Все это было здорово.
Донельзя здорово.
Когда они сказали Дейзи, что не придут в четверг, она не так поняла их.
— Хорошо, — заявила она. — Я надеялась, что вы откажетесь.
— Кто тебе сказал, что мы отказались? — спросил Арчи.
— Но вы же только что…
— Мы сказали, что нам нет смысла идти туда, поскольку мы знаем, что за система стоит у Рида.
— Ох, — вздохнула Дейзи.
— А что ты имела в виду, когда говорила, что надеялась, что мы откажемся?
— Просто меня это беспокоит, вот и все. Я не хочу, чтобы мне все это аукнулось.
— А как это может тебе аукнуться?
— Ну, мистер Рид знает же, что я была у него дома.
— И что? Да в него десятки людей, наверное, все время входят и выходят.
— Он может подумать, что это я все устроила.
— Даже если и так, ты в безопасности. Он не может втянуть тебя в дело без того, чтобы его жена все не узнала.
— Как знать? — сказала Дейзи. — Вдруг у него будет приступ добродетельности, и он все расскажет жене? Если его обмануть, он очень быстро может стать добродетельным.
— Тебе не о чем беспокоиться, — сказал Арчи. — Расслабься, ладно?
— Я все равно хотела бы, чтобы вы отказались, — возразила Дейзи.
На сей раз малыш его узнал.
— Смотри! — сказал он, протянув ему плюшевого медвежонка.
— Ну и медведь у тебя, Питер. Он почти с тебя ростом.
— Мишка, — сказал малыш. — Мишка-пушишка.
Он сидел в кроватке в окружении медведя и полудюжины других игрушек. Из ванной послышался голос Джессики:
— Питер, пора спать!
— Пушишка идет спать, — сказал малыш.
— Ты тоже, — ответил Алекс.
— Нет-нет, — помотал тот головой.
— Поспи хорошенько, чтобы проснуться утром и поиграть с мишкой.
— Нет, — малыш снова замотал головой.
— Алекс, ты не вынешь игрушки у него из кроватки и не закутаешь его? — попросила Джессика.
— Слышишь, что мама говорит?
— Только медведя оставь, — сказала Джессика. — Он любит с ним спать.
— Ты любишь спать с медвежонком, Питер?
— Мишка-пушишка, — повторил ребенок.
— Ладно, давай только остальных отсюда вынем. Тогда ты сможешь спать с мишкой.
— Ладно.
Алекс вынул остальных зверюшек из кроватки и положил их на одну из полок некрашеного книжного шкафа. Когда он снова подошел к кроватке, малыш уже лежал, обняв медведя и засунув палец в рот.
— Не соси пальчик, Питер, зубки кривые будут, — заметил Алекс.
— М-м-м, — промычал малыш, но продолжал сосать палец.
— Думаю, тебе сегодня понадобится одеяло, — сказал Алекс. — Холодновато. Вот так, ляжем, подоткнем одеяло, прямо под подбородком у тебя и у пушишки, хорошо?
— Хорошо.
— Доброй ночи, Питер, — сказал он и чуть было не поцеловал малыша.
— Ночи, — прошептал тот.
— Доброй ночи.
— Ночи.
Он вышел из комнаты, малыш вслед еще раз повторил: «Ночи», Алекс ответил: «Доброй ночи, Питер» и снова получил в ответ: «Ночи».
— Это наш ритуал, — сказала Джессика. Она стояла в холле в белом махровом халате, перехваченном поясом. Волосы ее были влажными, в руках фен. — Он всю ночь может так говорить, если ты будешь поддерживать разговор.
— Ладно, он хороший малыш, — отмахнулся Алекс.
— Можешь починить эту штуку? — спросила она.
— А что с ней?
— Посмотри, — пожала она плечами. — Это же ты электрик.
Она поцеловала его в щеку, отдала фен и пошла в детскую. Алекс унес фен в гостиную, положил на кофейный столик и осмотрелся. «Хоть бы что другое сломалось! Так нет же, именно фен, — думал он. — Это вам не лампа с простой схемой типа разомкнутого контура. Нет. Как назло это хренов фен!» Он слышал, как Джессика еще раза три-четыре обменялась пожеланиями доброй ночи со своим сыном. Затем она вошла в гостиную и прямиком направилась к сигаретам на кофейном столике, взяла одну и закурила. Затем посмотрела на фен.
— Что скажешь? — спросила она.
— Отвертка есть? — сказал Алекс. — Надо разобрать эту штуку.
— Сейчас принесу, — кивнула она. — Выпить хочешь? Налей себе.
— Нужна крестообразная.
— Какая такая крестообразная?
— С маленьким крестиком на конце. Мне она понадобится, чтобы отвернуть эти болты.
— Я поищу, — сказала она и вышла. Вернулась она с двумя отвертками. Одна была крестообразная. Она положила обе на столик и заявила: — Правда ведь он прелестный малыш?
— О да.
— Ты очень ему нравишься, — продолжала Джессика. — Сейчас у него трудное время. Он все время меня спрашивает, где папа. Где папа. Но ты очень ему нравишься, Алекс.
— М-м-м, — промычал Алекс, отвинчивая четыре винта, скреплявшие фен. Он не знал, что увидит внутри. Это было все равно что вскрывать сейф, не зная о том, что у него в потрохах. Она внимательно наблюдала за его работой. Примерно так смотрят на автомеханика, когда он ковыряется под капотом, причем не имея ни малейшего понятия, что он там делает с мотором, но все равно в восхищении. Так и она сейчас смотрела на него.
— Как у тебя сегодня дела? — спросила она.
— Неудачно, — ответил Алекс.
— Куда пойдешь?
