Она была наивной, самовлюбленной и, наверное, глупой. А Ленар – красивым и ветреным молодым принцем. Он даже не заметил разрыва, а Рина… Рина бросилась с моста, так и не сумев пережить предательство любимого. Мне до сих пор казалось, если бы Ленар удосужился хотя бы с ней поговорить нормально, трагедии могло бы не произойти. Но он бросился в омут новых увлечений, а Рина – в глубокие воды Энзы.
На мою семью обрушилось все – и грязь, и сплетни. Ленар уже вовсю развлекался с другими, а мама все еще не рисковала выйти в булочную, опасаясь ядовитых замечаний. Мы переехали, а спустя несколько лет я сменила фамилию, сократила свое имя с Ларины до Лары и вернулась в столицу. Когда услышала про отбор, то поняла – это мой шанс подставить Ленара. Я не помышляла о том, чтобы убить принца, – нет, слишком любила себя. Но вот испортить ему жизнь хотела. Это мне виделось справедливым возмездием.
Засыпала я с тяжелым сердцем и пониманием – больше так, как было, не будет. Будет намного сложнее и… больнее. Я по взгляду Колвина поняла – это конец того, что еще толком не успело начаться. Завтра страна погрузится в траур. Что будет с отбором? Кто знает.
Вернее, я точно знаю, нас, скорее всего, разгонят, списав на тяжелую ситуацию в королевстве и внутри королевской семьи. Мне было жалко их. Как семью, безусловно. Я видела глаза жены Георга, полные боли и отчаяния. Она осталась одна. И выражение лица Колвина видела – он не хотел власти и не стремился на трон. Но судьба распорядилась иначе. А то, что больно мне… так я прекрасно знала, что не стоит приближаться к принцам. Это опасно. Такие истории не заканчиваются хорошо, но я не Рина. Я никогда не рассчитывала на другое.
Уснула с трудом, под утро и совсем не ожидала, что нас разбудят праздничными записками и фанфарами. Леди Таниса забежала (судя по всему, к каждой конкурсантке) и, сияя белоснежной улыбкой, заявила:
– Ларочка, солнце, нельзя быть такой соней! Ты можешь проспать свое счастье. Мы решили вас немного взбодрить.
– Как? – сонно поинтересовалась я, не понимая, что происходит и почему распорядительница такая неприлично счастливая, когда должна рыдать в надушенный платочек.
– Вечером масштабный прием. Будет сам король…
– И наследник … – не смогла не вставить я, проверяя.
– О нет! – на миг ее лицо застыло, как восковая маска. – Принц Георг отбыл… на север, государственные дела. Но там будет принц Ленар, вот кто вас должен волновать! С минуты на минуту прибудут модисты. Сценический костюм должен быть безупречен.
– Но почему такая спешка? – удивилась я. – Ведь все должно было случиться в конце недели. Разве не так?
– Неужели, Лара, вы не готовы? Я слышала ваш голос. Вы можете петь хоть прямо сейчас. Так что не беспокойтесь по пустякам, а лучше настраивайтесь на свой звездный час!
– Я-то могу, – пробормотала задумчиво, а леди Таниса еще раз мне лучезарно улыбнулась и упорхнула. А я нахмурилась и, подойдя к окну, побарабанила пальцами по подоконнику. Принц Георг погиб, я думала, с утра страна погрузится в траур, но почему-то вдруг двор решил устроить пир во время чумы, умолчав о том, что королевство лишилось наследника.
Впрочем, мне как следует поразмышлять над этим обстоятельством не дали. Едва я успела принять душ, как ко мне в покои ввалилась целая толпа народа – цирюльники, модисты и еще кто-то. В руки сунули тарелку с фруктами, и пока я пыталась позавтракать, вокруг уже закипала бурная жизнь.
Передо мной раскатывали отрезы ткани, их прислоняли ко мне, цокали языками, вертели меня словно куклу, а я даже кивать не успевала. Впрочем, мое мнение, похоже, никого не интересовало.
Никогда не думала, что можно одновременно делать прическу, примерять платье и слушать инструкции к предстоящему выступлению. Голова шла кругом. И мне точно было не до размышлений о трагедии, случившейся ночью.
У меня даже голова разболелась от всей этой суматохи. Я успела лишь заметить, что сегодня не стали отступать от принципа радужности – мое платье вновь было изумрудным. С открытыми плечами, прилегающим верхом, который делал талию визуально у́же, и переливающимся длинным подолом со шлейфом. На ткань будто опрокинули банку блесток, на зеленом, поблескивающем материале словно раскинулось бескрайнее звездное небо. Ткань была настолько тонкой, воздушной, что даже сквозь частые складки немного просвечивал силуэт. Наверное, для бала оно оказалось бы слишком смелым, а вот для выступления – в самый раз. К тому же и песня у меня была ему под стать – личная, глубокая и трогательная.
