Его гневные слова произвели должное действие. Что-то обиженно проворчав, юноши нехотя разбрелись по своим местам, оставив нас наедине с Константином. Бросив на него сконфуженный взгляд, я нарочно приложила руку к посиневшей щеке, желая напомнить ему, что не я была зачинщиком ссоры.
— Я сейчас же иду к учителю.
Он холодно кивнул, давая понять, что ничто не ускользнуло от него, и сказал:
— Ты должен делать только то, что велит Леонардо. Сегодня Томмазо выполнит за тебя всю работу.
Я искоса посмотрела на юношу, на лице которого можно было прочесть обиду. Не знаю, что вызвало в нем такие чувства. Идя по мастерской к выходу, я ощущала его раздраженный взгляд на моей спине. Кажется, к тем двум разносчикам из прошлой ночи добавился еще один враг.
Решив отбросить все неприятные мысли, я направилась к лужайке. Утро уже давно вступило в свои права, да и день выдался прекрасный. Под лазурным небом на территории замка царило необычное оживление, да и быть иначе не могло, ведь Моро запретил гостям покидать пределы его крепости. Дамы в роскошных нарядах прогуливались в парке в сопровождении столь же пышно разодетых слуг, пока их знатные мужья фехтовали на мощеных участках или скакали на своих не ведающих устали конях. Шум голосов, смешавшись с топотом копыт, казался гулче обычного и напоминал гомон на городской площади в ярмарочный день. Но, несмотря на всю эту суету, царило мрачное настроение; нераскрытое убийство графа, словно нарядным саваном, покрывало двор.
Я отыскала Леонардо на дальнем конце зеленой лужайки. Он сидел на каменной скамейке и писал что-то по своему обыкновению справа налево на листе бумаги. При моем приближении он поднял голову и жестом велел мне сесть рядом.
— Вероятно, это поможет в расследовании, — он указал на лист, лежащий между нами и исписанный зеркальным почерком.
— Этот, первый, я заполнил вчера ночью после пира. Здесь перечислены все посетители и участники вчерашнего торжества. Я зачеркнул имена тех, кто, и я могу лично засвидетельствовать, был на игровом поле тогда, когда был убит двоюродный брат герцога.
Просмотрев список, я с изумлением увидела, что он включает примерно двести имен, в том числе мое и остальных учеников. Наши имена были зачеркнуты (и это радовало), как подавляющая часть остальных. Таким образом осталось еще немалое число подозреваемых. Кроме того, в список не вошли имена большинства слуг, скромное положение которых не исключало возможности мщения.
Леонардо нахмурился, и его следующие слова стали отражением моих мыслей.
— Да, хотя этот список и суживает количество возможных убийц, в нем не учтено огромное количество тех, кто, будучи при дворе, не принимал участия в торжествах. Впрочем, это только начало, — произнес он и засунул листок в жакет. — Ну а теперь поведай мне, кого ты видел прошлой ночью и кто возбудил у тебя подозрения.
Я быстро рассказала ему про двух разносчиков и про их явно подозрительный разговор, подслушанный мною. Он слушал с интересом; однако, когда я замолкла, он покачал головой:
— Не сомневаюсь в том, что они замешаны в какой-нибудь гнусной интриге, но не думаю, что они причастны к смерти графа. Если бы они действительно прикончили знатное лицо, особенно родственника Лодовико, их бы давно и след простыл; они бы не остались здесь, рискуя быть найденными и подвергнутыми мучительной казни. На кого еще ты обратил внимание?
— Там было еще одно интересное лицо… знатная дама, судя по платью и манерам.
И я поведала о встречах с женщиной, которую я про себя звала «женщина епископа». Хотя я была более или менее уверена в том, что ее припадок после объявления герцогом о смерти его двоюродного брата был порождением горя, а не радости, меня все же что-то в ее реакции беспокоило. Но, по мере того как я рассказывала о ее поведении, аргументы против нее звучали все сомнительней.
Учитель слушал меня задумчиво и кивнул головой, когда мой рассказ подошел к концу.
— Думаю, ты говоришь о графине Мальвораль, супруге одного из дальних родственников Лодовико. Муж намного старше ее, и, если я не ошибаюсь, герцог сначала его хотел назначить посланником при французском короле. Пожалуй, у графа Мальвораль вновь появился случай занять эту должность.
— И это могло подвигнуть его на убийство двоюродного брата Моро, — воскликнула я и вскочила на ноги, чувствуя приближение разгадки. — Также это может объяснить поведение его супруги, должно быть, знавшей о том, что он сделал. Скажите, учитель, граф Мальвораль — это тот, кого вы подозреваете в преступлении?
— Да, и его в том числе.
Он насмешливо пожал плечами, и волнение вдруг покинуло меня. Я села на место и, нахмурившись, озадаченно посмотрела на него.
— Не понимаю. Вы же вчера сказали, что знаете, кто убил графа.
— Разумеется, у меня есть наиболее вероятный подозреваемый, но мне еще предстоит исключить всех остальных. Опыт многих лет подсказывает мне, что глупо свататься к теории, не имея веских оснований в пользу такого союза. Вот для чего второй список.
