Стоит отметить вместе с тем, что короли XVI в., по нашему убеждению, не обладали четким стратегическим планом действий в отношении своего двора и никогда не ставили себе целью и политической задачей подчинить себе общество двора. В отношении последнего скорее действовал принцип достижения компромисса с позиции силы. Логика куриальных преобразований — реформ и отдельных мероприятий — заключалась прежде всего в желании короны адекватно реагировать на текущие вызовы, главным образом, политического и организационного порядка, и делать это, прежде всего, добиваясь эффективности функционирования придворных служб, тесным образом связанных с остальными государственными структурами власти и управления.
Институциональная и организационно-правовая унификация двора, ставшая целеполаганием французской короны, являлась следствием унификации политической и была продиктована также ростом королевского двора, влиянием «младших домов» двора — дворов королев и членов королевской семьи — и их борьбой за свое место в системе большого двора. Наделяя равными привилегиями всех служащих большого двора в первой половине XVI в., короли вместе с тем выстроили иерархию домов членов королевской семьи, что было закреплено в церемониальном порядке: служащие дома короля всегда предшествовали остальным.
Франциску I важно было не только функционально и организационно преобразовать свой двор, но также встроить его вновь созданные структуры во французский церемониал, государственного и куриального значения, который, в свою очередь, также усложнялся и совершенствовался. Именно церемонии были призваны подчеркнуть иерархию рангов и должностей, стать показательным средством управления двором, обществом и государством, репрезентацией королевской власти. Эта иерархия, однако, пребывала в постоянном движении на протяжении всего XVI в., в том числе по причине продолжающихся изменений в структуре французской элиты и возникновения куриальных политических клиентел, что приводило к конфликтным ситуациям при определении королями места отдельных знатных лиц или семей во время церемоний и важных мероприятий. Местнические ссоры самых привилегированных семей Франции — Бурбонов, Гизов и Монморанси, переросшие во второй половине XVI в. в открытое политическое противостояние, начались именно в правление Франциска I.
Одной из важнейших характеристик и отличительных черт Ренессансного двора являлось признание права женщин, в первую очередь, коронованных дам, на соучастие при принятии организационно-политических решений. Начиная с конца XV в., усилиями Анны Бретонской, впервые во французской истории был создан профессиональный дамский двор, где знатные женщины и девушки обладали официальными должностями и обязанностями, с соответствующим ежегодным жалованьем. Королевский двор превратился в публичное институциональное пространство, особый элитарный мир, со своими правилами политической игры, в которую быстро были включены женщины, поскольку эта игра давала возможность для реализации личных и семейных стратегий: дамы получили официальный статус служащих, наравне с мужчинами, и также были вовлечены, прямо или косвенно, в процесс влияния на принятие государственных решений, зачастую являясь гарантом политической и материальной стабильности для своих семей. Официальный статус королевских фавориток при дворе, предполагающий наличие негласного права советов королю, свидетельствовал о том, что женский фаворитизм, как и мужской, становился куриальным политическим фактором. Более того, в XVI в. двор Франции стал ассоциироваться часто с королевами и знатными дамами, с «градом женским».
В ходе нашего исследования удалось показать, на примере регентского двора королевы-матери Екатерины Медичи (1519–1589), что дамские службы по составу превосходили численность мужских служб ее дома, будучи более разнообразными и специализированными, но при этом уступали в общей численности служащих, поскольку мужчины преобладали. Структура дома королевы с разделением на службу при королевских апартаментах, обслуживающие службы, духовную и военную составляющую, во многом повторяла структуру дома короля. Благородные дамы, подобно королеве, разделявшей прерогативы и полномочия своего коронованного супруга, также напрямую зависели от социального ранга и должностного статуса, знатности своих мужей или отцов. Просопографический взгляд на носителей ключевых постов двора Екатерины Медичи и Карла IX 1560-х гг. показал, что при дворе служили целые семьи, и, судя по повторяющимся родовым именам и титулам в штатных росписях, начиная с XV в., в течение не одного поколения, формируя фамильные кланы и родственные группы.
Выбор и привлечение ко двору новых придворных всегда был тесно связан с политическими обстоятельствами и желанием королей создать при дворе систему управляемого социально-политического баланса. Корона поддерживала свою линию на сохранение наследственности и стабильности должностей, поскольку от этого зависела вся институциональная конструкция двора, его важный системный элемент; и при этом была вынуждена считаться с требованиями руководителей куриальных служб — зачастую возглавлявших придворные кланы, лоббировавших на нижестоящие должности своих клиентов; но с другой стороны, пыталась исключить возможность проникновения ко двору нежелательных или случайных лиц. Практика ежегодного пересмотра штатного расписания и личного знакомства короля с куриальными служащими начала применяться именно в это время.
