— Я не могла не прийти, — грустно проговорила девушка. — Господин Кер, это правда, что… ему грозит страшная опасность?
— Да, дитя мое. Он может сильно пострадать, а мы ничего не можем сделать, чтобы ему помочь. — Кер строго взглянул на Валери. — Как получилось, что вы оказались здесь? Графиня позволила вам приехать сюда?
— Нет, сударь. Они, моя кузина и граф, давно отправились сюда, а я… упросила Фроя взять меня с собой. Я не могла сидеть дома, пока он, то есть господин д'Арлей, находится в опасности! Господин Кер, он был всегда очень добр и внимателен ко мне.
— Я не видел здесь ни графини, ни графа де Бюрей. Девушка улыбнулась.
— Господин Кер, мне кажется, что им сообщили другой адрес, и боюсь, что они до сих пор находятся там. Фрой знал, что план поменялся и поединок состоится именно здесь. — Улыбка быстро покинула лицо Валери. — Господин Кер, неужели ничего нельзя сделать?
— Ничего. — Кер грустно покачал головой. — Единственное, что мы можем, дитя мое, это стоять и наблюдать… и молиться, чтобы Бог и ангел-хранитель д'Арлея позаботились о нем и помогли благополучно закончить поединок!
Разговаривая с девушкой, Кер наблюдал за прибывавшими господами. Вдруг он увидел, казалось, невозможное. Ветер сорвал маску с одной из дам. Она инстинктивно прикрыла лицо руками и воскликнула:
— Святая Агнес!
Когда женщина поняла, что маску уже не поймать, она рассмеялась и громко сказала:
— Сир, со мной сыграл шутку ветер, теперь я могу прикрывать лицо лишь руками. Но это довольно глупо. Не уехать ли мне вообще отсюда?
Жак Кер быстро обратился к Валери:
— Дитя мое! Встаньте передо мной и взгляните направо на леди без маски. Валери, как следует рассмотрите ее. Это очень важно. — Кер наклонился и шепнул девушке на ухо: — Это Агнес Сорель!
Девушка послушалась и долго разглядывала бледную, прекрасную женщину, владевшую сердцем короля. Она увидела, что лицо фаворитки его величества было не только бледным, но и очень худым, а глаза, несмотря на ее игривое поведение, были очень грустными. Валери обратила внимание также, что руки госпожи Агнес были очень худыми и казались прозрачными.
— Ну как, дитя мое? — шепотом спросил ее Кер.
— У нее самое прекрасное и милое лицо в целом мире, — восхищенно заявила Валери. — Я думаю, сударь, о том, как вы ошибались, решив, что я ее напоминаю. Это невозможно! Она не только восхитительна! В ее глазах горит особый огонь, подобного которому нет ни у кого!
— Я не ошибся, — тихо промолвил Кер. — Дитя мое, вы ее точная копия. Если вам удастся прожить подобную жизнь и страдать, как пришлось страдать ей, возможно, у вас в глазах появится тот же огонь и будет такое же выражение лица. Все это говорит о стойкости духа и благородстве этой женщины.
— Моя кузина правильно говорила о госпоже Сорель. Она как-то сказала графу, что вскоре Агнес Сорель появится при дворе — бледная и больная, но прекрасная, как прежде, и она легко расправится со своими врагами!
Кер помолчал.
— Моя стойкая Сорель! — прошептал он, моргая, словно хотел стряхнуть непрошеную влагу. — Вы правы, дитя мое, она по-прежнему прелестна! И ей удалось расправиться со всеми врагами! Если бы мне было дано всегда полагаться на ее поддержку! Тогда вообще не возникало бы проблем и не было никакой опасности для Франции!
Одна из дам — Кер не знал ее — сняла собственную маску и отдала ее Агнес Сорель. Мадам, улыбаясь, поблагодарила ее и что-то сказала королю. На нем была маска домино, полностью скрывавшая лицо. Он кивнул и тоже улыбнулся находчивой даме.
Среди толпы распространился слух, что король Франции приехал на поединок. Люди не сводили глаз с группы в масках.
Валери встала на прежнее место, откуда она не могла видеть придворных.
— Вам удалось увидеть короля? — шепотом спросил ее Кер. Девушка отрицательно покачала головой:
— Нет, нет, сударь. Я подумала, что ближайший к ней мужчина должен быть королем, но я… не посмела на него взглянуть.
Кто-то потянул Кера за рукав. Он увидел стоявшего рядом молодого человека в черной одежде бомбардира. Кер стал разглядывать его: приятное лицо, голубые глаза… Было заметно, что молодой человек очень взволнован.
— Я — Алан де Керсэ и прошу вас уделить мне немного времени.
Керу показалось знакомым это имя.
— Алан де Керсэ… Вы — кузен Жака де Лалэна?
— Да, господин Кер.
— Он не желает, чтобы вы служили в бомбардирах? Это именно о вас он говорил?
— Да, сударь. — Алан де Керсэ осторожно оглянулся и понизил голос. — Жак — великий странствующий рыцарь, и я им очень горжусь. Но должен признаться, что он весьма упрям, а порой даже слеп. Эта дуэль — результат того, что я решил стать бомбардиром. А он категорически против.
— Мне все ясно. — Кер продолжал с интересом разглядывать лицо молодого человека. Он понимал, что юноше приходится нелегко. — Мне кажется, что вы собираетесь сказать нечто важное.
