Двое прибывших из Москвы сотрудников ФСИН жестко прихватили Костина. И потащили по коридору в сторону выхода, через который можно попасть во внутренний двор изолятора.
– Напрасно! – с досадой сказал один из них. – Больше никаких фокусов, Костин!
Они подвели наркополицейского к крытому фургону – микроавтобусу марки «Фольксваген», на бортах которого не было никаких надписей.
– Стоять! – скомандовал один из конвойных. – Лицом к машине!
Костин выполнил команду. Хотя и был несколько удивлен – почему его не поместили сразу в «автозак»? Что это еще они придумали?
Стас Нестеров пробыл в спецчасти изолятора не более пяти минут.
За ним приехали трое мужчин в штатском. Один из них показал служебное удостоверение: майор госбезопасности Белов, Управление ФСБ по городу и области. Он спросил уже в присутствии Стаса у местного начальника режима, «почему на господина Нестерова надели наручники». Тот ответил, что данного гражданина привезли в СИЗО менее часа назад. И что этот вопрос надо переадресовать сотрудникам оперативно-следственной группы, которые производили допрос в одном из помещений изолятора.
Браслеты, кстати, даже после этого обмена репликами не сняли.
Стасу возвратили его вещи: дорожную сумку со всем содержимым, сигареты, зажигалку и портмоне. Не вернули лишь сотовый телефон Nokia 8800 Sirocco Dark. Трубку и подзарядку к ней, помещенные в пластиковый пакет, майор Белов положил в карман пиджака.
Нестеров отказался ставить подпись под бумагой, в которой были перечислены изъятые у него ранее вещи. Сотрудник спецчасти попытался было что-то сказать на ушко старшему из прибывших в СИЗО гэбистов. Но тот отрицательно покачал головой, добавив вслух:
– Это ваши проблемы. А нам пора ехать.
Стаса вывели во внутренний двор, часть которого использовалась как паркинг для служебного транспорта, а также автомашин некоторых сотрудников.
– Нестеров, слушайте внимательно! – вполголоса произнес Белов. – Сейчас мы проведем вас мимо фургона… Мы как раз к нему приближаемся.
Они действительно уже подходили к темно-серому фургону, возле которого стояли трое мужчин: двое в форме ФСИН и один – лицом к фургону – в штатском.
– Тот, что в наручниках! Посмотрите на него внимательно! Ничего не надо говорить! Просто посмотрите и запомните это лицо!
Похожие слова и в эту же секунду произнес один из двух конвойных:
– Костин, сейчас мимо фургона проведут одного гражданина! Посмотрите на него внимательно! Может, вы где-то его уже видели?! Говорить ничего не нужно! А теперь кр-ру-гом!
Стас понятия не имел, в какие игры играют эти люди.
Он-то уж точно не собирается им подыгрывать.
Но почему бы и не посмотреть на этого парня, раз уж остановились?
Тот как раз повернулся лицом к ним. И, что не менее интересно, уставился на Нестерова.
Их глаза на несколько секунд встретились.
Стас подумал про себя, что он определенно уже видел где-то этого человека. И он заметил – по глазам, под которыми залегли глубокие тени, что тот тоже его узнал.
Они стояли так, приглядываясь друг к другу, наверное, секунд десять. Один из сотрудников ФСИН открыл боковую дверь фургона. Костин и сам не заметил, как оказался уже внутри этого вполне комфортного «автозака».
Нестерова подвели к другому транспорту: это был «мерсовский» микроавтобус с тонированными стеклами.
«Ну все… Полный абзац! – подумалось Стасу. – Лубянские по мелочам не суетятся. Похоже, что собираются шить шпионаж со всеми вытекающими последствиями».
Фургон марки «Фольксваген», выехавший из ворот СИЗО № 1 менее часа назад, притормозил на обочине шоссе, ответвляющегося от зеленоградской трассы. В иных условиях подобные действия сотрудников ФСИН, этапирующих подследственного из точки А в точку Б, транзитом через аэропорт, могли бы повлечь за собой жесткие дисциплинарные меры. Вплоть до увольнения или даже привлечения к уголовной ответственности…
Дорога, на которой они остановились, вела прямиком к гражданскому аэропорту Храброво.
Вскоре к фургону подъехал джип. С заднего сиденья «Лендровера», имеющего местные дорожные номера, выбрался рослый мужчина лет тридцати пяти, в джинсах и тонком свитере.
Мужчина нырнул в открывшуюся боковую дверь «автозака». Оглядев внутренности салона, сел в кресло рядом с подследственным – место ему освободил один из двух конвойных.
– Андрей? – удивленно произнес Костин. – Губарев?! А ты почему здесь, а не в Москве?!
Губарев взял у конвойного ключ, сам открыл наручники.
– Он еще спрашивает?! Скажи спасибо Маринке! А заодно и своему начальнику. Бекетов стоял за тебя горой! Кстати, здесь все свои. Так что можешь говорить свободно, не опасаясь чужих ушей.
Костин с чувством пожал протянутую товарищем руку.
– Я пока ничего толком не понимаю… Но все равно спасибо! С меня, как говорится, причитается!
– Отработаешь!.. Ну и наколбасил ты, Леха! Натворил делов. Всех на уши поставил! И здесь, и в столице нашей Родины!..