Например, мы продемонстрировали, что ни одна из перечисленных дам и фрейлин не попала в дом Екатерины Медичи случайно. Практически все они являлись потомственными придворными и занимали место при королеве в соответствии с положением их семей при дворе и/или в системе публичного управления. Женская составляющая двора, общество «галантных дам», с его четкой иерархией должностей и рангов, сложным, политическим по сути, отбором претендентов на вакантные места при королеве, стали системным элементом всей куриальной конструкции, чего не было в предыдущих столетиях. Политические посты гофмейтерины и дам свиты, зарезервированные для герцогинь и принцесс — носительниц наивысшего титулярного достоинства, с менявшимися лицами от царствования к царствованию, зависели напрямую от социально-политического (а позже и религиозного) расклада при дворе, статуса и влияния их мужей.
Еще одной важной чертой этого дамского двора было совмещение должностей, как внутри одного дома, так и в иных домах членов королевской семьи, аналогичное в мужских подразделениях двора. Тем самым горизонтальные и вертикальные связи двора, нацеленные на укрепление куриального института, становились поддержкой французской короны.
Регентша Екатерина Медичи, будучи фактической правительницей Франции в 1560-е — начале 1570-х гг., использовала свой дамский двор как главное средство управления королевством, на какое-то время превратив его в центральную часть всего куриального института. Именно в ее правление организационная интеграция дома королевы в остальной двор завершилась, что стало одной из характерных черт ренессансного двора, а в 1585 г. Генрих III законодательно закрепил церемониальные элементы этой интеграции своими Регламентами. Став активными акторами французской куриальной и государственной жизни, вслед за своими королевами, знатные женщины двора XVI в. навсегда вошли во французскую политику и систему публичной власти, поколебав монополию мужчин. Формализованный законодательно придворный церемониал и производный от него этикет в итоге позволили создать собственное политическое и церемониальное пространство королевам Франции, хотя этот церемониал полностью повторял все ритуальные элементы церемониала дома короля.
Мы подчеркнули, что по инициативе Екатерины Медичи было предпринято несколько попыток куриальной и церемониальной реформы, с целью укрепления института двора, что было сопряжено также с представлением двора в новой роли миротворческого института, впервые продемонстрированной во время «Большого путешествия» 1564–1566 гг. Меры по обустройству своего двора, предпринятые в царствование Карла IX (1560–1574) по инициативе его матери, носили системный характер и касались организационного, структурного, функционального, правового реформирования или обновления практически всех куриальных служб и подразделений двора. В свете куриальных Регламентов Карла IX становится яснее роль Рекомендаций Екатерины Медичи Генриху III 1575 г.: королева-мать во многом пересказала отдельные положения этих документов, сделав выжимку из ключевых фраз, добавив к этому необходимые недостающие детали.
Необходимость постоянных преобразований при дворе была связана с потребностью регулярного нормативно-правового и организационного оформления работы отдельных служб двора, которые постоянно росли численно и развивались структурно, наряду с фактором религиозного и социально-политического размежевания дворянства. Миротворческая политика короны была нацелена в равной мере как на внутреннюю, так и внешнюю среду двора. Эти преобразования, конечно, были осложнены тем, что во главе страны в 1560-е гг. де-факто находилась женщина-иностранка, с ограниченными финансовыми ресурсами, которой очень скоро пришлось столкнуться с масштабными гражданскими религиозными войнами в стране и борьбой аристократических кланов. Инициированные короной мероприятия по проведению куриальных преобразований были нацелены прежде всего на религиозно-политическое умиротворение Франции, наведение организационного порядка в управленческом центре страны. Корона, даже в сложных обстоятельствах, никогда не отказывалась от роли инициатора куриальных изменений, рассматривая это как выражение своего политического приоритета и одновременно гарантию стабильности функционирования всего государственного механизма.
Куриальные мероприятия помогли подготовить последующие законодательные инициативы Генриха III (1574–1589) и сохранить организационную и социальную основу двора, что было важно в условиях разгара Религиозных войн и постепенной потери управляемости в королевстве. В свою очередь, это позволило короне продолжать отвечать на внешние и внутренние вызовы, сохранив за двором роль главного политического института государства. Однако Гражданские войны расшатывали церемониальные и организационные основы двора, а значит, ослабляли сам институт и куриальную дисциплину, а события Варфоломеевской ночи в королевской резиденции — Лувре, в августе 1572 г., поколебали само миротворческое назначение двора, а значит, авторитет и