— А я скажу, что не знал, что ты собираешься играть с челами по-крупному.
— Подонок, мля!
Прозвучал еще один бессмысленный выстрел, но было очевидно, что запал уйбуя улетучился. В принципе, дикари вообще не отличались особым упорством и, если не получалось сразу, почти всегда бросали начатое.
Харций, тонко прочувствовавший ситуацию, вновь выглянул из-за шкафа:
— Копыто!
— Чего тебе?
— Хочешь — верь, хочешь — нет, но артефакт я тебе дал настоящий. И качественный.
— А почему я проиграл?
— Не знаю.
— Кретин! — буркнул уйбуй.
У Харция было собственное мнение относительно того, кто именно из них двоих кретин, но делиться своими размышлениями с разъяренным дикарем конец счел бесполезным.
— Может, против тебя маг играл?
Оригинальная идея заставила Копыто задуматься.
— Маг?
— Подумал бы об этом, — порекомендовал Харций. — Вместо того чтобы у друзей в кабинете из ружья палить.
— Я подумаю, — пообещал уйбуй.
— В таком случае ты знаешь, где выход. До свидания.
Копыто вздохнул и повесил оружие на плечо.
— Убивать конца не станем? — удивленно осведомился Контейнер.
Уйбуй махнул рукой:
— Да ну его!
— Приходи через месяц, — пропищал из-за шкафа Харций. — Ограбишь мой клуб, как договаривались!
Полигон бытовых отходов.
Подмосковье,
5 ноября, пятница, 23.15
— Бомжи, — сплюнул Жан-Жак. — Грязные твари.
— У них не человская кровь? — сухо осведомился Александр.
Барон стоял в нескольких шагах от насыщающегося слуги и, задрав голову, внимательно изучал звездное небо. На его груди поблескивал алым крупный рубин.
— Человская у них кровь, — буркнул Жан-Жак. — Обыкновенная.
— Тогда в чем причина неудовольствия?
— Не люблю высушивать тех, кого презираю.
Они отправились на охоту ради слуги, потратившего во время перемещений по Тайному Городу большую часть запаса Крови — слишком много усилий приходилось прилагать, чтобы укрыться от наблюдателей Великих Домов. Жертву, разумеется, искали не в Москве, повернули в глубь области. Из той же предосторожности Александр отказался от мысли остановить на шоссе какую-нибудь машину, а велел Чернышеву ехать к ближайшей свалке, рассудив, что вокруг нее найдется достаточно пищи, которую никто и никогда не станет искать. Так и получилось. Лежбище бродяг вампиры обнаружили без труда. Жан-Жак получил в свое распоряжение трех челов, вот только качество этой пищи его не очень устраивало. Да и долетающий с полигона запах заставлял морщиться.
— Плохая кровь, слабая.
— Зато ее много. И мы здесь в безопасности.
— Помойка… — Жан-Жак не стал продолжать, но всем своим видом постарался показать барону, что согласился на охоту в таких условиях исключительно из преданности сюзерену.
— Ладно, наслаждайся.
Александр оторвался от созерцания звезд и медленно подошел к кострищу, возле которого сидел на колченогом табурете Чернышев. Роберто, ставшего свидетелем действий Жан-Жака, только что перестало тошнить.
— Ты в порядке?
— В полном.
— Вот и замечательно.
Чернышев знал, что этот разговор состоится. Знал с того самого момента, как барон велел ему собираться на охоту. Клаудия заперлась в верхних комнатах, смотрела в будущее, и Роберто пришлось подчиниться. Хотя он чувствовал, как тяжелый взгляд Александра буравит отметины на его шее.
— Нравится путешествовать с нами, чел?
— Это интересный опыт, — как можно спокойнее ответил Чернышев.
«Держись, держись, он ненавидит трусов!»
— Любопытное замечание, — усмехнулся Бруджа. — Но, видимо, справедливое: опыта ты набрался самого разного.
Роберто промолчал.
— Я долго думал о том, как развивается наше предприятие, чел. Как развивается предприятие, в которое ты меня втянул.
— Я не уговаривал вас ехать в Москву, — заметил Чернышев.
— Но ты возбудил мой интерес. Можно сказать — заманил в Тайный Город.
— Никто не заставлял вас приезжать лично.
— Если ты еще раз меня перебьешь, тобой займется Жан-Жак.
Роберто прикусил язык.
— Так вот. Я думал о нашем предприятии. Слишком много накладок, слишком много «случайных» совпадений, слишком уж непредсказуемо все развивается. Колода Судьбы перешла в руки честного владельца, подружка которого оказалась ведьмой и активизировала артефакт. Я теряю время и вынужден оставаться рядом со смертельными врагами гораздо дольше, чем следовало. Моя дочь, великая предсказательница, не способна внятно сказать, чем все закончится. Обдумав эти факты, я решил, что доверять тебе, чел Роберто, не следует. — Бруджа помолчал. — Что скажешь?
— В вашем положении, барон, паранойя не такой уж плохой диагноз, — медленно ответил Чернышев. Он собрал в кулак всю свою волю и добился, чтобы голос не дрожал. — Я не удивлен.
— Хорошо, что у тебя хватает духу шутить в такие минуты, — серьезно произнес Александр. — Воин должен умирать достойно.
Жан-Жак, повинуясь неслышному приказу барона, оторвался от пищи, но пока не приближался.