Когда из моих покоев схлынула вся эта шумная и раздражающая толпа, тишина начала давить на уши. На какое-то время я оказалась полностью дезориентированной. Стояла, боясь пошелохнуться, и смотрела на совершенно незнакомое отражение в зеркале – меня сделали красивой до неестественности. То, что смотрелось бы перебором в обычной жизни, должно было зачаровывать со сцены. Волосы уложили упругими, крутыми локонами. Каждый, завитый по спирали, поблескивал, потому что его присыпали серебристой пудрой. Ее количество становилось больше к концам. Моя прическа переливалась и мерцала. Ресницы стали просто огромными, даже векам было тяжело от их веса. Переливающееся платье вспыхивало маленькими искорками при каждом шаге. Только сейчас я заметила, что книзу густой, глубокий изумрудный цвет немного рассветляется, и поэтому, когда идешь, создается впечатление, будто о ноги разбивается прибоем море. Я была похожа на ундину – прекрасную морскую деву, пение которой зачаровывает.
Мне понравилось это сравнение. Интересно, Колвин будет? Мне хотелось бы сегодня спеть для него. Пусть не одной мне будет больно. Он тоже заслужил свою порцию. Не я начала эту игру, и не по моей вине она закончилась, а значит, пусть немного погрустит.
Я припрятала несколько жучков (была твердо уверена, сегодня они мне понадобятся) и вышла в коридор. Масштабный праздник должен был начаться в ближайшее время, и весь дворец гудел, словно огромный шумный улей. Это было настолько неестественно и странно, у меня даже холодело в душе.
Сегодня по всему дворцу висели торжественные указатели, видимо, чтобы претендентки ненароком не сунулись туда, куда не нужно. «Интересно, где сейчас тело принца?» – промелькнула мысль, но я ее отогнала. Какая разница – это знание ведь ничего не изменит.
Как же плохо королевской семье. Вместо того чтобы скорбеть, они вынуждены делать вид, будто в восторге от нелепых кривляний нелепых невест принца. Где в этом здравый смысл?
К огромному залу я подошла в совершенно подавленном настроении. Меня и других девушек тут же проводили в помещение позади сцены, и если я хотя бы представляла, из-за чего такая спешка и к чему это масштабное мероприятие на несколько дней раньше запланированного срока, то другие девушки оказались обескуражены и совершенно не готовы к неожиданному выступлению.
В глазах Мелисы плескался настоящий ужас, но я с удовольствием заметила на ней мой амулет. На Каринаре тоже был амулет. Похоже, девушка так и не поняла, что у нее осталась пустышка. Теперь, главное, вовремя выпустить жучка. Думаю, это выступление двор запомнит надолго. И слава непревзойденной певицы обойдет Каринару стороной. Я испытала мстительное удовольствие. Не любила тех, кто откровенно врет и пытается подставить других. О том, что сама поступаю так же, я старалась не думать.
Каринара долго смотрела на меня и не знала, как подойти, но было видно, что хотела и искала повод. Я помнила ее разговор с Лилиан и знала – девушки планировали подлить мне зелья, из-за которого должен был пропасть голос, но спешка смешала все их планы. И это девиц, похоже, злило.
– Каринара, – не утерпела и спросила я, – говорят, ты неподражаемо поешь, но мы ни разу не слышали. Может быть, устроим распевку вместе?
– Мне это ни к чему! – задрав нос, ответила она и отвернулась.
– Ну, конечно! – Я хмыкнула и хотела отойти, но Каринара вскинула на меня глаза и с робкой надеждой спросила: – Хочешь мятный леденец?
Она сама не верила, что я соглашусь, и я не стала ее разочаровывать. Зато Каро оказалась форменной идиоткой. От нее я подобной глупости ну никак не ожидала.
– А можно мне? – робко попросила она и протянула руку.
– Да, пожалуйста, – фыркнула аристократка и щедро отсыпала горсть. Я задумчиво посмотрела на Каро, но говорить ничего не стала. Просто чтобы не привлекать внимания и не выдать себя. Девушку, конечно, было жалко, но самую малость. Она была слишком уж доверчива и проста для дворцовых интриг. Пусть лучше вылетит сейчас, чем окажется обладательницей такого счастья, как Ленар.
Ожидания выступления я не любила, в отличие от волнующих мгновений на сцене. Все девушки заметно нервничали. Поэтому Каро остервенело грызла леденец, который взяла у Каринары, Мелиса с завистью на нее смотрела, но просить, к счастью, не стала. Вообще, было бы забавно, если бы на конфетки накинулись все участницы. Тогда бы концерт не удался. Но конкурсантки слишком мало общались между собой, даже сейчас в томительные минуты ожидания. Мятный запах распространился по небольшому помещению.
Мне стало даже интересно, какой в конфетках сюрприз. Не могут же они напрочь лишить голоса. Это будет слишком очевидно. Значит, действуют как-то иначе. Ну да ничего, скоро узнаем. Мы ждали в тесном закулисье, куда забежала взволнованная леди Таниса и раздала номерки.
Точнее, мы вытащили номерки из большого мешка. Мне достался третий номер – видимо, это число преследовало меня, в радужном списке я тоже шла под номером три.
– Сначала мы хотели выпустить вас согласно правилу радуги, но потом решили, что это будет несправедливо. Пусть все определит ее величество удача! – торжественно провозгласила она и пометила у себя в списке очередность.
В целом, кроме собственного номера, меня интересовало, когда выступает Мелиса – она шла предпоследней. Каринаре предстояло позориться последней. Ну, и в свете слопанного леденца, интересно было посмотреть выступление Каро. Эта шла следом за мной. Милинария выступала первой, а Дианале – шестой. Остальные участницы меня не особенно интересовали. Я даже их имена запомнить не могла.