Гро опустился на колени, собираясь нырнуть под стол, но Арвел остановил его взмахом руки:
– Пока не трогай ничего, тем более что там ничего и нет. Кувшин надо вернуть на место… Как ты думаешь, Гро, каким ходом эти ребята сюда попали?
– Под лестницей виднеется дверь, – ответила вместо лейтенанта Дали. – Видимо, специальный ход для прислуги. Следы ведут именно туда.
– Я тоже так думаю, – кивнул Арвел.
Девушка оказалась совершенно права: в торцевой стене обнаружилась низенькая дверка, открывающаяся, в отличие от главного входа, без скрипа. За этой дверью росло дерево с широкой низкой кроной, способное скрыть от постороннего наблюдателя пару всадников. Трава вокруг дерева казалась притоптанной.
– Они были здесь совсем недавно… – пробормотал Хадден. – Хорошо… С завтрашнего дня здесь будут работать наши люди, так что уже все равно – Гро, ты со своими парнями обыщете эту руину снизу доверху. Если найдете что-то интересное, самим не трогать, звать меня. Возвращаемся в полк! У меня еще полно дел, будь оно все проклято!
Троица подъехала к лагерю как раз в ту минуту, когда у кухни взвизгнул рог старшего из мальчишек-поварят, тотчас же следом за ним густо заревели рога ротных сигнальщиков: тр-ру-тут-ту-ту! Полк, до того тихий и словно спящий – Филлих забрал с собой на позицию не менее двухсот человек, – вскинулся глухим шумом. Отряды строились в походные колонны на обед, слышны были свистки капралов, гул веселой болтовни и звяканье ложек об оловянные тарелки, доставаемые из уставных холщовых чехлов.
Заслышав звук рога, Гро невольно подтянулся в седле и принялся крутить правый ус. С тех пор как он стал офицером, его паек значительно улучшился, а главное, он получил возможность пить за королевский счет столько вина, сколько успеет в отведенные уставами пятнадцать минут.
– Прожорлив ты, братец, – заметил Хадден.
– Вовсе нет, ваша милость, – вздохнул в ответ Гро. – Это давняя привычка разведчика, ведь мы всегда стремимся наесться как следует впрок, особенно если дают двойную…
– Тогда уж прости. И да – прикажешь, чтобы после обеда ко мне пришел Гетц, начальник артпарка. Сразу, как только он поест, ясно?
От ворот Арвел свернул к длинному строению офицерской квартиры. Не дожидаясь Дали, которая отдавала распоряжения подбежавшим конюхам, он прошел в комнату с большим столом и сел на скамью. Здесь уже побывали денщики, так что стол был убран и вымыт до блеска. Хадден развернул карту коменданта, над которой так пыхтел почтенный старшина каменщиков, достал свой красно-синий карандаш и нарисовал несколько кружочков – на берегу, совсем рядом с квадратиком, обозначавшим убежище старого молельщика.
– Отсюда, – прошептал он, – все даже лучше, чем я мог думать. Интересно теперь, что скажет на это наш высокоученый Хонт?
В коридоре зашлепало, зазвякало, и на пороге комнаты возник господин старший повар с серебряным подносом, на котором стояла супница в сопровождении пары судков жаркого с офицерской кухни. За спиной его двое поварят несли тарелки, бокалы, кувшины и горячие влажные полотенца.
– Благодарю вас, – выдохнул Арвел. – Оставьте все на краю стола, мы дальше сами… Э, Гетц, вы что же это – уже здесь? Вы не поели?
Широкоплечий капитан Гетц выбрался из толпы поварят, аккуратно снял с себя грязную, в пятнах пушечного масла, кожаную куртку и приветственно поднял руку:
– Я велел принести нам прямо на место, ваша милость, так что мы заправились кашей раньше всех.
– Я всегда знал, что вы хитрец. Но, может, вы не откажетесь от супа?
– Только глоток вина, господин Арвел. У меня чуть пересохло в горле.
В ответ Хадден сорвал печать с ближайшего кувшина, налил артиллеристу в большой серебряный бокал. Рино Гетц был не только пушкарем, но еще и замечательным механиком-самоучкой. Он умел доводить до совершенства самые неожиданные идеи, что делало его незаменимым для Арвела человеком. Как только Улла дал свою санкцию на создание инженерного полка особого назначения, Хадден тут же отправил бумагу в один дальний гарнизон, где Гетц служил начальником артиллерии. Отпускать его не хотели, однако имя Уллы пробивало и не такие стены, так что скоро коренастый, кривоногий из-за ранения капитан оказался в руках Арвела – о чем не жалел ни секунды.
– Лафеты собраны, стволы на лафетах, – лаконично доложил капитан, допив вино. – Три, ваша милость.
– Ого, – поднял брови Арвел. – Я надеялся, что вы справитесь хотя бы с двумя!
– Лафеты конструкции вашей милости может собрать даже пьяный сельский плотник, – лукаво прищурился Гетц, – о чем вам известно не хуже моего. Всунуть шестнадцать болтов, затянуть гайки и надеть колеса – невелика мудрость. Мы замаялись со стволами… Видите, я весь в масле? Цапфы еле встали в седла. Чем мы их тогда мерили – ума не приложу. Задницами, что ли?
– Да расчленит меня Бран! – Арвел взлетел со скамейки, прошелся вдоль стены, встал рядом с Гетцем, который едва доходил ему до плеча. – И что же, седла не выдержат отдачи?