— Да, сударь. Мне придется вам кое в чем признаться. — Юноша начал говорить еще тише. — Мне кое-что известно. Именно то, что может пригодиться господину д’Арлею. Я даже хотел об этом сказать ему, но, сударь… я никак не мог на это решиться. Господин д'Арлей может защищать наше дело, но… рассказать ему все… это будет предательством… Я не знаю, что мне делать. И поэтому я ничего не сделал.
Кер положил руку на плечо юноши.
— Вы мне можете сказать, в чем же, собственно, дело? Алан де Керсэ заколебался. Потом заговорил так тихо, что Кер с трудом различал слова:
— Наверное, мне лучше все рассказать вам, а решать вы станете сами. У Жака слабые глаза, и он не может сражаться против солнца. Поэтому он всегда предпринимает такой маневр, чтобы против солнца оказался его противник. Если бы его противнику было известно об этом, он мог бы воспользоваться этим и тогда у них были бы более равные шансы. Нам всем прекрасно известно, что мой кузен гораздо сильнее сира д'Арлея и, конечно, он более опытный.
У Кера сузились глаза, когда он обдумывал важность сообщенных ему сведений.
— Я мало разбираюсь в поединках, но мне кажется, что это могло бы нам пригодиться. Я уверен, что это необходимо сообщить господину д'Арлею.
— Мне нужно к этому еще кое-что добавить. Мой кузен всегда приходит в ярость во время поединка. Он не будет удовлетворен, пока не убьет своего противника. Если лезвие его оружия находит слабое место у противника, он с силой вонзает туда кончик меча или сабли. И… еще, сударь. Ему будет нетрудно найти сердце сира д'Арлея. То, что я вам сейчас скажу, может погубить честь семейства, но я не могу молчать. Господин Кер, он готовился к дуэли и настаивал только на одном условии — чтобы над сердцем в нагруднике было вырезано отверстие. Он нашел учителя фехтования такого же роста и веса, как сир д’Арлей, и практиковался с ним каждый день. На доспехах этого человека красной краской было отмечено сердце, и Жак два месяца тренировался, чтобы легко попасть в эту отметку.
— Я всегда подозревал что-то нечестное в этом его условии — надеть доспехи с отверстием! — воскликнул Кер.
На лице Алана де Керсэ показался яркий румянец.
— День за днем он поражал эту отметку! Он больше ни на что не отвлекался! Каждый раз сражение шло по одному и тому же сценарию. Де Лалэн всегда побеждал.
— Он к тому же настоял, чтобы на них, кроме нагрудников, были надеты шлемы. То есть если д’Арлей коснется тела де Лалэна, он не сможет причинить ему вреда. И так могло произойти сотни раз! Так вот что называется духом рыцарства! — Кер схватил юношу за руку. — Алан, я должен сразу пойти к моему другу и все ему рассказать! У Жака де Лалэна и так множество преимуществ — его вес, сила и опыт! Теперь д'Арлей имеет шансов выжить не больше, чем ягненок, ведомый на заклание! Вы не против, если я все ему расскажу?
Юноша покачал головой.
— Нет, сударь, — шепнул он. — Мне следовало бы набраться храбрости и самому все сказать ему. Если вы успеете его предупредить, возможно, нам удастся спасти господина д'Арлея от последствий моей нерешительности и слабости.
Но было уже слишком поздно.
Копьеносцы преградили путь к арене. Послышался звук труб, и это означало, что противники уже на поле брани.
Жак де Лалэн вышел из палатки. Перед ним, трубя, гордо вышагивали два герольда. Вымпел бургундца развевался на ветру и с силой шлепал по древку. Де Лалэн оказался в центре арены в то время, когда Кер вернулся на свое место у склона холма. Бургундец самодовольно помахивал рукой в стальной перчатке в ответ на приветствия зрителей.
Прославленный чемпион был одет во все белое, начиная от вьющихся перьев на шлеме и кончая кожаными лосинами, на нем была надета железная юбочка, закрепленная на его талии. Сталь нагрудника была тщательно отполирована и сверкала на солнце. Бургундец казался огромным!
Многие симпатизировали д'Арлею, но это не помешало им громко приветствовать де Лалэна. Он был живым воплощением культа силы, царившего тогда. Этого великана никто и никогда не побеждал.
Собравшимся очень хотелось взглянуть на бургундца в действии, ради этого они готовы были пожертвовать жизнью своего собрата француза. Главным для этих людей было интересное, захватывающее зрелище.
Послышались первые сигналы. Звук труб герольдов д 'Арлею казался слабоватым по сравнению с громким голосом труб противника. Однако сам рыцарь из Анжу выглядел вполне впечатляюще. Он спокойно, с достойным видом спускался по склону холма на арену. Казалось, это аристократ едет по своим привычным делам, а не рыцарь спускается на поле смертельной схватки.
Оруженосец д'Арлея, который нес его саблю, забыл надеть ливрею с гербом семьи де Бюрей, был этим очень смущен и постоянно спотыкался.
Кер взглянул на Валери. Она была смертельно бледна.
— Бог милосерден, — сказал Кер. — Бог поможет ему одолеть этого кровожадного Голиафа, как это удалось в свое время Давиду.
Наверное, многим из присутствующих здесь в голову пришла та же мысль. Кто-то из королевского окружения взглянул на д'Арлея и громко сказал: