Споры продолжались еще около часа, в столовой стало до такой степени душно, что меня бросало то в жар, то в холод, еще и замутило. Спасибо доброй Грэтте, она заметила мое недомогание, подмигнула мне и тут же прекратила все дискуссии, озвучив непреклонно:
— Отбываем порталом ночью. Никакие претензии не принимаются, это вопрос решенный!
Арий при этом смотрел на супругу с такой гордостью и обожанием, словно всю жизнь только и ждал ее слов.
Сперва на утверждение королевы один из советников посмел открыть рот и возмутиться самоуправством женщины, но король бросил на него такой гневный взгляд, что бедолага тут же извинился и раскаялся в своей грубости, даже не дожидаясь выговора.
— Совершенно верно, — вколотил последний гвоздь Арий и поднялся. — Все свободны.
Они с королевой удалились первыми, все остальные, я в том числе, стоя склонили головы, как полагалось по дворцовому этикету, и молча проводили королевскую чету.
Едва дверь закрылась, начался самый настоящий бардак. Советники один за другим поносили королеву, обзывая ее проклятой ведьмой, сетуя на излишнее влияние Грэтты на короля. Поносили друг друга за трусость и слабоумие. Грызлись, словно стая собак.
Я сперва слушала, развесив уши, и хихикала — слишком уж забавными были краснолицые мужчины, пытающиеся перекричать друг друга. Но время шло, споры не улаживались, градус накалялся.
Когда барон Марсон вцепился в бороду соседа, я едва могла сделать вдох, мне снова стало хуже, видимо, от излишка негатива. Терпеть происходящее не хотелось, потому я воспользовалась единственным возможным способом покинуть столовую, а именно, притворно упала в обморок. Отец великодушно меня на руки и, с дозволения присмиревших от моего представления остальных, активировал артефакт и перенес меня сквозь разрыв пространства в покои.
Бережно уложил на диванчик в гостиной и исчез все в том же портале, наверное, не хотел истратить весь запас магии артефакта. Не забыл напоследок погрозить пальцем:
— Хитрюга!
Я, конечно же, сделала вид, что ничего не заметила и не услышала.
Но блаженная тишина, похоже, была недосягаема для меня сегодня, потому что спустя пару минут в покои влетели горничные и принялись хлопотатьвокруг менгя, справляясь о моем здоровье.
Я выпроводила их.
Следом заявился недовольный Баян и принялся ворчать, обвиняя меня во всех смертных грехах сразу, особенно в излишнем внимании гостей на приеме и удручающей пустоте в его фамильяровом животе. Проще говоря, бедный пони настолько был окружен всеобщим «вниманием и заботой», что так и не дорвался до угощений, был голоден, и зол. А голодный Баян, как оказалось, — очень противный Баян.
Задобрила его имеющимися на столе фруктами и пообещала отдать свой ужин (пришлось обойтись малой кровью, к тому же всегда можно организовать и второй ужин).
Когда я уже была уверена, что могу, наконец, присесть и вздохнуть спокойно, раздался очередной стук в дверь. Я едва не застонала в голос.
Но зря.
Это Грэтхильда пришла попрощаться перед отбытием.
— Грэтти, я от всей души тебя поздравляю! — Я обняла подругу. — Ты замечательная и полностью заслуживаешь право носить титул королевы, что бы ни говорили.
«Нянюшка» была категорически не согласна со мной, но все равно счастливо улыбалась.
— Не натвори глупостей и будь сильной, — серьезно попросила она меня и поцеловала в лоб, а затем ушла.
Едва за новоиспеченной королевой захлопнулась дверь, как я выдохнула и, наконец, смогла вздохнуть с облегчением. А еще позволила себе прилечь, намереваясь вздремнуть хотя бы до ужина. Голова была полна разнообразных мыслей, но самочувствие при этом оставляло желать лучшего. Да и настроение отчего-то было прескверным, а я ведь должна была радоваться!
Стоило мне принять горизонтальное положение, как я, к стыду своему, отключилась, не успев как следует все обдумать, и погрузлась в тихий спокойный сон.
План проснуться к ужину провалился еще в зачатке, и пробуждение само собой отложилось до следующего утра. Да и произошло оно неожиданно резко и малоприятно:
— Вставай! — сердито приказали мне. По голосу я узнала Баяна и проигнорировала приказ. Однако мой вредный фамильяр сдаваться так просто не желал, он еще несколько раз повторил просьбу и пару раз треснул легонько копытом в бок, придавая весомости своим словам. Я поморщилась от болезненных ощущений — видимо, до моего пробуждения копыто и так от души прошлось по моим бокам, наверняка на моем бренном теле уже успела образоваться пара синяков.
— Совсем обалдел? — возмутилась я и, сонно щурясь, потерла бок, села в постели и одарила друга недовольным взглядом.
На что Баян выразительно фыркнул и проигнорировал мое возмущение. Он быстро покосился на дверь и оскорбленно заметил:
— Я вообще-то тебя спасаю! — И столько обиды было в голосе пони — не передать словами. — Но если моя помощь не нужна, то спи на здоровье. Я умываю копыта!
Как-то не увязывался настрой фамильяра с вчерашним днем и вполне мирной обстановкой. Разве что я, пока спала, натворила дел. Волей-неволей волнение фамильяра передалось мне. Бросив задумчивый взгляд на друга, я поднялась с постели и зябко поежилась, а затем закуталась в халат, предусмотрительно брошенный на полу возле кровати. Неужели тоже Баян побеспокоился? Затем я вспомнила об обещанном ужине, который позорно проспала, и покраснела от стыда.
— Ой, Баяш, прости, пожалуйста! Я не нарочно проспала, честное слово, — искренне извинилась я перед другом. Чувство вины затопило целиком и полностью, смыв остатки сна. Наверняка Баян был до сих пор голоден и оттого сердился и переживал. Я бы тоже была зла на его месте. К тому же, пусть пони и был фамильяром, способным питаться одними лишь эмоциями и слабыми магическими всплесками, он все же не мог прожить без возможности вкусно поесть. Изысканная еда была его персональной слабостью — после портвейна, разумеется. — Давай прямо сейчас прикажу принести ужин? Или завтрак? И портвейна бочонок, мне точно принесут.
Я стыдливо посмотрела на обеспокоенного друга, ожидая, что тот повеселеет и согласится или, на худой конец, объявит свои требования моральной компенсации. Но вечно голодный пони удивил, он снова опасливо покосился на дверь и совершенно серьезно приказал:
— Нет. Не до еды сейчас. — Строгим голосом Баяна можно было камни колоть. — Немедленно одевайся, и делаем ноги отсюда, пока все спят. Быстро!
Решительности пони было не занимать. Это значило лишь одно: дело дрянь.
— Что случилось? — Холодок страха пробежал по спине, заставив магическую татуировку проснуться и шевельнуться, а еще оставив липкую пленку холодного пота по всему телу.
— Значит, так: приводи себя в порядок, а я расскажу в процессе, — недовольно проворчал пони и носом подтолкнул меня.
Я вняла просьбе и без дополнительных вопросов поднялась и прошла в ванную, принялась приводить себя в порядок. Пони, как и следовало ожидать, процокал за мной, тяжко вздыхая и бормоча что-то себе под нос.
В ванной я привычно отметила в зеркале собственную бледность и не прошедшую за ночь усталость, открыла кран с водой, намереваясь умыться.
— Переворот — вот что случилось, — как-то совсем не радостно заявил друг. — Вчера поздно вечером пришло сообщение о смерти короля и его молодой супруги. Я пытался тебя разбудить раньше, но ты словно была без сознания. А теперь надо срочно бежать, пока не стало поздно.
От неожиданности я выронила стеклянную бутылочку с мылом для лица, она упала в белоснежный умывальник и со звоном разбилась на сотни осколков.
— Как переворот?! — не поняла я. — Как смерть?!
Просто в голове не укладывалось положение вещей. Когда я засыпала, у меня была надежда на помощь короля и вера в спасение супруга. Проснулась же я в каком-то параллельном измерении, где все заранее предрешено на неудачу.
— А вот так! — рявкнул Баян. Но в его напускной злости виднелся страх. — Давай живее, если не хочешь прямо сейчас под венец отправиться.
— Какой еще венец?! — возмутилась я и задрала рукав халата, где все еще присутствовала брачная татуировка, пусть и изрядно выцветшая. — Я замужем вообще-то!
Пони устало всхрапнул и принялся мне объяснять, как маленькой девочке:
— Король погиб, королева тоже, а ты — наследная принцесса. Сама подумай: кто доверит управление государством энканте? — Слова друга звучали обидно, но он был прав как никогда. — Вот и надо делать ноги, пока тебя не выдали замуж за кого-то, удобного советникам.
Замуж я не хотела. Да и не верилось мне в смерть короля, просто категорически не верилось. Если со смертью матушки я еще худо-бедно смирилась, пусть и ощущала нутром, что наша с ней связь не потеряна, то в смерть короля поверить еще не успела. Слишком сильным магом и толковым стратегом представлялся мне дядюшка. А уж Грэтта, с ее обостренным чувством справедливости… Нет, не может быть!
— Баяш, ты не обижайся, но, может, ты что-то неправильно понял вчера? — вкрадчиво спросила я, изо всех сил прислушиваясь к собственным ощущениям. Интуиция вопила, что все четверо живы: матушка, муж, дядюшка и его жена. Логика требовала включить мозги и принять реальность.
— Дура, что ли?! Как есть! За что мне Богиня такое безобразие подкинула?! — пожаловался сам себе пони и скосил на меня глаз. — Я разговор подслушал, так что все я правильно понял. Если замуж не выйдешь, начнется бунт и династию Беруаров свергнут.
— Ну а что Робертина? — искренне не поняла я. — Пусть она становится наследной принцессой и правит.
Фамильяр задрал голову вверх и застонал:
— Ох, за что мне такая непонятливая хозяйка! Очередность наследования вспомни! Вот коли помрешь, так она взойдет на престол. Или ты собралась помирать?
Я примирительно подняла руки вверх:
— Вовсе нет, еще пожить собираюсь. Молчу! Дай мне пару минут.
Доводы фамильяра были неоспоримы. Как ни крути, добровольно я замуж не хотела: это дракон оказался чутким и заботливым супругом. А вот кто мог быть следующим? Жуть, даже представлять не хотелось. Не дождутся! Вся прелесть ситуации заключалась в том, что меня либо убьют, либо подчинят. Что тоже так себе перспективка.