– Выдержат, – вздохнул капитан. – По крайней мере, я так думаю: вспомните, с каким запасом мы все считали. Но сколько мы ни мерили оси, а цапфы вышли куда-то не туда. Стволы при этом чисты, все до единого, я не пожалел времени на измерения.
– Теперь еще и замки не встанут, – пробормотал Арвел и вдруг ощутил, что на лбу у него выступил пот. – Что ж мы так промахнулись…
– Думаю, что встанут, – вежливо прикоснулся к его плечу Гетц, – так как я взял на себя риск ввинтить одну из передних камор. Да-да, во имя всех богинь… не шевелите так бровями. Мы распаковали и ввернули в ствол камору. К нашему изумлению, встала она не просто идеально, а еще и очень легко, так что сборка орудия, я думаю, займет меньше времени, чем вы предполагали при своих расчетах. С рычагом справились двое не самых крепких моих парней – конечно, веревочный сальник мы перед тем мочили в масле минут сорок. Интересно теперь узнать, сколько выстрелов он выдержит, пока не сгорит целиком?
Арвел не успел ему ответить: в комнату вошла Дали. Гетц тут же неловко согнулся в поклоне – к благородному сословию он не имел никакого отношения, но был немало наслышан о происхождении загадочной спутницы Хаддена и о ее чине, так что кланяться не ленился. По факту вообще выходило так, что госпожа княгиня имела самый высокий чин в полку, хотя никакой официальной должности не занимала. Если ей случалось идти мимо палаток, свободные от службы солдаты рвали с себя шапки, причем не из рвения вовсе: среди нижних чинов ходили упорные слухи, будто бы соратница «хозяина» лечит любые раны, попадает на ста шагах в муху и, больше того, способна срубить самого завзятого фехтовальщика в первом же выпаде. Любые ее распоряжения выполнялись только и исключительно бегом, а солдат, которому удалось при этом поймать ее мимолетную улыбку, надолго становился чем-то вроде оберега для своих друзей.
Дали молча хлопнула капитана по широченной спине, потом села за стол. Не глядя на Хаддена, который даже и не думал еще прикасаться к обеду, она разлила по трем тарелкам суп с копченой рыбой и овощами, наполнила вином бокалы и звонко прищелкнула пальцами. Хрипло хмыкнув, Рино Гетц уселся за стол.
– Сегодня утром прибыли поверенные от нескольких городских цехов, – Дали разломила хлеб, – и Трир, прежде чем уехать с Филлихом и Хонтом, подписал несколько договоров.
– Что? – недоуменно прищурился Хадден.
– Цех рыботорговцев, цех мясников, цех пекарей, а с ними также зеленщики и коновалы. Все они хотели послужить Трону за половину обычной ставки этого города. После них, когда не было уже ни нас, ни Трира, пришли кузнецы и медники… Да слышишь ли ты меня, Арвел? Город хочет помочь нам, разве это не важно?
– Медники? – Хадден недоуменно бросил ложку и встал. – При чем тут еще медники?.. Какое мне дело до каких-то медников?
Гетц вскочил следом за ним. Арвел махнул рукой, снимая с гвоздя на стене свою рабочую холщовую куртку – из карманов торчали большие рукавицы.
– Между прочим, ты до сих пор не объявил полку об удвоении жалованья, – произнесла ему в спину Дали. – А сказать об этом должен ты и никто иной.
– Пусть назначат построение после ужина! – рявкнул, не оборачиваясь, Хадден.
Он вышел вслед за капитаном, гулко грохнув дверью. Караульный вытянулся, салютуя, но Арвел даже не глянул в его сторону – они с Гетцем почти бежали в сторону кухни, за которой виднелась бревенчатая изгородь артиллерийского парка, и под ногами у них чавкал растоптанный сапогами мох. Небо постепенно затягивали тучи, обещая вечерний дождь.
9
Ограда артпарка, наспех поднятая за день и половину ночи, представляла собой обычные жерди, набитые на вкопанный в землю брус – может, и лучше, чем у пастухов, но все же довольно нескладно. Заросшую вездесущими мхами землю покрывал толстенный слой сырой соломы, как требовали уставы, а молодым солдатам вменено было в обязанность каждые шесть часов сбрызгивать эту солому водой. Столетия использования порохов научили пеллийскую артиллерию отчаянно бояться любой искры. Фитили, пороха, ядра и готовые патроны всегда хранились подальше от парков в особо изолированных башнях, где караульные на входе обыскивали всех, включая крупных полководцев, на предмет случайно завалявшегося в кармане кресала или пистолетного замка. В конной артиллерии запрещались не только набойки на каблуках, но и шпоры, что иногда вызывало изумление милых дамочек в городках, куда прибывал на расквартирование тот или иной полк; чванливые и легкомысленные офицеры кавалерийской разведки любили хмыкать по этому поводу, однако задирать артиллеристов не решались никогда – приученные к жесточайшей палочной дисциплине, те стояли один за другого до смерти.
Рино Гетц вошел в артиллерийский парк не как хозяин, а, в соблюдение уставных норм, почти бегом, поднимая над головой руки. Оба караульных тотчас же вытянулись, салютуя длинными нарезными ружьями, и из-за соломенного навеса, где грелась походная кузня, пулей вылетел старшина.