кисти рук и ступни на ощупь были ледяными. В голове проносились воспоминания последних нескольких недель. Эх, если бы остановить поток мыслей было так же легко, как закрутить кран на бочке с элем! Из-за этой истории с Мег Даунт она выставила себя в глупом виде. А поверив ван Рибику, и вовсе проявила непростительную наивность. Кэт впустила этого человека в свою жизнь, и теперь голландец упорно не желал ее покидать. Даже после смерти он не давал ей погрузиться в желанное забытье.
Время шло. Кэт чуть-чуть согрелась и сама не заметила, как задремала.
Я вздрогнул и проснулся.
Когда я открыл глаза, было совсем темно. Я попытался сообразить, где нахожусь. Единственным звуком, который я слышал, было мое собственное дыхание. В комнате царил холод, все мои мышцы ныли. Убрав ноги со скамеечки, я опустил их на пол. Я был в одних чулках. Я похлопал себя по груди. По меньшей мере одно из моих одеял соскользнуло, а вместе с ним и плащ.
До рассвета было еще далеко. Наклонившись, я принялся водить правой рукой по дощатому полу, пока не нащупал шпагу. Моя спина ныла. Медленно и неловко встав на ноги, я потянулся. Затем наклонился и поднял с пола и одеяла, и плащ.
Меня что-то разбудило. Шум с улицы? Завернувшись в одно из одеял, я снова сел. А через некоторое время взгромоздил ноги обратно на скамеечку и постарался поплотнее завернуться в другие одеяла и плащ. Я был совершенно разбит. Завтра мне предстоит много дел. Закрыв глаза, я приказал себе заснуть.
Внезапно тишину разорвал крик.
Я снова вскочил и схватился за шпагу.
Тут женский голос прокричал:
– Нет!
Натыкаясь на мебель, я попытался найти в темноте дверь в спальню, но только врезался в стену. Проведя рукой по деревянным панелям, обнаружил дверной косяк.
– Нет, умоляю, не надо…
Наконец отыскав щеколду, я ворвался в комнату. За пологом я заметил какое-то движение. По дощатому полу у камина кто-то пробежал.
– Кэт! Что стряслось?
Стало тихо. На ощупь добравшись до кровати, я отдернул полог.
– Что с вами?
– А-а, это вы.
– Кто же еще? – У меня гора с плеч свалилась, но на смену тревоге тут же пришло раздражение. – Ваши крики и мертвого бы разбудили, – резко прибавил я.
– Кто-то коснулся моего лица…
– Скорее всего, это была крыса. Я видел, как она пробежала мимо камина.
– Мне… приснился сон.
– Похоже, не просто сон, а кошмар.
– Я… я не могла убежать… – Голос Кэт задрожал. – Я…
Из темноты донесся судорожный вздох, а вслед за ним – всхлип.
– Боже правый. – Опустившись на край кровати, я погладил Кэтрин по плечу, – во всяком случае, я надеялся, что нащупал в темноте именно плечо. – Это был всего лишь глупый сон, не более того. Я здесь. Скоро рассветет, все будет хорошо. – Я разговаривал с ней, будто с ребенком. – Утром пошлете за мышьяком, и в квартире не останется ни одной крысы.
Ее рука коснулась моей, затем пальцы Кэт крепко сжали мое запястье. Ее кожа была холодной и чуть влажной от пота. Нащупав мою кисть, Кэт вцепилась в нее так крепко, будто хотела удостовериться, что я и вправду сижу рядом с ней.
– Мне приснилось, будто я снова в Дувре. Я видела голландца и нож…
– Успокойтесь, – произнес я. У меня в голове засели ее слова: «Кто-то коснулся моего лица». – Это просто сон. Вам ничто не угрожает. Этот человек мертв. Больше он вас не тронет.
– Мне страшно, – выговорила Кэт. – Останьтесь со мной. Хотя бы ненадолго.
Когда Кэт, словно рыба, вынырнула из глубокого сна, ей уже было намного теплее. Под тяжелым пологом царила кромешная тьма. Кэт снился сон, но, слава богу, не о ван Рибике, а о тех чувствах, которые он у нее вызвал.