— Копыто! Я тебя спрашиваю…
Сосредоточившись на репетиции, Харций отвлекся от неприятностей и даже несколько раз улыбнулся своему отражению в зеркале — в те моменты, когда он изображал Копыто. А ведь всего лишь пару часов назад конец всерьез подумывал о бегстве из Тайного Города. Еще бы! Маркиз Барабао вернулся, и несчастный Харций не сомневался, что виной тому — подаренный Копыто артефакт, сделанный еще в одна тысяча девятьсот десятом году.
«Но кто мог подумать, что мерзавец маркиз скроется в примитивном „Повелителе“?!»
Тогда, в начале двадцатого века, во время своего первого пришествия, Барабао наделал много шума. Семья концов объявила огромную премию за ликвидацию злокозненного духа, но убедительных доказательств гибели маркиза никто так и не предоставил. Тем не менее Барабао исчез, а поскольку затаиться он мог лишь в игровом артефакте, было принято беспрецедентное решение: уничтожить все магические устройства, произведенные до одна тысяча девятьсот двадцать первого года. Но, как учит история, подобные приказы никогда не исполнялись на сто процентов.
«Кто мог подумать?»
Харций понял, что реакция семьи будет бурной и непредсказуемой. Он мог только догадываться, какое именно наказание изберут миролюбивые толстяки для провинившегося соплеменника, но не сомневался, что будет оно суровым и беспощадным. Ведь речь шла об основах семейного бизнеса. К сожалению, вариант с бегством, даже при поверхностном рассмотрении, оказался неподходящим. Путешествие требует средств: билеты первого класса, хорошие отели, посещение ресторанов и достопримечательностей — нужны деньги, а их не было, ибо все сбережения Харций вложил в «ТарантасЪ». Бежать же как-то иначе конец смысла не видел: горькую чашу можно испить и на родине. А посему решил сдаться соплеменникам, попытавшись предварительно хоть как-то загладить вину. Возвращение подлого «Повелителя» показалось Харцию хорошей идеей, способной существенно улучшить ситуацию, ибо, насколько он разбирался в магии, имея на руках базовый артефакт, решить возникшую перед семьей проблему будет гораздо проще.
«Жук» прижался к обочине. Харций с омерзением посмотрел на торчащий справа Южный Форт, вздохнул и набрал телефонный номер:
— Копыто? — Откашлялся. — Копыто?
— Кому надо?
— Копыто, это я — Харций!
Конец пытался выдерживать внушительный тон, но голос предательски дрогнул. Впрочем, уйбуй подобных тонкостей не различал и в любом случае ответил бы собеседнику именно так, как ответил:
— Подонок, мля! Мерзкий хорек! Жив еще, скотина?
Харций припомнил стрельбу, учиненную Красными Шапками в клубе, и поежился. И это машинальное движение лишило его последних остатков гонора.
— Копыточко, — елейным голосом заговорил конец. — Скажи, пожалуйста, артефактик, что я подарил… Он еще у тебя?
После этого разговор надолго перешел в неконструктивное русло. Уйбуй выкрикивал ругательства и оскорбления, подробно описывал, как именно он обойдется с собеседником, доведись тому оказаться в казармах Южного Форта, а заодно устроил краткий экскурс в происхождение всех концов и Харция лично. Если верить Копыто, история семьи была крайне неприглядной. И только спустя несколько минут Харцию удалось понять, в чем дело: артефакт разрядился, и уйбуй крайне недоволен этим обстоятельством. Конец приободрился.
— Копыточко, — заблеял он, — получается, артефактик тебе теперь совсем уже не нужен. Да?
— Да! — рявкнул уйбуй. — И пошел ты со своим артефактом…
Харций понял, что предстоит вторая серия неконструктива, и заторопился:
— Копыточко! А давай я у тебя его заберу.
— Что заберу?
— «Повелитель Вероятностей», — невинно ответил конец. — Тебе все равно, а мне надо. Для отчетности…
Вторую серию все-таки пришлось выслушать. Но была она куда менее яркой, чем первая, из чего Харций заключил, что уйбуй предложение понял и теперь пытается его осмыслить.
— Зачем тебе «Повелитель»?
— Для отчета, — повторил конец заранее заготовленную, но, увы, не идеальную версию. Придумать что-нибудь более умное Харцию не удалось.
— Так он же разрядился.
— Э-э… — Мышление Красных Шапок отличалось определенным своеобразием, и концу потребовалось некоторое время, чтобы понять, что имеет в виду собеседник, и найтись с ответом: — Потому и нужен: показать, что разрядился, и поставить галочку в журнал.
— В какой такой журнал?
— Фиксирования игровых артефактов, — буркнул Харций. — Слушай, Копыточко, не влезал бы ты в эти заморочки, а то совсем мозги поломаешь. У нас тоже есть бюрократия, и я должен…
— Бесплатно не отдам! — Уйбуй наконец сообразил, что происходит, и сделал правильный вывод.
Харций беззвучно проклял дикарскую жадность.
— Эй, придурок! — Копыто зажал пальцем микрофон и мрачно посмотрел на Иголку. — Слышь, мелкий, поди вон в тот угол и найди «Повелитель», я его куда-то туда зашвырнул.
— Зачем?
— Мля, боец, ты чо, совсем запутался?! Исполняй, мля!
Иголка, ругаясь сквозь зубы, отправился в указанном направлении.
