Он молчал.
— Я не могу уйти, не сказав тебе. — Лицо у нее горело, голос дрожал от нежности. — Дэймон, я люблю тебя.
Он почувствовал удар, как от электрического тока. Его окатила жаркая волна, и сердце понеслось вскачь.
— Я знаю, — продолжала она, — кажется невозможным или наивным, что я смогла полюбить тебя за такое короткое время. Но я полюбила. Всем сердцем и душой, как никогда никого не любила прежде. И буду любить тебя, несмотря ни на что. Моя душа должна была встретиться с твоей душой, и неважно, землекоп ты или принц. Я понимаю, почему ты хочешь, чтобы я ушла. Мой отец может навлечь позор на себя и на тех, с кем он когда-либо соприкасался…
Дэймон быстро подошел и взял ее за плечи.
— Рэйчел! Не говори больше ничего. Твой отец не имеет к похищению никакого отношения. Никакого! Я хотел только лучшего для тебя.
— Твои слова звучат так, будто ты любишь меня, Дэймон.
— Ты мне веришь?
— Да, — прошептала она и повторила снова, храбро, неудержимо, горячо: — Я люблю тебя.
Он не мог поверить своим ушам. Тому, что он видел в ее глазах. О боже, он чувствовал, будто вся его жизнь вела к этому моменту.
Он обнял ее и начал целовать макушку, уши, шею и шептать слова, шедшие из глубины его души:
— Я тоже люблю тебя, Рэйчел.
Она отстранилась и строго посмотрела ему в лицо.
— Ты говоришь правду?
Он засмеялся, и в его голосе зазвучала песня его сердца.
— Люблю тебя всей душой!
И тогда она начала целовать его глаза, губы, щеки, покрывая их отчаянными поцелуями, будто никак не могла утолить жажду.
Дэймон отстранился от нее, он знал, что хотел дать ей.
— Ложись спать, — мягко сказал он.
— Я хочу пойти с тобой, — произнесла она порывисто.
— Нет.
Рэйчел будто съежилась, и тогда он обнял ее в последний раз и поцеловал. Страстно, желая выразить все, что чувствовал.
— Теперь ложись спать, — повторил он.
Она удивленно повернулась, собрала складки длинного пеньюара и выбежала из комнаты.
Ему предстояло еще очень много дел, а времени до утра осталось всего ничего.
Рэйчел вернулась к себе и забралась в кровать. Он сказал, что любит, но снова отослал ее прочь. О молоке она и не вспомнила, она думала о его теплой коже, и ей захотелось плакать от желания.
Она закрыла глаза, боясь, что не сможет заснуть, обхватила руками подушку и позволила своему внутреннему голосу сказать себе, что сегодня вечером правда была в его глазах и губах. Она нашла оазис, который искала всю жизнь. Теперь это был не мираж, это была любовь.
Рэйчел проснулась оттого, что кто-то вежливо тряс ее за плечо. Ночь растаяла, будто ее никогда и не было. На небе виднелись легкие облака, розовеющие в лучах восходящего солнца.
— Принцесса, проснитесь.
Должно быть, это ей снится, поскольку никто не знает, что она принцесса. Рэйчел с трудом открыла глаза. Свет лился в окно, и Карли сидела на бедре Бонни.
— Что? — сказала она, пытаясь сесть прямо. — Что случилось?
— Принц Дэймон просит вас почтить его своим присутствием, — сказала Бонни, улыбаясь от уха до уха. — Ох, я все еще не могу поверить, это так романтично.
— Бонни, что романтично?
— Он ожидает вас снаружи на лестнице. Вы сами найдете дорогу к главному входу или мне проводить вас?
Рэйчел знала, куда идти. Она выбралась из кровати.
— Мне нужно одеться, мне нужно, чтобы…
Но Бонни держала в руках пеньюар.
— Просто идите.
— В таком виде?
— Именно в таком виде.
Рэйчел набросила пеньюар и пошла, босая, по коридору, через зал и вниз по ступенькам, мимо слуг, и ей казалось, что все улыбаются, будто знают какой-то очень приятный секрет.
Наконец она спустилась вниз по главной лестнице.
Дэймона там не оказалось, но дверь была открыта. Рэйчел вышла наружу.
Дэймон сидел на прекрасном белом коне — рыцарь, принц, человек, который тоже пересек свою пустыню.
Рэйчел замерла на каменных ступенях и посмотрела на него сверху вниз. Она видела, что занавески шевелятся почти в каждом окне.
— Дэймон, что ты еще выдумал? Весь дом смотрит на нас, а я стою здесь в ночной рубашке!
— Меня научил Роланд. Я объявляю о себе во всеуслышание. Я не хочу, чтобы ты потом жалела о всех упущенных моментах, которых я не дал тебе.
— Дэймон, слезай с лошади и иди в дом.
— Нет. Я хочу внести в наши отношения высокую романтику, чтобы любовь говорила сама за себя. Головокружительное безумие. — Он протянул ей руку.
— Я не могу мчаться с тобой верхом на лошади в ночной рубашке, Дэймон!
— Почему нет?
Действительно, почему нет? Она всегда была такой правильной. Он же приглашал ее разделить с ним приключение. Фантастическое приключение любви, путешествие в великолепную тайну человеческого сердца.
Медленно сошла она по ступенькам, не сводя глаз с Дэймона, и встала рядом с великолепным конем, на котором он сидел. Затем вложила свою руку в руку мужа.
Он вынул ногу из стремени, она вставила туда свою и почувствовала, как Дэймон подхватил ее и посадил сзади себя. Длинный белый пеньюар лег на круп лошади.