Он указал на листок, лежащий у него на колене, и я, желая лучше рассмотреть его, наклонилась. Леонардо разделил страницу на две колонки. С трудом читая написанные задом наперед слова, я прочитала заглавие «Мотивы» над первой колонкой и «Случай» — над второй.
— Мы начнем с первой категории, — сказал он, указывая на левую колонку, — ведь скорее всего у убийцы графа были конкретные мотивы. Если мы отыщем мотивы, мы найдем и виновного. Ты уже предположил, что графа, возможно, убили из корыстных соображений и что Мальвораль — либо кто-нибудь еще — выгадает от его смерти. Итак, скажи мне, Дино, почему один человек убивает другого?
— Месть, — последовал без промедления мой ответ. — Гнев или даже ненависть. Желание, возможно, помешать сказать либо сделать то, что повредит убийце.
— Прекрасно, — удовлетворенно кивая головой, проговорил Леонардо и записал мои предположения. — Что еще?
— Быть может, он был должен и отказывался платить. Или, возможно, ему были должны и предпочли убить, чем возвращать долг.
Я замолкла, припоминая, какие еще догадки высказывали вчера вечером гости за столами, когда я проходила мимо. Известие о его смерти потрясло всех присутствовавших, но не все одинаково скорбели по нему. На мой взгляд, у него было столько же друзей, сколько и врагов.
Я вернулась к первоначальному предположению, высказанному герцогом, когда последний узнал о судьбе своего двоюродного брата.
— Моро, видимо, полагает, что причиной его убийства стало то, что его назначили послом во Францию. Возможно, кто-то из придворных, из наших или их, не желает союза с французским королем.
— Конечно, это могло бы стать исходной причиной преступления, — согласился учитель, делая пометку на бумаге. — Но не забудь о самозащите. Возможно, граф не жертва, а зачинщик, и его убийца просто стремился сохранить свою жизнь. — Он нахмурился и присовокупил: — Хотя мы и не нашли у графа оружия.
— Если тот, другой, не унес его с собой, — положила я.
Леонардо приподнял бровь.
— Прекрасная мысль, дорогой Дино. Ты и впрямь рожден для разгадывания загадок.
Он сделал еще одну пометку, а я склонила голову, чувствуя, как краска в очередной раз разливается по моим щекам. Разумеется, такая похвала учителя стоит бессонной ночи! В несколько приемов он дописал первую часть листа и перенес перо на вторую часть, озаглавленную «Случай».
— Так, теперь, когда мы составили перечень возможных причин, — продолжил он, — нам следует установить, у кого при дворе они могли быть. Однако мы должны включить в список только тех, кто мог совершить преступление в течение того промежутка времени, получаса, прошедшего между тем, как он исчез и ты его нашел.
Несколько минут мы обсуждали возможные кандидатуры, или, точнее, Леонардо называл имена придворных, иногда записывая их, я же с серьезным видом только кивала головой при каждом его решении. Конечно, я была в невыгодном положении, учитывая мое скромное место в замке. Из знати я никого не знала в лицо либо по имени, за исключением герцога. Учитель же, видимо, знал всех обитателей двора — от Моро до поваренка на кухне.
Когда он закончил, вся страница была исписана вдоль и поперек — одним характерным зеркальным почерком Леонардо, — столь непонятным, что я не могла прочесть ни слова. Он удовлетворенно кивнул головой.
— Полагаю, мы неплохо начали, — произнес учитель, свертывая лист вчетверо и засовывая его внутрь жакета вместе с первым списком. — Завтра надо осторожно опросить всех, кто указан в этом перечне. Если мы быстро не отыщем убийцу, то Моро, боюсь, столкнется с недовольством знати. Ведь заточение в замке затянется. Но сначала нам надо покончить с одним делом. Итак, который час?
Не дожидаясь ответа, он закатал ниспадающий правый рукав. Я уставилась на металлический ящичек высотой, пожалуй, около двух пальцев, привязанный к нижней части руки кожаным ремешком. Он поднял руку, внимательно посмотрел на странное устройство, и я с удивлением поняла, что он носит на руке миниатюрную копию башенных часов.
Заметив изумление на моем лице, Леонардо насмешливо изогнул бровь:
— Вижу, ты уже обратил внимание на одно из моих последних изобретений. Это хронометр; его можно носить с собой и он позволяет следить за временем. Я называю его наручными часами.
— И он действительно работает? — с некоторым сомнением спросила я.
Что касается меня, то я определяла время по бою часов на башне либо по звону церковных колоколов, призывающих помолиться Богородице, или по положению солнца на небосводе — и была довольна. Я и думать не думала, что кому-то может взбрести в голову носить при себе измеряющий время прибор. Зачем?
— Через несколько секунд будет три часа пополудни, — ответил учитель. Едва он произнес эти слова, и мы тут же услышали, как часы на башне пробили три раза. Сомнения в моей душе тут же уступили место восхищению, и я, не удержавшись, изумленно охнула.