— Пустую тару пристроил, — важно объяснил уйбуй, поймав недоуменный взгляд Контейнера. — Оказывается, игровые артефакты вернуть можно, для этой… концовской отчетности. За большие деньги.
— Десять тысяч за разрядившийся артефакт? — вытаращил глаза здоровяк.
— Угу. Круто я его развел, да?
— Так эта… — Контейнер сделал большой глоток виски. — С чего бы это концу нам такие деньги платить? Здесь, типа, грязно!
— Что?
— Ну, эта, типа, нечисто. Вот. Здесь.
Ответить Копыто не успел. Обдумать слова подчиненного тоже. Потому что второй подчиненный как раз в этот момент принес «Повелитель Вероятностей». В смысле, то, что от него осталось.
— Наступил кто-то, — сделал вывод Иголка, беззаботно помахивая чем-то расплющенным. — У наших ботинки тяжелые…
Уйбуй громко выругался.
— Копыточко, — донеслось из телефона. — Копыточко, что там с моим артефактиком?
Конец заподозрил неладное.
— Приезжай, — после паузы буркнул уйбуй. — Деньги бери и приезжай. Десять тысяч бери, как договаривались. Без денег не отдам.
Контейнер нехорошо улыбнулся и показал, как именно открутит концу голову. Копыто, поразмыслив, согласно кивнул. Иголка хихикнул.
Но Харций не был идиотом, а потому, не услышав в голосе дикаря энтузиазма, насторожился:
— Копыточко, а ты уверен, что с артефактиком все в порядке? Он цел?
— Цел, цел…
— Ты уверен?
— Уверен, уверен… Приезжай, в натуре… Только с деньгами.
Хотелось мчаться в Форт, не разбирая дороги. Затребованные дикарем десять тысяч у конца были: это все, что оставалось на карточке «Тиградком», но природная осмотрительность не позволила Харцию попасть в ловушку.
— Оставайся у себя, — произнес конец важно. — К тебе мой посыльный подъедет. Хван.
— Зачем хван? — насторожился Копыто. Четырехрукие убийцы наводили на Красных Шапок панический ужас. — При чем тут хван?
— Затем, — охотно объяснил Харций, — что, если все будет в порядке, он артефакт заберет и деньги заплатит. А если ты меня обманываешь, то он тебе бандану отрежет. В смысле — то, что ты там, под банданой, носишь. И стоить это будет те же самые десять тысяч…
Уйбуй скривился. Лишаться почти уже заработанных десяти тысяч страшно не хотелось, но встреча с хваном не сулила ничего хорошего.
Копыто печально посмотрел на раздавленный «Повелитель».
— Совсем забыл сказать, Харций, — пропал твой артефакт. Тута его кто-то…
Конец не стал выслушивать рассказ уйбуя. Отключил телефон, бросил его на соседнее сиденье, положил руки на руль и опустил голову. Бывает так: хочешь всего и сразу, а получаешь ничего и постепенно. Черная полоса оказалась чересчур широкой, даже такая мелочь — поиск базового артефакта Барабао — не удалась. «Все против меня!» Харцию мерещились соплеменники: добродушные толстяки в разноцветных пиджаках, шелковых рубашках и золотых цепях. Большинство сжимало в руках бейсбольные биты с торчащими гвоздями. «Я разбудил Барабао!» Фраза звучала приговором.
«Птиций! — Впервые с начала кризиса Харция посетила действительно дельная мысль — управляющий „Ящеррицей“ пользовался большим авторитетом в семье и мог заступиться за непутевого приятеля. — Надо ехать в „Ящеррицу“, а там будь что будет!»
Клуб «Ящеррица».
Москва, Измайловский парк,
6 ноября, суббота, 14.23
— Теперь, Захар, вам известно все. — Сантьяга сделал маленький глоток красного вина и вернул бокал на стол. И ни на мгновение не оторвал от епископа внимательный взгляд черных глаз. — Вы понимаете, что я ничего не скрыл — в противном случае разговор потерял бы всякий смысл.
Треми молча кивнул. Он понимал. И, самое главное, верил. Сантьяга умен, он никогда не рассказывает все, что знает, всегда оставляет в запасе пару-тройку фактов, способных повернуть ситуацию на сто восемьдесят градусов — кто знает, что потребуется Великому Дому Навь? Но сейчас — Захар не сомневался — комиссар был искренним до конца. Слишком важный вопрос обсуждался. Речь шла не о тактике — о стратегии. Не интригу замыслил Сантьяга, а грандиозный замысел, призванный исправить старые ошибки и изменить будущее целой семьи. Ум, проницательность и хитрость против многовековой ненависти и смертельной вражды.
— У нас есть шанс, Захар.
— План, — поправил комиссара Треми. — У нас есть отличный план.
— Вы в него верите?
— Вы ведь знаете, как я отвечу, — поколебавшись, произнес епископ.
— Вам надоело убивать братьев.
— Да. — Захар отвел взгляд, побарабанил пальцами по столешнице. — Но ведь и вы не хотите продолжать войну.
— Вы верите в мой план? — с нажимом повторил вопрос Сантьяга.
Непоколебимая вера в успех, в то, что предстояло сделать, была одним из ключевых условий достижения цели. Треми понял это, когда нав объяснил ему его задачу — без стопроцентной уверенности в себе за нее не стоило браться. Епископ прищурился, вспоминая слова Сантьяги, интонацию, жесты… Нет сомнений — нав заинтересован в успехе, для него это важно.