В сознании возникли восхитительные картины: Дарнлей, король Шотландии, в блистающей короне… и страстная женщина, очень красивая женщина, безумно влюбленная в него…
Он был грациозным танцором, и королева снова и снова выбирала его для танца… Потом принесли факелы… Они танцевали танец с факелами, в котором танцующие передают факелы друг другу. Они станцевали и французский танец, где партнеры целуют друг друга. Мария опять была в паре с Дарнлеем, и тот поцелуй, которым они обменялись, был полон смысла, ясного им обоим.
И с этого момента королева полюбила Дарнлея. Ей уже было ясно, кто станет ее мужем. Ей подумалось, что все дело в том, что он самый красивый и очаровательный молодой человек из всех, кого она когда-либо встречала. Вспомнила ли она о том, что она обязана выйти замуж, что она устала ждать и что много людей и сил вокруг нее стараются расстроить союз с королевскими домами Франции или Испании? Вспомнила ли о Елизавете, которая была против брака с Дарнлеем, и что выйти замуж за него означало рассердить английскую королеву.
Она не думала обо всем этом, она уже ни о чем не думала…
Пока служанки помогали Марии раздеться, все вместе обсуждали Дарнлея.
— Очень красив! — единодушно признали все.
— Он так изящен в танце! — сказала Мария.
— А я обратила внимание на то, как он поцеловал вас во время танца, — собравшись с духом, выпалила Битон.
— Ну и что из этого? Поцелуй в этом танце так же нужен, как хлопки в ладоши в танце прачек.
— Да, да, Мадам, все так, — согласилась Битон, — но не всегда это делается с таким удовольствием.
Мария в притворном смущении прикрыла ладошками щеки.
— Ливи, дорогая, — обратилась она к Мэри Ливингстон, чтобы сменить тему, — ты что-то очень тихая сегодня.
Ливи подошла к королеве и, опустившись, положила ей на колени голову.
— Мадам, — сказала она, — помните, в детстве мы поклялись, что никто из нас не выйдет замуж раньше чем вы?
— Да…
— Вы были в замужестве… потом стали вдовой, а из нас никто так замуж и не вышел. Кто же теперь? И вот появляется этот красавец лорд Дарнлей…
— Ливи, да что ты там бормочешь, уткнувшись мне в юбку? Ну-ка, сейчас же встань, чтобы мы могли видеть тебя!
Но Ливи осталась стоять на коленях.
— Все понятно, — сказала Флем. — Лорд Семпил долго упрашивал ее выйти замуж за него, а она все отказывалась, говоря, что поклялась в верности королеве.
— Ливи, этого быть не может! — воскликнула Мария. — Да это же просто смешно! Ты любишь его?
— Да… но…
— Ливи, решено: ты выходишь замуж за лорда Семпила… и немедленно! Я просто настаиваю!
— Ах, Мадам, — сказала Флем, — может, не надо так быстро? Иначе, господин Нокс весь изойдет злостью по поводу бедной Ливи и Семпила…
— Да какое нам дело до Нокса?! Ну и пусть злится! Ливи, милая моя, у тебя скоро будет такая восхитительная свадьба! Мы устроим маски… пир горой… танцы…
— И ты, дорогая, — подытожила Флем, — опять будешь танцевать с лордом Дарнлеем!
— Флеминг, да ты просто несносна! — воскликнула Мария. — Я танцую с Дарнлеем… ты — с Мэйтлендом… Давайте же радоваться! Вы же знаете, до чего я люблю устраивать свадьбы! Разве может быть что-то радостней, чем сыграть свадьбу милой Ливи?
— А как насчет своей собственной? — полюбопытствовала Битон.
Настали восхитительные дни. С каждым днем она все больше влюблялась в Дарнлея.
Он был удивительно приятным молодым человеком. Он старался понравиться всем. Граф Меррейский поглядывал на него с подозрительностью, но юный лорд Дарнлей, казалось, и не замечал этого. Он держался с Джеймсом откровенно; сходил с ним послушать Джона Нокса, причем слушал так внимательно, что даже Нокс, зная, что Дарнлей — католик, был польщен. Он почтительно относился к Мэйтленду и прочей придворной знати, как бы желая сказать:
— Мне не достает вашей мудрости, но, прошу, вспомните, я еще так молод…
Мария радовалась, что он и Давид Риччо быстро поладили друг с другом. Дарнлей ничем не показывал, что Риччо в чем-то ниже его. Бывало, его видели прогуливающимся рука об руку с пьемонтцем или упрашивающим Риччо спеть или поиграть на лютне.
— Я хочу быть как можно ближе к Вашему Величеству, — сказал он Марии. — Когда я сплю, при мне моя шпага. Я готов защитить вас в любую минуту…
Мария в ответ улыбнулась:
— Но никто не причинит никакого вреда мне.
— А вдруг они рискнут? Я хочу быть первым, кто защитит вас.
Каким же очаровательным, простым и невинным он казался!
…Мария, Дарнлей, Томас Рэндолф и Мэри Битон играли в карты. Рэндолф был весь в расстроенных чувствах из-за симпатий Марии к Дарнлею, а ведь он так старался устроить брак Марии и Лестера. А Марии было страшно любопытно, что он обо всем этом думает. Елизавета, должно быть, уже жалеет, что вообще позволила Дарнлею уехать из Англии…
Рэндолф и Мэри Битон выиграли у королевы и Дарнлея, и по уговору Дарнлей должен был вручить Мэри выигрыш — брошь, кольцо и наручные часики.
