кто сможет выйти в море, а другие и не вернутся. Рыбы не будет до самой весны! Все сделали большие запасы, но торговля, боюсь, остановится. Хлеб вздорожает этой зимой…
– В городе уже говорят об этом?
– Нет, ваша милость, сейчас мало кто слушает стариков. Те же, кто знает, что сулит эта зима, предпочитают помалкивать. Нам хватает войны! Когда ударят первые шторма, их сочтут игрой природы, ведь так бывает. Но шторм не остановится, он будет только набирать силу. Порт и всю прибрежную полосу зальет полностью, людям придется уходить в глубь суши.
– Такова будет мощь океана?
– Так говорят луны, и это знает рыба, которая уже сейчас, на три недели раньше обычного, покидает ближние отмели. Теплое течение, которым благословили нас боги, скоро сместится дальше к северу, а рыба уйдет даже с глубокой воды. Так будет продолжаться до первых весенних ветров… А потом реки к востоку от Залива выйдут из берегов, заливая поля, но длиться это будет недолго. Землепашцы станут богаты тем летом!
– Но когда же придет первый шторм?
Ответа Арвел ждал долго. Старики сопели, переглядывались друг с другом, хмурились – ясно было, что никто не хочет брать на себя ответственность за такой важный прогноз. В конце концов тощий старикан у печки вздохнул и поднял глаза на важного гостя:
– Думаю, что через два, может, три дня после святителя Крисса. Ветра и луны говорят о том, что ждать уже недолго.
– Да, да! – теперь они заговорили все разом, перебивая друг друга. – Ветра не врут, так уже совсем недолго. Рыба уходит… Осталось несколько дней! Скоро придет пора сматывать сети, лова не будет до самой весны!
– Святителя Крисса, – Арвел надеялся, что в желтоватом полумраке таверны не видно, как он побледнел. – Да помилуют нас луны!
– Еще бы! Старый Крисс почитается на всех берегах, ведь это именно он, преодолев пучину, вручил людям потерянные сети, а еще – нагнал огромные косяки рыбы, и голодные насытились, а грешные стали каяться…
Кое-как распрощавшись со старыми рыбаками, Хадден вышел на улицу. Теплый ветер разогнал тучи, светило солнце, кажущееся каким-то почти летним, над портом пронзительно вскрикивали пестрые морские птицы. Инженер постоял, глядя вдоль переулка пустыми невидящими глазами, вздохнул и забрался на лошадь.
– Нам осталось четыре дня, – сказал он Триру, который в волнении теребил уздечку. – Высадка начнется в День святителя Крисса, как раз, когда весь город будет веселиться и пить вино. Думаю, как только станет достаточно светло, их штурманы поведут корабли между мелей – и если мы не сможем испортить настроение князю Руччи, горожане надолго запомнят этот праздник. Сейчас я напишу записку коменданту, пусть кто-нибудь доставит ее по адресу. Завтра утром необходимо собрать военный совет.
– Позиции у нас почти готовы, – покачал головой полковник. – Разве что Южный Рог…
Хадден не стал с ним спорить. В артиллерии Трир разбирался довольно слабо, так что его мнение принимать в расчет не стоило. Надо было спешить в лагерь, чтобы в спокойной обстановке сесть и прикинуть, что еще можно успеть за эти оставшиеся дни. Арвел чувствовал, – в ближайшее время об усталости придется забыть, точнее говоря, на нее просто не останется времени.
В лагере было тихо. Возле кухни сидели несколько женщин в длинных серых балахонах и болтали, передавая друг другу флягу. Глянув на них, Арвел моргнул от удивления – ненакрашенные, с убранными под платки волосами, полковые красотки выглядели как самые обычные горожанки, что вышли во двор повесить белье. Маркитантки поймали его взгляд и вдруг прыснули смехом, отчаянно краснея. В ответ Арвел улыбнулся, галантно прикоснувшись пальцами к шляпе.
– Госпожа вернулась полчаса назад, – доложил ему вестовой, принимая лошадь.
Арвел шумно выдохнул.
Дали сидела за столом возле окна, а перед ней, на аккуратно расстеленном чистом холсте, лежали детали четырехзарядного капсюльного пистолета. Рядом стояла маленькая жестяная масленка с гнутым носиком.
– Ты был в городе, – утвердительно произнесла девушка, отложив в сторону щеточку, которой она чистила каморы. – Я тоже.
– У меня паршивые новости, – Хадден снял плащ, развязал шнуры своего панциря, осторожно, придерживая левой рукой спинной щит, снял нагрудник, потом опустил щит вниз, перехватил и поставил его вместе с нагрудником в угол. Надеть эту конструкцию без помощников не выходило никак, а вот снять, при некоторой ловкости – вполне.
– Сперва послушай меня. Юная Эсма Даррон, оказывается, недавно вышла замуж. Свадебных торжеств не было – они официально отложены на некоторое время по той причине, что молодой ее муженек должен закончить какие-то важные дела. Имя мужа – Колло Спарфор из поместья Диззак, но фамилия его ведет корень от младшего брата Дорта Одутловатого, того самого, что триста пятьдесят лет назад утонул во время морской рыбалки, и Сенату из-за его дурости пришлось выбирать регента в те самые дни, когда королева Лита со дня на день ждала появления наследника. А Лита, если ты помнишь, родила мертвую девочку, и династия прервалась, потому что брат Дорта на Трон не годился никак.
