«Тот рыцарь, что к победе нас привел,
Ушел израненный, не взял награду
И крикнул, что ему награда – смерть».
Король ответил: «Не допустит небо,
Чтобы такой великолепный рыцарь,
Который так похож на Ланселота —
Я принимал его за Ланселота
Раз двадцать – был забыт. А посему
Прошу вас отыскать его, Гавейн.
Израненный, уставший, должен он
Быть где-нибудь поблизости отсюда.
Скорей садитесь на коня и – в путь.
Я знаю, рыцари и короли,
Что ни один из вас сказать не может:
«Награда наша отдана поспешно».
Но этот рыцарь чудеса творил.
Мы необычно честь ему окажем.
Поскольку сам награду он не принял,
Ему пошлем ее. Гавейн, возьмите
Брильянт, чтоб рыцарю вручить. А нам
Весть принесите, где он есть и что с ним.
И поиск продолжайте до тех пор,
Покуда не отыщете его».
Сказав сие, он из цветка резного
Над головой достал брильянт, который
Был лишь на время вправлен в сердцевину
Того цветка. И тотчас же поднялся
Сидевший справа от Артура принц
В расцвете силы и в сиянье славы.
Поднялся он с улыбкой на лице,
Но с недовольством в сердце. Этот принц
И был Гавейн по прозвищу Учтивый.
Он после Ланселота и Тристрама,
А так же после Гарета с Герейнтом
Считался лучшим рыцарем, – однако
Был братом Модреда и сыном Лота,
И не всегда свое держал он слово.
Сейчас он был разгневан оттого,
Что по приказу Короля обязан
Отправиться на поиск незнакомца,
А значит, пропускает пир, где будет
Так много рыцарей и королей.
По-прежнему во гневе оседлал он
Коня и в путь пустился. А меж тем
Артур в дурном расположенье духа
Отправился на пир. И думал он:
«Кто этот рыцарь? Уж не Ланселот ли,
Который, несмотря на рану, все ж
Явился на турнир, желая, видно,
Себе добавить славы, но, к несчастью,
Добавил новых ран и поскакал
Прочь – умирать?» А через двое суток
Король в печали возвратился в замок,
Жену, увидев, обнял и спросил:
«Любимая, вы все еще больны?»
«Нет, господин мой», – молвила Гиньевра.
«А где наш Ланселот?» – «Как, разве не был
Он с вами? – изумилась королева, —
А кто ж добыл награду?» – «Некий рыцарь,
Похожий на него». – «Так то был он!»
Король тотчас потребовал ответа,
Откуда королева это знает.
Она сказала: «Господин мой, вскоре
После того, как вы расстались с нами,
Пожаловался Ланселот, что люди,
Едва он их касается копьем,
Тотчас же падают, поскольку знают,
Кто перед ними. Побеждает их
Его известность. Посему, сказал он,
Хочу, чтоб не узнал меня никто,
Включая Короля. А рана… Рана
Была уловкой только, чтобы мог я
Никем неузнанным на поле выйти
И показать, насколько я и вправду
Сильнее остальных. И если мне
Удастся победить, добавил он,
Уверен я, что добрый наш Артур
Простит уловку мне».
Король ответил:
«Ах, было б лучше, если б Ланселот
Вместо того, чтоб правдою играть,
Мне доверял бы столь же, сколь и вам,
А я, Король и друг его ближайший,
Держал бы все это, конечно, в тайне.
Воистину, все рыцари мои
С немалыми причудами… И все ж
Его столь утонченная боязнь
Меня смешит. Хотя на этот раз
Мне вовсе не смешно. Его родня —
Услышьте ж, королева, весть дурную
Для каждого, кто любит Ланселота, —
Итак, его родные и друзья,
Не зная кто он, на него напали,
И он едва живым турнир покинул.
Но у меня есть и получше весть:
Надеюсь я, что сердце Ланселота
Не одиноко больше. У него —
Былой его привычке вопреки —
Привязан к шлему был рукав пурпурный,
Подарок некой благородной девы».
«Мой господин, – сказала королева, —
И я надеюсь». Но сказавши так,
Она, чтоб скрыть смятенье, отвернулась
И быстро в свой покой ушла. И там,
Упав на ложе, по нему каталась,
Ладони в кровь ногтями раздирая
И в крик крича глухой стене: «Изменник!»
Затем вдруг зарыдала, но тотчас
Вскочила резко, слезы с глаз смахнула
И вышла в зал, бледна и величава.
Меж тем Гавейн объехал всю страну,
Отдать брильянт желая незнакомцу, —
Лишь в тополиной роще не был он —
И наконец от поисков устав,
Добрался в поздний час до Астолата.
Узрев его в сверкающих доспехах,
Элейн вскричала: «Вы из Камелота?
Что, господин, о рыцаре известно
С пурпурным рукавом?» – «Он победил».
«Не сомневалась я», – она сказала.
«Но в бок был ранен и куда-то скрылся».
В Элейн все замерло. В своем боку
Она копья вдруг ощутила холод,
Рукой схватилась за бок и едва
Сознанья не лишилась. А пока
Гавейн глядел на деву с изумленьем,
Хозяин Астолата появился,
Которому принц о себе поведал,
О том, что победителя турнира
Он ищет, чтоб вручить ему награду,
Но не найдет никак, хоть все кругом
Объехал и от поисков устал.
