ало, и они стали чаще ссориться. Подручные были для меня главным источником новостей и слухов. И ничего веселого они не говорили. Искаженные рассказы о набегах на Бернс, слухи о драках в тавернах и доках Баккипа и рассказы о людях, двигавшихся на юг или внутрь страны, если им позволяли средства. То, что говорили о Верити и его поисках, было исполнено либо жалости, либо насмешки. Надежда исчезла. Как и я, народ Баккипа жил в предчувствии страшных несчастий, которые вот-вот обрушатся на город.
В Баккипе был месяц штормов, и события случались больше безрадостные. Прибрежная таверна загорелась во время особенно буйного веселья. Огонь распространился на соседние дома, и только проливной дождь, последовавший за порывами ветра, спас склады доков. Их гибель стала бы настоящим бедствием, потому что Регал очистил склады замка от зерна и запасов и люди в городе не видели особых причин хранить у себя то, что осталось. Я смирился с мыслью, что, даже если пираты не придут в Баккип, еще до конца зимы придется сократить рационы.
Однажды ночью я проснулся в абсолютной тишине. Вой штормового ветра и грохот дождя прекратились. Мое сердце упало. Страшное предчувствие охватило меня, а когда я встал утром и увидел чистое голубое небо, мой ужас еще усилился. Несмотря на солнечный день, атмосфера в замке была давящей. Несколько раз я чувствовал в своем сознании щекотание Скилла. Это доводило меня до безумия, потому что я не знал, Верити ли это пытался связаться со мной, или Джастин и Сирен подслушивают мои мысли. Поздний визит к королю Шрюду и шуту привел меня в еще большее уныние. Иссохший почти до костей, король сидел и рассеянно улыбался. Он слабо нащупал меня Скиллом, когда я вошел, а потом приветствовал словами:
— А, Верити, мой мальчик! Как ты поупражнялся с мечом?
В дальнейшей беседе смысла было примерно столько же.
Принц Регал появился почти сразу за мной. Он сел на кресло с прямой спинкой, сложив руки на груди, и смотрел на меня. Мы не обменялись ни единым словом. Я не мог решить, чем объясняется мое молчание, — трусостью или прекрасным самообладанием. Я вышел из комнаты, как только смог, несмотря на укоризненный взгляд шута.
Сам шут выглядел не многим лучше, чем король. На его бесцветном лице черные круги под глазами казались грубо намалеванными. Язык его стал таким же бесшумным, как бубенцы на его шапке. Когда король Шрюд умрет, ничто не защитит шута от Регала. Я размышлял, могу ли как-нибудь помочь ему.
«Как будто я могу помочь самому себе», — кисло подумал я.
Вечером у себя в комнате я пил больше чем следовало дешевого черносмородинового бренди, который презирал Баррич. Я знал, что завтра мне будет плохо. Но мне было все равно. Потом я лежал в постели, прислушиваясь к далеким звукам веселья в Большом зале. Я хотел, чтобы Молли была со мной и выбранила меня за то, что я напился. Кровать была слишком большой, простыни холодны и белы как снег. Я закрыл глаза и стал ждать утешения в компании волка. Оказавшись привязанным к замку, я еженощно искал его призрачного общества, чтобы иметь хотя бы иллюзию свободы. Я проснулся за секунду до того, как Чейд потряс меня за плечо. Хорошо, что я узнал его в то разорванное мгновение, иначе, уверен, попытался бы убить его.
— Вставай, — хрипел он, — вставай, пьяный дурак! Вставай, идиот! Нитбей в осаде. Пять красных кораблей. Бьюсь об заклад, что они не оставят камня на камне, если мы будем медлить. Вставай, будь ты проклят.
Я, покачиваясь, встал на ноги. Дурман выпивки отступил перед шоком от его слов.
— Что мы можем сделать? — глупо спросил я.
— Сказать королю, сказать Кетриккен, сказать Регалу! Даже он не сможет проигнорировать пиратов у самого нашего порога. Если красные корабли захватят Нитбей, это будет вилка. Ни один корабль не выйдет из гавани Бакка. Это поймет даже Регал. А теперь иди, иди!
Я натянул штаны и рубашку и побежал к двери, растрепанный и босой. Там я остановился.
— Откуда я это знаю? Что мне сказать о том, кто предупредил меня?
Чейд подпрыгивал от нетерпения.
— Проклятье и проклятье! Говори что хочешь. Скажи Шрюду, что тебе приснился Рябой Человек, который увидел все это в пруду. Это, по крайней мере, он должен понять! Скажи им, что Элдерлинг залетал рассказать пару свежих новостей. Говори что угодно, но заставь их действовать, и немедленно!
— Хорошо! — Я помчался вниз по коридору, спустился с лестницы и побежал к покоям Шрюда. Забарабанил в дверь. В дальнем конце коридора у двери Кетриккен стоял Баррич. Он посмотрел на меня, вытащил свой короткий меч и выпрямился.
— Пираты! — крикнул я, не заботясь о том, кто это услышит и как отреагирует. — Пять красных кораблей в Нитбее! Разбуди ее величество и скажи, что Нитбею срочно нужна помощь.
Не задавая никаких вопросов, Баррич повернулся, постучал в дверь Кетриккен и был немедленно впущен.