— Мадам, — обратился Дарнлей к Марии, когда игра закончилась, — я смиренно прошу вашего прощения за такую ужасную игру.
— Да, неважно вы сегодня играли, — согласилась она. — Знаете, казалось, вы вовсе об игре и не думали…
Он поднял на нее голубые глаза и сказал:
— Мадам, потому что рядом были вы…
Она положила ему на плечо руку и чуть приблизилась к нему… Ее тело кричало желанием… Марии так захотелось оказаться сейчас с ним наедине и сказать:
«Я люблю тебя… Мы обвенчаемся вскоре, но ведь мы можем стать любовниками уже сейчас».
Она развернулась и пошла прочь, дрожь страсти сотрясала ее. Она слышала его тихий и нежный голос:
— Мадам… Мадам… если бы я только осмелился…
Вот и справили шумную свадьбу Ливи и лорда Семпила…
— Теперь все будет не так, как прежде, — с грустью сказала Мария. — Милая Ливи, конечно, частенько будет бывать у нас… Нельзя быть такими эгоистами… Ведь ей же иногда захочется быть и вместе с лордом Семпилом… Как жы мы будем скучать по ней!
Вот Ливи и вышла замуж! — задумалась Мария. — Мне тоже пора… Настало и мое время… и здесь, рядом со мной, тот, кого я люблю…
Она могла говорить о Дарнлее до бесконечности.
— Что вы думаете о нем, Давид? — спросила она как-то Риччо.
— Лорд Дарнлей достоин вашего внимания…
— Давид, я так рада, что вы с ним друзья. Я бы не перенесла, если бы оказалось наоборот…
Давид прекрасно понимал, что творится в ее душе. Мария была в ознобе страсти, той страсти, которую всегда подспудно чувствовал Давид. Давид сам грезил о том, чтобы разбудить в Марии желание, но очень хорошо понимал, как опасна роль любовника королевы для простого придворного музыканта. Уж лучше быть просто секретарем и советником…
Все, о чем мечтал Давид, само шло ему в руки. Сам Папа Римский отметил его хороший труд при Дворе Шотландии. Сам Папа отправил ему послание. Казалось невероятным, что могущественный Папа шлет ему доброжелательные письма! Ему, Давиду Риччо, который, когда только прибыл в Шотландию, спал в домике привратника, не имея собственного угла! И Давид, и Папа хотели вновь обратить Шотландию в католическую веру. Папе совершенно не хотелось видеть Шотландию под влиянием Испании или Франции. Мечтой Папы была католическая Шотландия, стоящая против протестантской Англии. Дарнлей был любимцем Папы, а по этой причине и Давида Риччо. Давид понимал, что, когда королева и Дарнлей поженятся, Папа будет слать ему еще более дружеские послания, и потому Давиду будет еще больше почета и уважения.
Давид произнес:
— Мадам, некоторые в королевстве совсем не в восторге от Вашего интереса к этому молодому человеку.
— Я надеюсь, вы — не среди них?
— Мадам, я рад видеть вас счастливой, и мне ничего не остается, кроме как порадоваться за вас.
— А если бы я вышла замуж за лорда Дарнлея, Дэви? Что бы вы тогда сказали, мой преданный секретарь?
— Я бы сказал, что вы и Дарнлей будете счастливой парой. Я бы должен сказать: «Да хранят вас святые! Пусть все счастье и все богатства мира станут вашими!»
— Дэви! — воскликнула она. — Мне всегда так хорошо и легко с вами!
— Я прошу вас по возможности держать в секрете ваши чувства. Кое-кто постарается сделать все, что угодно, чтобы расстроить этот брак.
— Я запомню это, Дэви.
Она вспомнила слова Давида на свадьбе Ливи, когда сидела рядом с Рэндолфом, наблюдая за танцующими.
— Моя королева печется о вашем благополучии, мадам, — сказал Рэндолф. — Она надеется увидеть и вашу свадьбу…
— Я постараюсь как можно быстрее обрадовать вашу королеву, — сказала Мария.
— Я молю Господа, чтобы вы сделали удачный выбор.
— Все в руках Всевышнего.
— Господь уже предлагал вам человека, Мадам.
— Вы о ком?
— Лорд Лестер — изумительный человек, по словам моей королевы.
Мария прервала его, шутливо сказав:
— Как раз тот, кого она взяла бы в мужья, решись она выйти замуж?
— Вы абсолютно правы, Мадам.
— Ах, господин Рэндолф, ваша госпожа будет мне замечательной сестрой, и я отплачу ей тем же.
Тут подошел Дарнлей и пригласил ее на танец. Она встала, грациозно протянув ему руку. Рэндолф мрачно посмотрел на них.
Танцуя с королевой, Дарнлей сказал:
— Как же счастливы эти двое: Семпил и Мэри Ливингстон…
— Они любят друг друга, и разве это не прекрасно? — Это самое прекрасное, что только может быть на свете. Мадам… но я не могу решиться сказать…
— Вы должны сказать! Ну, говорите же! Что такое? Я настаиваю…
— Если бы я хоть на чуть-чуть мог забыть, что вы — королева… Если бы я мог увидеть вас наедине…
— Это очень сложно для королевы принимать наедине молодого человека, — игриво произнесла она.
— Если б вы не были королевой, мы сбежали бы с этого бала…
— И что потом?
— Ну… потом… я бы попробовал объясн