Хозяин Астолата предложил:
«Побудьте с нами, благородный принц!
Довольно наудачу вам скакать.
Здесь этот рыцарь был и здесь оставил
Свой щит. За ним он либо сам приедет,
Либо кого-нибудь пришлет. К тому же
С ним сын мой. Я надеюсь, вскоре мы
О них услышим». Предложенье принял
Учтивый принц с учтивостью обычной,
В которой тень предательства таилась[155],
И тут же на красавицу взглянул:
Найдется ль тоньше лик? Затем ее
Всю оглядел он – с головы до ног —
Да, совершенство! – снова оглядел
Всю с ног до головы и так подумал:
«Терпение, и будет этот дикий
Цветок – моим». И вот уже в саду
Под тисами они встречаться стали,
И он на чувствах девичьих играл,
Блистая остроумием – при этом
Он как бы снисходил к ней с высоты,
И был галантен, словно при дворе,
И пел, и воздыхал, и улыбался,
И заливал ее любовной лестью
И златом красноречья своего
До той поры, пока она однажды
Не вымолвила возмущенно: «Принц!
Вы – преданный племянник Короля,
Так что же вы не спросите меня
Про щит оставленный? Ведь по нему
Вы можете узнать его владельца.
Что ж волей Короля пренебрегли вы
И прекратили поиски, к которым
Он вас призвал? Вернее разве вы,
Чем сокол наш, которого вчера
На цаплю выпустили мы, а он
Не только упустил ее, но сам
Вдруг взял да улетел?» А ей – Гавейн:
«Клянусь, что упускаю эту птицу,
Как жаворонка в небе, оттого что
Сияньем ваших глаз заворожен.
Но коль велите, я взгляну на щит».
И щит внесли, и увидал Гавейн
Герб сэра Ланселота – львов лазурных,
На задних лапах на поле стоящих,
В коронах золотых на головах,
И хлопнул по бедру себя рукой,
И усмехнулся: «Прав был наш Король!
Воитель сей и верно – Ланселот!»
«И я была права, – ему в ответ
Элейн сказала радостно. – Ведь он
Привиделся во сне мне величайшим
Из всех великих рыцарей на свете!»
«Представить мог ли я, что полюбили
Вы первого из нас? Прошу прощенья! —
Вздохнул Гавейн. – И все ж скажите прямо,
Напрасно ли я мучаю себя?»
Ответила лилея: «Что я знаю?
Товарищами были братья мне.
Порой они болтали о любви,
А я считала – говорят о маме.
Ведь мне казалось, что другой любви
Они не знают… И сама я тоже
Не знаю, знаю ль я на самом деле
Что есть любовь, но если все же знаю,
То, если не его люблю я, значит
Не полюблю я больше никого!»
«Будь проклят этот день! – вскричал Гавейн. —
Вы любите его! Но, может быть,
Хотите вы узнать, что всем известно —
В кого он сам влюблен?» – «Не говорите!» —
Воскликнула Элейн, и взор прекрасный
Подняв с мольбой, прочь от него пошла.
Но бросился за ней он со словами:
«Постойте! Хоть минутку! Ваш рукав
Был у него на шлеме. Так, быть может,
Нарушил верность той он, чье я имя
Назвать не вправе? Знать хочу, решит ли
Наш верный друг, куда ему упасть
Листу подобно? Нет, скорей всего…
Мне, впрочем, это все равно. Пусть сам
Он разбирается в своих любовях…
Ну а теперь, девица, ибо я
Уверен, что прекрасно вам известно,
Где прячется великий рыцарь наш,
Позвольте поиски переложить
На ваши плечи. Вам брильянт вручаю.
Вы Ланселота любите, и вам
Отдать ему брильянт приятно будет.
И коль он любит вас, то и ему
Приятно будет получить брильянт
Из ваших рук. А впрочем, любит, нет ли —
Брильянт – брильянт и есть. Так что прощайте!
Сто раз прощайте, милая девица!
И коли любит он, коли пылает
Любовью к вам, тогда весьма возможно,
Что встретимся мы с вами при дворе.
Я думаю, когда начнете вы
Придворному учиться этикету,
Друг друга мы узнаем».
А затем,
Отдав брильянт, ей поцелуй воздушный
Послал он и, от поисков напрасных
Уставший, на коня вскочил и прочь
Помчался с легким сердцем, напевая
Какую-то любовную балладу.
Явившись ко двору, он Королю
Поведал то, что знал уже Король:
«Тот рыцарь – Ланселот», потом прибавил:
«Я, мой сеньор, узнал довольно много,
Но не нашел его, хоть все кругом
Объехал. Но зато девицу встретил,
Рукав которой он носил на шлеме.
Девица эта любит Ланселота.
Ей я брильянт и отдал, полагая,
Что высший рыцарский закон – учтивость.
Она вручит брильянт, ведь ей, уверен,
Известно, где укрылся Ланселот».
Король, нахмурившись, ему ответил:
«Излишне, право, вы учтивы! Я
На поиски вас больше не пошлю.
Вы, видимо, забыли, что учтивость