Отец с матерью переглянулись и пожали плечами. Действительно, о чем тут было говорить, если и так все было очевидно?
– Ты был слишком занят своим бизнесом, – наконец произнесла Анастасия Петровна.
– Мы не хотели тебя отвлекать.
– Думали, что все обойдется.
Борис еще крепче вцепился пальцами в свои густые волосы и взъерошил их. Он тут же стал похож на ежика, очень милого, но при этом далеко не безобидного хищника.
– Как вы могли? – воскликнул он.
– Добрыня был взрослым человеком. И должен был сам отвечать за свои поступки.
– Ни ты, ни кто другой не смог бы его переубедить.
– Он жил так, как ему нравилось.
– Неужели ты думаешь, что мог бы повлиять на него?
Это обсуждение могло длиться еще очень долго. Родители Бориса явно не привыкли торопиться. Да и то сказать, работая с картиной, которой сто лет или даже больше того, торопиться как-то уже даже и несолидно.
Но у подруг такого запаса времени не было, им нужно было выяснить правду о том, кто убил Добрыню Витязя, и выручить Георга, если он окажется тут ни при чем.
– Добрыня ведь приходил к вам за советом и консультацией? Что его интересовало?
– Русская живопись девятнадцатого-двадцатого веков! – тут же без запинки ответил Аркадий Борисович. – Могу рассказать вам точней, если взгляну на записи своих с ним лекций.
Лекций! Ого! Как все серьезно! Оказалось, что Аркадий Борисович очень скрупулезно готовился ко всем четырем встречам, которые произошли у него с Добрыней за последние три месяца.
– Он поочередно интересовался у меня Коровиным, Шагалом, Шишкиным, Кандинским и Репиным. Да, и еще не забыть Шилова.
Правильно! Все эти художники были в коллекции Георга!
– Также его заинтересовало творчество Михаила Шемякина и Никаса Сафронова.
И снова в точку! Никас Сафронов и нарисовал портрет Ольвии, который так не понравился подругам и которым сама Ольвия так гордилась.
Теперь подругам все было более или менее ясно. Побывав в квартире художника и ознакомившись с его коллекцией, Добрыня решился на авантюру. Открыто грабить художника он почему-то не стал. Вульгарная кража – это было не в его правилах. Он решил пойти по своей проторенной дорожке и совершить акт мошенничества – подменить подлинники на хорошо сделанные копии. При удачном стечении обстоятельств такие копии могли провисеть на стене еще очень долго. И никто, в том числе и их хозяин, не заметил бы подлога.
Но для этого нужен был очень талантливый мастер-копиист. А где Добрыня мог его взять?
– И наверное, Добрыня интересовался у вас современными мастерами-копиистами? – предположила Кира. – Да?
Аркадий Борисович с интересом взглянул на нее.
– Верно. Интересовался. А что? Это как-то связано с тем, что случилось с Добрыней?
– Да. Я думаю, что да.
– Я назвал Добрыне нескольких мастеров, которые считаются неплохими копиистами. Честно говоря, тогда я не придал его вопросу особого значения. Это вполне вписывалось в контекст наших с ним бесед и выглядело вполне логичным.
– А кого? Кого вы ему назвали?
Аркадий Борисович задумался, полуприкрыв свои глаза. А потом на одном дыхании произнес несколько имен и фамилий с адресами и телефонами, которые девушки поспешно и стенографировали. Больше отец Бориса ничем не мог им помочь. Добрыня не делился с ним никакими своими личными проблемами и не рассказывал о своих подвигах.
Но это было и не нужно. Ведь теперь у подруг были координаты людей, которые могли быть подельниками Добрыни.
Глава 11
Вроде бы разговор был окончен, но Борис никак не хотел расстаться с девушками. А если правильней сказать, он не мог расстаться с Анжеликой. Он не сводил с нее тревожного взгляда. И постоянно интересовался, что она думает по тому или иному вопросу. Подруг так и подмывало оставить этих двоих наедине.
Но Анжелика почему-то не хотела. И в результате Борис таскался следом за подругами весь день. Анжелика не протестовала, как-то очень загадочно улыбаясь. И подруги, не решаясь рушить ее возможное счастье, терпели Бориса в своей компании.
Девушки в сопровождении Борискина навестили сразу четырех мастеров-копиистов, которых им назвал отец Бориса. И надо сказать, что присутствие Бориса сыграло не последнюю роль в переговорах. При виде сына Бориса Аркадьевича эти пожилые в своем большинстве люди неизменно приходили в бурный восторг. А с одним из них Борис был знаком лично. И вся компания задержалась в мастерской художника чуть ли не на два часа.
Дяденька оказался очень говорливым. И к тому же работы у него в последнее время не было. Так что он был рад случаю просто поговорить с интересующимися людьми.
– А ваш приятель ко мне не обращался, – произнес он. – В последнее время возник стойкий спрос на эпоху Ренессанса. А вот современных русских художников копируют не так охотно. Другое дело, девяностые годы прошлого века! Тогда интерес на Западе к нашей стране был огромен! И за рубеж уехали десятки только моих копий!