«Как он объяснит дочери мое исчезновение? Никак! Скажет, что не ее это дело. Да и неизвестно, поинтересуется ли Клаудия моей судьбой». Чернышев оставался спокоен. Казалось бы: смерть смотрит в упор красными глазами, выпустила иглы, подобралась вплотную… а он не испытывает ничего, кроме высокомерного презрения. И смотрит на нелюдя с тем же хладнокровием, с каким смотрел на своих убийц граф Чернышев.
— Могу ли я рассчитывать на последнее желание, барон?
Бруджа хмыкнул. Нейтрально хмыкнул, без одобрения, но и без неудовольствия. Хмыкнул, словно рассыпал перед Чернышевым кучу высохших листьев.
— Чего ты хочешь, чел Роберто? Сигарету?
— Кровь Мамоцких.
— Не понял?
А вот на этот раз хмыканье барона имело вполне конкретную эмоциональную окраску: недоумение.
— Я хочу, чтобы вы убили Мамоцких.
— Зачем?
— Их предки уничтожили мою семью, — пожал плечами Чернышев. — Я хочу расплатиться.
— Насколько я помню, у вас шла война, — буркнул Александр. — Все убивали друг друга.
— Я не собираюсь вступать в политические дискуссии, — скривился Роберто. — Не надо этой напыщенности: столкновение идей, столкновение культур, «сын за отца не отвечает» и прочей демагогии. Много лет назад комиссар Мамоцких убил и ограбил моего прадеда. Оговорюсь: комиссар Мамоцких убил и ограбил многих людей, но в настоящий момент мы рассматриваем одно конкретное злодеяние. Я требую, чтобы его семья ответила за преступление.
Чернышев говорил резкими, отрывистыми фразами, без горячности, но с глубокой внутренней убежденностью. И смотрел поверх головы барона, не сталкиваясь с ним взглядом. Когда Роберто закончил, Александр некоторое время молчал, после чего кивнул:
— Хорошее желание, чел, и обоснованное.
— Ты его исполнишь?
Вместо ответа Бруджа заложил руки за спину и медленно прошелся перед Чернышевым. Вперед. Назад. Снова вперед. Жан-Жак бесшумно вернулся к трапезе.
Приятно, что чел не оказался слабаком. Что истинное лицо, которое всегда открывается на пороге смерти, оказалось лицом воина, а не труса. И если, готовясь к гибели, чел в первую очередь подумал о семейной чести, на него можно рассчитывать. Такой не обманет. «Я дворянин, — вспомнил Александр слова Роберто. — Мое дело служить».
— Встань на колени!
Чернышев, поколебавшись, исполнил приказ. Барон остановился, приложил пальцы к рубину и прошептал несколько слов. Алое Безумие вспыхнуло ярким светом.
— Ты стоишь на пороге ритуала, который могут провести только истинные кардиналы Масан. — Теперь голос Александра совсем не напоминал шорох опавших листьев. Была в нем сила. Были ярость и страсть. Был он глубоким, густым и чистым. И окутывал стоящего на коленях чела, подобно ночной тьме. — Ритуал преданности, ритуал признания господина и клятвы пожизненной верности.
Древний обряд масанов, доступный лишь тем вождям, чьи силы питает Амулет Крови.
— Согласен ли ты стать моим слугой, чел Роберто Чернышев?
— Согласен, — твердо ответил Роберто.
— Согласен ли ты следовать за мной и исполнять приказы? Убивать ради меня и умереть ради меня?
— Согласен!
— Пусть будет так! Пусть имя чела Роберто Чернышева встанет в один ряд с вассалами кардинала Бруджа. С живыми и мертвыми! — Александр выдержал паузу. — Наша кровь никогда не смешается, чел. Но клятва на Алом Безумии сильнее Зова. Теперь масаны — твои братья, а я — твой отец.
Он отнял руку от Амулета, но часть пылающего камня осталась на кончике указательного пальца, повисла на нем ослепительно яркой капелькой крови.
— Подними голову и раздвинь руками правое веко.
Чернышев повиновался.
И закричал, когда красная искра упала на глазное яблоко.
— Навек!
Клаудия примчалась на полигон примерно через полчаса. К этому времени Жан-Жак отправился на поиски дополнительной пищи, барон вернулся к созерцанию ночного неба, а Роберто, прижимающий к правому глазу платок, успел ополовинить любезно предоставленную Александром фляжку с коньяком.
Клаудия примчалась, бросила мотоцикл возле «Ягуара» и долго кричала что-то отцу на масари. Бруджа меланхолично разглядывал звезды, а когда запал девушки иссяк, молча ткнул пальцем в живого Чернышева и отвернулся. Девушка же, закончив речь несколькими выразительными жестами, заставила Роберто подняться на ноги, усадила на мотоцикл и повезла домой.
Прижавшись к хрупкому телу Клаудии, впитывая ее холод, ее запах, Роберто едва ли не впервые в жизни ощутил себя счастливым.
Жилой комплекс «Воробьевы горы».
Москва, улица Мосфильмовская,
6 ноября, суббота, 00.01
На этот раз телефон зазвонил, когда они просто лежали, отдыхая. Голова Анны покоилась на груди Крылова, и он медленно перебирал пальцами черные пряди ее волос. До этого мобильный несколько раз подавал сигналы, но Анн