– И они были сосланы? – быстро спросил Хадден.
– Намного позже… это сейчас не важно. Спарфоры всегда – я повторяю, всегда, во все века после истории с Одутловатым – считались непримиримыми противниками Трона Пеллийского. Им не просто запретили появляться в столице, как прочим, они не имели права даже покинуть этот остров. Запрет не отменен до сих пор.
– Ясно… братец Дорта, насколько я помню, слишком увлекался пастушеством, в смысле, любил овечек? В те годы это не считалось особым грехом, но от короля следует ждать наследников… ха, да, было дело.
– «…да ни кастрат, ни мужеложец избранником достойным стать не сможет», – процитировала один из древних Гранитных Кодексов Дали. – Нет, наследники-то у него в итоге появились, там все дело было в репутации. Представляешь себе, что творилось в голове у Спарфоров все эти столетия, поколение за поколением? Они – Персоны Крови, и никто, ни один законник этот титул у них отобрать не сможет. Но какой крови? Какой?
Арвел захохотал так, что на глазах у него выступили слезы. Дорт Одутловатый, последний в своей династии, не оставил особой поживы историкам – правил он недолго, а основным его занятием была охота на морского зверя, ибо дела государственные не интересовали короля ни в малейшей степени. Собственно, и брата его Хадден вряд ли смог бы вспомнить, если бы по его персоне не проехался блистательный Логгин, чьими романами он зачитывался в юности.
– Спарфоры имели здесь достаточно дурную репутацию, – продолжала Дали, – драки, дуэли, какие-то похищения людей… но до суда не доходило – не хотели связываться. Колло – единственный сын в семье, и три года назад он куда-то резко уехал. Куда – теперь понятно: восстанавливать поруганную честь. С Эсмой они были близки уже давно… И вот он вернулся, да еще и с деньгами. Родители Эсмы не сопротивлялись их браку, однако празднование отложили. Чего они ждут – ясно без долгих раздумий. И, наконец, самое главное… Спарфор сейчас живет где-то в городе, но Эсма почти каждый день ездит к нему. Ее видели – не раз и не два.
– Вместе с ним?
– Вроде бы нет. Но та дама, которую мне удалось разговорить за два золотых, уверена, что они видятся как минимум два-три раза в неделю.
– Нашим сыскарям она на глаза не попадалась… Впрочем, если так, то… – Арвел раскрыл шкаф, выхватил чернильницу, перо и лист бумаги. – С Ларо договорено было так, что каждый вечер он станет отправлять доклад на имя коменданта, и посыльный останется ждать ответа. Они ее выследят! Будь я проклят, ты сделала больше, чем можно было представить! Теперь эти ублюдки у нас в кармане!
18
Молоденькие солдаты, хрипя от натуги, упирались в дубовые спицы колес – каждое по плечо, а то и выше. Хадден сам, буквально собственной спиной, ощущал, насколько же им сейчас тяжело. Огромные орудия, установленные на лафеты со множеством усиливающих скоб и косынок, каждая из которых пробита десятками заклепок, невозможно было выкатить на позицию лошадьми, поэтому надрываться пришлось мальчишкам, недавно еще ходившим за плугом на отцовской ферме и знать не знавшим о такой вот муке. Капитан Филбер тоже сочувствовал своим солдатам – мог бы, так и сам встал к колесу, но, выдерживая субординацию, истуканом торчал возле стремени Хаддена.
Арвел молчал. Присланные Илком строители всего лишь за два дня полностью убрали старое игровое поле, оборудовали зарядные ямы – неглубокие, чтобы легче доставать, но зато огражденные с двух сторон небольшой кирпичной стенкой, вполне предохраняющей от шальной искры. Помимо этого они расчистили в парке дорогу для тягловых коней и даже вынесли горы мусора из княжеского дворца. Теперь городские бродяжки обходили усадьбу десятой дорогой: кому охота спорить с королевским солдатом!
Наконец, четыре пушки первой батареи встали на свои места, и старшины поднесли к губам маленькие рожки, подавая сигнал отдыхать. Расчеты, конюхи, повара – пушки толкали все до последнего – буквально рухнули на землю там, где стояли.
– Пусть старшины прикатят сюда бочку с водой, – разлепил губы Арвел. – Солдат не держат ноги.
Филбер, часто закивав головой, сорвался с места, подбежал к двум своим лейтенантам, указывая на провиантские фуры в глубине парка, а Хадден тем временем подъехал вплотную к ближайшей пушке. Некоторое время он пристально всматривался в разномастные прямоугольники крыш на холме под террасой усадьбы, а потом, к изумлению лежащих на земле солдат, одним прыжком переместился из седла своего огромного коня на ствол орудия, который, будучи задран вверх, находился почти вровень с крупом Кила. Устроившись поудобнее, Арвел достал из кожаного тубуса подзорную трубу.
– Эй, парни! – позвал он, не оборачиваясь, – А ну, наводи меня по вертикали!
Из расчета орудия встали четверо наводчиков и, испуганно переглядываясь, принялись очень осторожно крутить два больших маховика. Ствол медленно пошел вниз.