Хонт-А-Ллор тяжело кивнул головой. Шевеля бровями, он протер свои окуляры и поднялся:
– Боюсь, что его милость прав: мне пора в постель. Благодарю вас за беседу, господа.
Трир, громыхнув железным суставом левой ноги, попытался вскочить, но Арвел остановил его взмахом руки:
– Наш ученый друг найдет дорогу без тебя.
В ответ пушкарь вежливо кивнул и спокойно, не выказывая усталости, ушел. Дали проводила его восхищенной улыбкой:
– Он на самом деле ужасно измучен. И не мы в том виноваты, господин Хонт считал своим долгом ждать тебя, когда бы ты ни прибыл.
– Я так и думал, – хмыкнул Хадден. – Он аристократ до кончиков пальцев, и сделать тут ничего нельзя. Сперва я даже подумал, что Улла прислал его ко мне с какой-то, хм, целью, а потом – да, а потом я заругал себя самого. Хонт – ученый в самом лучшем смысле этого слова. Насколько я понимаю, в Пеллии он оказался из-за религиозных противоречий, на родине ему грозила плаха… Относитесь к нему с уважением – он прекрасно образован, родовит и очень при этом скромен, не то, что наши свиноводы с усами до пояса.
– Судя по его рукам, к мечу этот ученый приучен с детства, – пробормотал Трир, глядя в свою кружку.
– Так и не говори с ним о мече. Это не твое дело, в конце концов. В полку – дурдом, полнейший беспорядок, офицеры, как я понимаю, поддерживают видимость дисциплины только в моем присутствии, поскольку знают, что я могу без разговоров привязать к пушке любого из них. После обеда я ходил по расположению и поражался: солдаты ведут себя, как на позициях, а вот офицеры пьяны вдрызг, либо вообще никого не найдешь, все болтаются со шлюхами.
– Насколько я видел, полк расквартировался, как положено, и начаты уже работы по ротным баракам, – побледнев, Трир привстал на скамье.
– Это чепуха! – вздохнул Арвел. – Пьяному солдату я прощу, я могу сам двинуть ему латной перчаткой в ухо, и протрезвеет он, дурак, надолго. А вот за офицеров отвечаешь ты. Шлюхи в расположении – я что, против? Вино… Все, что угодно, кроме дуэлей. Но если тот, ради кого этот полк собран, ходит туда-сюда и не может найти ни одного ротного – ну, знаешь ли… А ты, кстати: давно ты себе сустав смазывал? А ну, показывай!
Трир тяжко вздохнул, содрал с себя высокий кавалерийский сапог и, расшнуровав штанину, положил ногу на скамью. Дали поднесла поближе двойную масляную лампу с зеркальным колпаком. Кряхтя, Хадден нагнулся над замысловатой конструкцией с двойным храповиком в голеностопе и пружинными пальцами стопы.
– Это все нужно менять, – вдруг произнес он. – Эта гадость никуда не годится.
– Да почему же менять?! – поразился Трир, выпрямляясь на скамье. – Только я привык, только кровь течь перестала… Да кто еще такой протез сделает? Да я на лошади – да как мальчишка, не хуже себя чувствую, не болит ничего, в стремя давить научился…
– Снимешь ногу, – не слушая его, пробормотал Арвел, – вели денщику тщательно прочистить все медной пушкарской щеткой, а потом сам смажешь все блоки… Только сталь и бронза образуют самосмазывающуюся пару… ненадолго, конечно, но до следующей моей работы тебе хватит.
– Что-о?! – Трир поспешно убрал свою железную ногу со скамьи и сел, одергивая на себе штаны. – Ну, ваша милость, я такого не хочу. Ногу потерять за Трон – дело обычное. Бывает, но чтоб вы так надо мной изгалялись?
– Ты в седле без ноги сидишь, – спокойно перебила его Дали, – и по земле ходишь получше других. Не будь Арвела – ходил бы ты сейчас не полковником, а калекой на деревяшке. Да, собственно – вообще тебя не было бы.
Трир тяжело поднялся, вздохнул, повертел шеей в пропотевшем воротнике рубахи:
– Я пойду, если позволите. Дел по горло, выспаться надо.
– Иди, – Хадден вяло поднял руку, – все мы устали.
Когда за старым воякой закрылась дверь, Арвел наконец взял в руки пакет, что передал ему старшина каменщиков. Пакет был довольно толстым, бумаги в него напихали изрядно, да и бумага та была не простой, а – гербовой, с тиснением.
– Зажги мне еще одну лампу, – попросил он Дали.
Девушка щелкнула кресалом и поставила масляный светильник рядом с Хадденом.
– Это от Уллы? – спросила она.
– Ты сама знаешь ответ, – кивнул инженер, аккуратно разрезая ножом плотную желтую бумагу.
В пакете оказалось письмо – длинный лист, сложенный вчетверо, и небольшой прошитый конверт с печатью королевского финансового ведомства. Конверт Арвел отложил в сторону, так как понял, что там векселя на имя кого-то из здешних воротил, а письмо сразу же раскрыл, нетерпеливо щурясь на мелкие убористые строчки.
«Дорогой мой старый друг! Отправляя тебя в Кафф, я отдавал себе отчет, насколько немыслимой выглядит его оборона, но при этом я ни секунды не сомневался в том, что ты возьмешься за дело без всяких вопросов. Такова твоя натура – и именно поэтому я столь часто пользуюсь твоими услугами.