Но подругам показалось, что дело не столько в упадке интереса Запада к нашей стране, сколько в интересе самого копииста к бутылочке сливянки, которая стояла рядом с ним на рабочем столе и к которой он регулярно прикладывался. Так что к семи часам вечера он был уже в состоянии, когда лучше лечь спать. Одним словом, лыка не вязал.
И подруги охотно доставили пьянчужку по нужному адресу до его продавленного дивана и отправились к следующему и последнему из их списка кандидату.
Впрочем, это оказалось не так уж просто. Вершкин Игорь Львович был неуловим. Весь день подруги звонили ему со своих телефонов, но автоответчик неизменно просил оставить свое сообщение. Девушки сообщения оставляли, просили художника связаться с ними при первой же возможности. Даже намекнули, что это дело жизни и смерти, а также возможность большого заработка. Но эффекта пока что они не дождались.
И наконец около девяти часов вечера Вершкин прорезался в эфире.
– Вы мне звонили? – явно позевывая, спросил он. – Ну так я вас слушаю!
– Мы хотели поручить вам сделать копию одного полотна.
– Да? В данный момент я очень занят. Работы по горло. Но если вам не срочно…
– Совсем не срочно!
– Тогда подъезжайте, – снизошел мастер. – И если у вас что-то нестандартное, то лучше привозите саму картину, а не ее репродукцию.
– Вы работаете только с оригиналами?
– Могу написать и с репродукции, и даже с фотки в мобильном телефоне, но и цена будет несколько выше. Да и за качество работы я в таком случае ответственности не несу.
– Как это?
– Если картина известная, я напишу ее вам так, что даже специалист отличит мою копию только после спектрального анализа красок и других процедур. Но если я этой картины в глаза прежде не видел и хороших репродукций ее тоже нигде не найти, то что я могу вам сказать? Вряд ли копия получится идеальной.
И все же подруги почувствовали, что этот Игорь Львович их последний шанс. Они поехали к нему. И первое, что они увидели в его мастерской, – это был портрет длинноногой страшной тетки в бесформенном балахоне и с каким-то серым и помятым лицом.
– Это же Ольвия! – ахнула Леся первой. – Это ее портрет! Тот самый, который для нее написал какой-то Ники.
– Автор этой работы – сам Никас Сафронов! – хвастливо произнес копиист. – Смело могу сказать, что копию с этого шедевра мне пришлось писать по фотографии с мобильного телефона!
И он показал не самого лучшего качества фотографию.
– А что вы хотите? Эта картина экспонировалась всего несколько раз. Я лично ее прежде никогда «живьем» не видел. И я сразу предупредил клиента, что за конечный результат не ручаюсь. Очень трудно рисовать, имея под рукой лишь любительское фото клиента.
– Вашего клиента? Вот этого?
И Кира сунула под нос копиисту фотографию Витязя. Тот взглянул, смутился, отвел глаза и зачем-то соврал:
– Нет, впервые вижу.
– Зачем вы лжете?! – возмутилась в ответ Кира. – Ведь невооруженным глазом видно, что врете! И картина эта нам хорошо известна. И ее обладатель!
– Картина находится в частной коллекции.
– Вот именно! А ваш клиент задумал подменить оригинал в коллекции на вашу копию. Попросту говоря, хотел украсть дорогостоящую картину знаменитого мастера.
– Ничего не знаю.
– Может, и не знаете, но догадываетесь.
– Я не могу отвечать за те действия, которых не совершал сам! – парировал копиист.
– Вам очень повезло, что эта ваша копия не оказалась на стене в квартире обладателя оригинала, – мрачно произнесла Кира. – Тогда у вас было бы множество неприятностей, вы уж мне поверьте.
На лице мастера появилась самодовольная ухмылка, мол, мои копии там уже давно висят! Но Кира его самолюбование легко изничтожила на корню.
– А еще я могу вас огорчить. Ваш клиент мертв! Платить вам больше никто не будет. И кто его убил, неизвестно. Но понимаете, чем конкретно для вас это может обернуться?
Судя по лицу копииста, он сделал какие-то далеко не лестные для себя самого выводы, потому что от его самодовольства не осталось и следа. Физиономия жалобно искривилась, а сам он заныл:
– Мне плату за аренду помещения для мастерской надо платить. А свободных денег у меня нет! Видите, сейчас приходится работать вовсе на дому. А разве для настоящего мастера такое возможно? Тут и света недостаточно, и вообще, сплошные неудобства.
Художник обвел вокруг себя рукой, и девушки невольно проследили за ним. Да уж, художнику не позавидуешь. Живет он плохо. Честно говоря, свиньи в иных фермерских хозяйствах и то живут в большей чистоте.
– Надо же довести квартиру до такого непотребного состояния!
Всюду были грязь, пыль, незаконченные полотна вперемешку с засохшими кистями, заплесневевшими бутербродами и пустыми пивными бутылками. Сей напиток художник, должно быть, хлестал для вдохновения. Но так или иначе, а убираться за собой нужно. Тогда и жизнь не будет такой беспросветной.
– А потом за кисти, за краски, за все материалы надо тоже платить, – ныл хозяин этой запущенной наполовину квартиры, наполовину мастерской. – На жизнь что-то я должен себе отложить. Без работы мне каюк! А тут такой заказ! Я не мог отказаться. Правда, клиент платил немного, но зато стабильно.