Рэйчел крепко охватила руками Дэймона за пояс и уткнулась носом ему в плечо. Она наслаждалась его ароматом и силой.
— Держись крепче, — велел он.
Они поскакали галопом по дорожке, повернули на запад в луга и затем направились к холмам, покрытым сочной зеленой травой.
Рэйчел закричала от радости, когда чувство полной свободы охватило ее. Они скакали галопом, и ветер бил им в лицо и трепал волосы.
Через некоторое время Дэймон замедлил бег коня и шагом направил его вверх по склону.
Они оказались возле коттеджа в Клифф-Крофте. Он помог ей слезть, а затем и сам ловко спрыгнул на землю.
Коттедж выглядел как-то по-другому. Земля вокруг пего была тщательно ухожена, трава подстрижена, весенние цветы обрамляли дорожки. Рэйчел разглядела занавески на окнах.
— Здесь мы будем жить,— сообщил Дэймон. — Ты, я и Карли. Надеюсь, мы скоро подарим Карли братика или сестренку.
Затем он подхватил Рэйчел на руки и поцеловал в кончик носа. Когда он снова посмотрел ей в лицо, то вздохнул от переполнявшего его счастья.
— Я столько мечтал, — сказал он, подошел к двери и толкнул ее ногой, — о том моменте, когда ты будешь смотреть мне в глаза с возбуждением и предвкушением, которые зажгут огонь в моей крови.
И он перенес ее через порог.
Рэйчел была поражена внутренним убранством коттеджа. Теперь в комнатах стояла мебель. Дэймон опустил Рэйчел на пол и улыбнулся, глядя, как она смотрит на гостиную, обставленную мягкими синими клетчатыми диванами. По бокам стояли кресла, посередине — античный столик.
— А где же собака перед огнем? — капризным голосом спросила она, решив подразнить Дэймона. И в тот же миг услышала поскуливание из кухни. — О, Дэймон!
— Щеночек для Карли.
— Когда ты успел?
— Быть принцем иногда очень полезно.
Он провел ее по дому, показал милую кухоньку, оформленную в синих и белых тонах. Золотистый Лабрадор, еще совсем щенок, поскуливал за загородкой у заднего крыльца. Комната Карли была раскрашена в яркие, чистые цвета и наполнена пушистыми плюшевыми зверями и другими игрушками.
И затем он привел ее в спальню. Она увидела огромную кровать с горой белых подушек на кружевном покрывале.
От восхищения Рэйчел не могла произнести ни слова.
Спальня была сказочная.
Рэйчел повернулась и посмотрела на своего любимого мужа.
И вдруг все потеряло значение, кроме него. Она упала в его ожидающие руки. Он обнял ее, и их губы слились в поцелуе.
— Подожди, есть еще одна вещь. — Он вынул из кармана кольцо. — Я готов сообщить всему миру, что ты — моя жена.
— Я стану твоей женой, как только найдут Викторию, — согласилась она, когда он надел ей на палец золотое кольцо.
Она обхватила руками его сильную шею и прижалась к его жаждущим губам.
Солнце лилось в окно, освещая его широкие плечи, и Рэйчел с тихим восторгом провела ладонями по его щекам.
Секунду поколебавшись, она расстегнула пуговицы его рубашки, просунула руку и закрыла глаза, наслаждаясь теплой шелковистой кожей и твердыми буграми мускулов. Ее ладони скользнули по его плечам и груди, опустились на твердый плоский живот.
Рэйчел открыла глаза и посмотрела ему в лицо. Его глаза потемнели от лихорадочного желания. Она стянула рубашку с его плеч и позволила своим губам двигаться там, где только что были ее руки.
Со страстным стоном Дэймон перевернулся, и она оказалась под ним. Она смотрела ему в глаза, испытывая невыразимо нежное чувство. Робость, стеснительность или запреты просто испарились.
Его руки действовали уверенно. Не отрывая взгляда от ее лица, он наконец коснулся ее. Мягко. Почтительно. Легкое прикосновение кончиков пальцев и такое же легкое прикосновение губ пленили ее. Она прижалась к нему, и он обнял ее. Его губы нашли ее грудь. Он стал покрывать ее поцелуями, двигаясь по все увеличивающемуся кругу.
Он ласкал Рэйчел руками и губами, пока она не почувствовала высочайшее наслаждение, которое может быть между мужчиной и женщиной. Его затуманившийся взгляд, наполненный любовью, манил ее за собой, и она последовала за ним к таким чувственным высотам, каких никогда в своей жизни не достигала. Впервые она узнала, как прекрасно быть женщиной в объятиях любимого мужчины.
Следующие один за другим взрывы неведомых ей раньше ощущений закручивались в спираль, поднимая ее все выше и выше. Наконец облака, па которых она танцевала, вознесли ее выше парящих в небе орлов, и там они с Дэймоном стали единым целым.
Потом они долго лежали, держа друг друга в объятиях, купаясь в лучах утреннего солнца.
— Я чувствую себя так, — сказала она, — будто до встречи с тобой была девственницей, будто я никогда никому не отдавала себя до сегодняшнего дня, будто я берегла себя, ожидая тебя.
— Я тоже так чувствую, — тихо ответил он.
Теперь в ней не было страха, вместо него появилась уверенность, что нет в жизни ничего случайного, а все идет так, как должно идти, что все события взаимосвязаны и человеческому уму позволено понять лишь немногое: что плохое ведет к хорошему, страдание — к чудесам и везде в конце концов начинает царить закон жизни.