Явный недостаток сведений, переданных тебе с господином Хонтом из Ла-Велле, объясняется, как ты уже, очевидно, понял, вовсе не моим к нему недоверием, а рядом опасностей, которые могли встретиться ему в пути. Скажу тебе честно: ситуация сейчас такова, что доверять я могу лишь узкому кругу лиц… Вокруг Трона зашевелились интриганы, думающие не о войне, а исключительно о собственном благе, которое они, увы, на войне ищут. Да и в провинциях кое-где пошел шепот о том, что Претенденты вроде бы не скупятся на обещания старым семьям, имеющим, как можно догадаться, основания для недовольства. Основания эти нелепы, ну так столь же нелепо и время, в котором нам с тобой выпало жить.
В этой ситуации я вынужден был отдать тебе приказ, не разъясняя диспозиции, и надеюсь, что ты все понял, а раз так, обид таить не станешь. В целом же картина следующая. В том, что господа Претенденты рискнут штурмовать Залив Удач, сомнений у нас нет. До недавнего времени мы, к сожалению, не располагали сведениями о том, какими именно силами они способны нанести удар, однако позже ситуация выправилась. Командовать операцией назначен молодой князь Руччи – сегодня его считают самым упорным (я бы сказал, глупо-упрямым) из недавних выдвиженцев Южной Звезды. Задача князя – сработать острием копья, захватив не только берег, но, главное, дороги, ведущие в глубь острова. Людей ему выделено не так чтобы много, но все же, я полагаю, можно говорить о пяти-шести тысячах морской пехоты на двадцати десантных транспортах, прикрывать которые будут в лучшем случае три, а, скорее всего, только два сорокапушечных корабля. Собрать более надежный конвой нашим врагам сейчас абсолютно не по силам, в этом ты можешь быть уверен.
Так как я отдаю себе отчет в том, что тебе с твоими ограниченными возможностями этот десант не остановить, мне удалось снять с острова Гинт кое-какие батареи береговой артиллерии, и в самом ближайшем времени эти люди присоединятся к тебе. Также тебе выделяются два посыльных судна, при помощи которых ты при нужде сможешь наладить быструю связь с командованием в Фистре. Тамошняя штаб-квартира не обладает большими возможностями, но что-нибудь они, я думаю, наскребут; соответствующие приказы им отданы.
На этом пока все. Строительные отряды прибудут в Кафф ближайшей неделей, а что делать с королевскими векселями, ты знаешь не хуже прочих.
Да, и помни еще вот о чем: если тебе доведется услышать предупреждение от людей из Каффа – не важно, в чем будет его суть, – держи себя осторожно, слушай со всем вниманием.
Твой старый друг и соученик, Улла».
– Во-от оно значит как, – протянул Арвел.
«Три сорокапушечника, – сказал он себе. – Три. Да они разнесут все наши укрепления вдрызг, стоит только им приблизиться на дистанцию уверенного выстрела. Живых у нас не останется, уж будьте уверены. И что тогда?..»
Он посмотрел на Дали, которая читала письмо, и вздохнул.
– Ты тоже считаешь, что это безумие?
– Улла думает иначе, – мотнула головой девушка. – В противном случае…
– Сейчас у него нет никакого другого выхода. Силы Трона распылены по множеству участков, и ни Улла, ни кто-нибудь другой просто не может снять для Каффа хоть что-то более заметное, чем эти несчастные батареи. Ну, не считая нас, само собой. Мы – извечная смола для рассохшейся бочки.
– Я слышала, будто князь Руччи не блещет ни умом, ни образованностью. Достоинств у него два – он родовит и готов ломать стены собственной головой. Тебе не в первый раз обыгрывать упрямцев, а?
Арвел вдруг ощутил, как в висках у него заколотили отвратительные железные молоточки. Так уже бывало – следовало лечь в постель и постараться выспаться. Если, конечно, ему удастся заснуть…
– Те упрямцы, с которыми я садился играть раньше, обычно не имели в кармане шестьдесят пушек бортового залпа, так что с ними было полегче. Где, хотел бы я знать, эти мерзавцы достали корабли? Наша разведка твердит, будто флот их – частично рассеян, частично сожжен!
– Они придают Бранти решающее значение…
– И Улла тоже! – рявкнул Арвел. – Ему, в сущности, есть куда отступать без особого урона для весенней кампании, но тогда – о, тогда ему припомнят множество старых мозолей, по которым господин Конюший так любил топтаться еще буквально вчера. И дело может кончиться плохо… для всех нас плохо, понимаешь? Идет война, и умереть, в общем-то, не страшно, но бывают вещи похуже. Вряд ли я смогу смотреть, как моего друга и покровителя Уллу гонят из Града куда-нибудь на дальние острова командовать парой полков. Смотреть, зная, что вина в том – моя.
Арвел умолк и какое-то время сопел, уныло глядя в темное окно, а потом, успокоившись, улыбнулся Дали и пошел в спальню. Глядя ему в спину, девушка вдруг удивилась, насколько постаревшим он сейчас ей казался.
8
Мох, который не только пророс через стыки, но покрывал тонким слоем и самые камни королевской дороги, имел необычный сине-зеленый оттенок. Дорогой не пользовались давно, очень давно, так что высокие кусты, росшие по обочинам, срослись над ней, образовывая нечто вроде арки: всадники теперь могли двигаться только по середине каменного полотна друг за дружкой.