— В профсоюз театральных электриков.
— Наверное, тебе туго, — сказала она.
— Ну, у меня кое-что отложено. В нашем деле, как я понимаю, бывают периоды, когда работы нет, так что я на это заложился. Джесс, правда, со мной все в порядке. Не беспокойся. — Он уже разобрал фен, и обе половинки лежали перед ним на столе. Он сделал вид, что рассматривает схему.
— Он просто не работает, — сказала Джессика. — Я включаю — и ничего не происходит.
— М-м-м, — протянул он. — Импортный?
— Немецкий, — кивнула она. — Говорили, что очень хороший.
— Некоторые детали выглядят не так, как наши.
— В смысле?
— У нас другие, — сказал он и тут же начал снова собирать фен. — Лучше отнеси его туда, где купила. У тебя ведь есть гарантия?
— Да, но это значит, что я еще месяц не увижу этой чертовой штуки.
— Ничем не могу помочь, — улыбнулся он.
— Электрик, — улыбнулась она в ответ. — Между прочим, у меня мокрые волосы. Дай мне высушить их полотенцем, Алекс. Не нальешь мне «Мартини»? Мне хочется сейчас «Мартини».
Пока ее не было, он собрал фен, пошел к бару и смешал графинчик «Мартини». Когда она вернулась в гостиную, ее голова была обернута белым полотенцем. Он уже налил два бокала. Она сразу же взяла свой и сказала:
— Сколь![11] — и выпила. — Ах-х-х… Хорошо. С «Мартини» у тебя получается лучше, чем с феном.
— Что тебе возразить на это? — снова улыбнулся он.
— Фелис придет к восьми, — сказала она.
— Я не знал, что мы куда-то идем.
— Я думала, что ты…
— Я думал…
— Я могу позвонить ей, и…
— Нет-нет.
— …если ты предпочитаешь остаться дома.
— Нет, лучше куда-нибудь пойдем, — сказал он.
— Мне показалось, что ты хотел вечером куда-нибудь пойти. Когда мы говорили утром по телефону…
— Да, все в порядке, не беспокойся.
— Если у тебя нет денег или что-то еще…
— Нет, все в порядке. Все в порядке, Джесс.
— На самом деле это должно быть за мой счет, — улыбнулась Джессика. — У меня сегодня маленький праздник.
— Да? Какой?
— Ну… — она замялась, все еще улыбаясь, — я снова сегодня ходила к Самалсону. К моему юристу. Я ведь говорила, что я собираюсь сходить к нему?
— Да.
— Догадайся, что он мне сказал? — Она по-прежнему улыбалась. Вид у нее был как у ребенка, у которого есть страшная тайна. Она сидела с ногами на диване, закутавшись в махровый халат, с белым полотенцем на голове. Маленький ребенок с большой тайной. Он знал, что у нее за тайна, он догадывался, но не хотел выкладывать ей.
— Так что?
— Майкл согласился на мои условия, — выпалила она.
— Великолепно, — ответил он. — Это просто прекрасно, Джесс!
— Ну и как тебе это? — ухмыльнулась она.
— Потрясающе, — повторил он.
— Это значит, что, как только мы подпишем документ, я могу поехать на Гаити или в Доминиканскую республику и получить развод в двадцать четыре часа.
— А это хороший развод?
— Чистое золото!
— Я имею в виду, будет ли он законным?
— Еще как! — рассмеялась она и вдруг сказала: — Давай оторвемся. — Она быстро подошла к графинчику и налила себе еще. — Я хочу сегодня вечером оторваться, и пошло все к чертям. Позвоню Фелис и скажу, чтобы она про все забыла. Хочешь оторваться?
— С тобой — конечно.
— Хотела бы я на тебя посмотреть в пьяном виде. Ты очень хорошо контролируешь себя, Алекс. Я хотела бы увидеть, каков ты, когда пьян в стельку.
— Я никогда до такого не допивался, — ответил он.
— Так давай напьемся, хорошо? Давай оба напьемся в стельку.
— Как хочешь, — согласился он.
— Я позвоню Фелис. Мне только нужно будет чуть попозже сменить Питеру пеленку, а это я и вслепую сделаю. Давай не будем ни о чем думать, просто напьемся, хорошо? Я просто с ума сошла, Алекс. Мне так хорошо, я просто сказать не могу. Наконец-то я отделалась от этого гада, понимаешь? Ты знаешь, что это для меня значит?
— Я знаю, что ты этого хотела, Джесс, — ответил он.
— Да, — кивнула она. — Да. — Она мгновение задумчиво смотрела в бокал, затем усмехнулась. — Иисусе, я прямо поверить не могу. — Она тут же подошла к телефону и набрала номер Фелис. Ожидая гудка, она сделала Алексу знак выпить и послала ему воздушный поцелуй.
Он не собирался напиваться ни с ней, ни с какой другой фраершей. Более того, он не знал, понравится ли ему она в пьяном виде. Он видел пьяной свою мать слишком часто и знал, что в пьяной девке ничего привлекательного нет. Потому он слушал, как она извиняется перед Фелис, но уже собирался не слишком пьянствовать и, может, заказать чего-нибудь из еды — он знал местечко на Бродвее, откуда развозили заказы по домам. Оторвавшись от телефона, она быстренько прикончила второй бокал «Мартини», затем налила себе из графинчика еще, наполнив и бокал Алекса. В ее поведении было что-то безумное, что-то с привкусом неминуемой опасности, но он убеждал себя, что полностью контролирует ситуацию. Пусть напивается до положения риз — он останется трезвым. Слишком много у него тайн, а пить с фраершей — совсем не то, что пить с тем, кто в твоих тайнах замешан.