– Подожди… Хочу спросить. А где сама Марина? Что с ней? Она в порядке?
– С твоей подругой целая история приключилась. Кстати, из-за той ампулы, что ты ей передал, и возникли серьезные проблемы.
– Блин… Я долго думал об этих вот вещах в камере! Андрюха, я во многом сам виноват. Подставился по полной программе…
– Ты, брат, конечно, заслуживаешь киздюлей! Это с одной стороны. С другой, если бы не твоя самодеятельность, если бы ты не потревожил…
– По глупости!
– …это их осиное гнездо, то мы могли бы и не узнать ничего о тайных планах тех, кто стоит за ширмой! Или узнали бы о них тогда, когда уже ничего нельзя было бы предпринять!
– Так с Мариной все нормально?
– Да, Марина в порядке. Я разговаривал с ней пару часов назад. Кстати, она передала ампулу лично мне.
– Что в этой ампуле? Какая-нибудь новая наркота? «Синтетика»?
– Нет, не угадал.
– Тогда что? У меня следаки про эту вот ампулу на каждом допросе спрашивали! И еще их интересовало, что у нашей службы есть на «фармакомовцев» и кто конкретно из должностных лиц курирует эту тему!
Губарев бросил взгляд на наручные часы.
– Совсем мало времени… Уже началась посадка на московский рейс!
– Меня что, и правда в Москву этапируют?
– Да… но только для вида. Инсценировка. Уголовное дело против тебя будет закрыто. Это я сейчас могу тебе точно сказать, я на эту тему имел разговор с бо-ольшим начальством! Но чтобы не вызывать подозрения в глазах некоторых из местных и московских товарищей, пристально наблюдающих за развитием ситуации, было принято решение разыграть этот вот спектакль. Ситуация такова, друг мой Алексей, что беда может случиться в любой момент! И из-за кажущегося пустяковым события! Это как лавина: снег накапливается на склоне горы месяцами, а потом из-за одного легчайшего сотрясения, из-за любого чиха может сорваться и пойти крушить все на своем пути!
– Что-то намечается, как я понимаю?
– Намечается, ты прав. Причем действовать надо было, как говорится, еще вчера! Леша, я хотел бы, чтобы такой опытный и знающий спец, как ты, входил в мою команду! Мне сейчас спецы, знающие местность, специфику и людей, край как нужны! Потому что действовать придется, по-видимому, резко…
– Ну так в чем проблема?!
– Есть множество разных нюансов, Леша! Велика опасность того, что мы можем, если будем действовать топорно, без оглядки, спугнуть кое-кого…
– Пока ничего не понимаю! И про ампулу ты так ничего и не сказал! Что в ней?
– Тебя по прилете будут встречать наши коллеги! Они введут в курс дела, если сочтут нужным!
– Что-то затевается? Против «фармакомовцев»? Ну так я реально могу быть полезен!
– Хм… Не знаю, не знаю… Сейчас нам важно точно установить местонахождение «левых» пакгаузов! А также складов «Фармакома» на территории области!
– У меня есть кое-какие версии! А одно местечко надо бы особенно тщательно проверить!
– Какое местечко? Выкладывай, что знаешь! Только в темпе, а то со временем у нас напряг!
Губарев внимательно выслушал сбивчивый рассказ приятеля, которого удалось выцарапать из «крытой». На его помощь Андрей, надо признаться, очень и очень рассчитывал.
Оказывается, Студент во время последней по времени встречи с «куратором» в парке возле Литовского Вала сказал Костину еще нечто интересное. Нечто такое, что сам Алексей затем, сразу по окончании этого их разговора, стер с пленки. Да, он уничтожил фрагмент записи: примерно полторы минуты разговора. Зачем он это сделал? Очень просто: чтобы не подвергать угрозе жизнь информатора – на случай, если сведения об этой записи просочатся за пределы той конторы, где служит Костин. Да и тема целостности собственной шкуры, надо сейчас признать, тоже стояла не на последнем месте. И как показали дальнейшие события, эти меры предосторожности, если говорить о судьбе самого Костина, а не его информатора, себя оправдали.
– Так ты, значит, ездил посмотреть на то место? – переспросил Губарев. – Когда? В минувший понедельник?
– Во вторник, после шести. А уже вечером, вернувшись, я поехал к Маринке. И уже оттуда, ночью, по звонку Свидерского…
– Время, товарищи командиры! – подал реплику один из конвойных. – Регистрация на рейс уже заканчивается…
Губарев несколько секунд молчал, о чем-то напряженно думая.
– Алексей, как ты себя чувствуешь? – спросил вдруг он.
Не дожидаясь ответа (угадал его наперед), негромко хлопнул в ладони.
– Так, мужички, план меняется! – Он посмотрел на Костина. – Леша, давай-ка в темпе раздевайся!
– Э-э… Не понял?
– Поменяешься одеждой с нашим сотрудником! Он примерно твоего роста и твоей комплекции!
Губарев вытащил из кармана куртки портативную рацию.
– Коля, ответь Первому!
– На связи!
– Давай-ка сюда, в фургон!
Из джипа, со стороны кресла пассажира, выбрался рослый парень. Андрей сам открыл дверь фургона. Когда тот забрался в салон, Губарев вкратце объяснил, что нужно делать.