Мне было труднее. Волзед наконец неохотно распахнул дверь, но не пошевелился, пока я не велел ему спуститься и сообщить Регалу о моих новостях. Думаю, его привлекла перспектива театрального представления: он с помпой входит в Большой зал и беседует с принцем при большом скоплении народа. Волзед оставил свой пост у двери и кинулся в маленькую прихожую, чтобы привести себя в порядок.
Спальня короля была погружена в полную темноту. Ее наполнял тяжелый запах дыма. Я взял из гостиной свечу, зажег ее и поспешно вошел. В темноте я чуть не споткнулся о шута, который свернулся у постели короля, как бездомная дворняжка. Я изумленно раскрыл рот. У него не было ни одеяла, ни подушки, он лежал на голом ковре. Он медленно приподнялся, просыпаясь, и мгновенно встревожился:
— В чем дело? Что случилось?
— Пираты в Нитбее. Пять красных кораблей. Надо разбудить короля. А почему ты здесь спишь? Ты что, боишься уходить в свою комнату?
Он горько усмехнулся:
— Скорее боюсь уйти из этой, потому что могу не попасть сюда больше. В прошлый раз Волзед заперся от меня, и мне пришлось целый час стучать и барабанить, прежде чем король понял, что меня нет, и поинтересовался, куда я делся. До этого я входил с завтраком. До этого…
— Они хотят разлучить тебя с королем?
Он кивнул.
— Кнутом или пряником. Этой ночью Регал предложил мне кошелек с пятью золотыми монетами, если я приведу себя в порядок и сойду вниз, чтобы присоединиться к его весельчакам. О, как он после твоего ухода разошелся на тему о том, как меня не хватает внизу и какой позор, что я провожу лучшие годы своей жизни взаперти наверху. А когда я сказал, что нахожу общество короля более подходящим, чем общество других шутов, он швырнул в меня чайником. Это даже Волзеда вывело из себя, потому что он только что заварил на редкость отвратительную травяную смесь. Понюхав ее, оставалось только мечтать о запахе свежего навоза.
Пока мы разговаривали, шут зажигал свечи и ворошил угли в очаге. Потом он отдернул тяжелый полог кровати.
— Мой господин? — произнес он так нежно, как будто обращался к спящему ребенку. — Фитц Чивэл здесь, и у него важные вести для вас. Может быть, вы проснетесь и выслушаете его?
Сперва король не шевельнулся.
— Ваше величество! — снова позвал его шут. Он смочил салфетку в холодной воде и отер ею лицо короля. — Король Шрюд?
— Мой король, вы нужны своему народу, — в отчаянии проговорил я. — Нитбей осажден красными кораблями. Их пять. Мы должны оказать помощь, или все будет потеряно. Если они укрепятся там…
— Они могут закрыть бухту Бакка, — глаза короля открылись, как только он заговорил. Он не приподнялся, но зажмурился, словно от боли. — Шут, немного красного вина. Пожалуйста, — его голос был тихим, едва слышным, но это был голос моего короля. Мое сердце дрогнуло, как будто я был старой собакой, услышавшей голос давно уехавшего хозяина.
— Что нам делать? — взмолился я.
— Отправить все корабли вниз, к ним. Не только военные корабли. Выводите рыболовный флот. Мы сражаемся за нашу жизнь. Как они осмелились подойти так близко?! Как они могли?! Пошлите туда лошадей. Пусть отправятся сейчас же! Они, возможно, доберутся до места только послезавтра, но все равно пошлите. Поручите это Кину.
Сердце мое защемило.
— Ваше величество, — мягко вмешался я, — Кин убит. Это случилось, когда они с Барричем возвращались с гор. На них напали разбойники.
Шут бросил на меня испепеляющий взгляд, и я немедленно пожалел о своем вмешательстве. Повелительных интонаций в голосе короля Шрюда больше не было. Он неуверенно сказал:
— Кин мертв?
Я набрал в грудь побольше воздуха.
— Да, ваше величество. Но есть Ред Керф. Он тоже надежный человек.
Король взял из рук шута бокал с вином. Он прихлебнул, и это, казалось, прибавило ему сил.
— Керф. Тогда поручите это Керфу, — тень прежней уверенности снова появилась в его голосе. Я прикусил язык и чуть было не сказал, что те лошади, которые остались, не стоят того, чтобы их посылать. Люди Нитбея, без сомнения, будут рады любой помощи. Шрюд задумался.
— Что слышно с Южного Кова? Послали ли они солдат и корабли?
— Ваше величество, от них пока нет никаких вестей, — это не было ложью.
— Что здесь происходит? — раздался крик. Это был Регал, запыхавшийся от опьянения и ярости. — Волзед, — он обвиняюще ткнул в меня пальцем, — выведи его отсюда. Позови на помощь кого-нибудь, если потребуется. Не церемонься!
Ходить за помощью Волзеду было недалеко. Двое смуглых стражников Регала пришли вместе с ним. Меня подняли на ноги; у Регала эту обязанность исполняли отборные крепкие люди. Я осмотрелся в поисках шута, надеясь хоть на какую-то помощь, но тот исчез. Я заметил бледную руку, исчезающую под кроватью, и решительно отвел глаза. Я не винил его. Он ничего не мог сделать для меня.
— Отец, он потревожил тебя своими безумными историями? А ты так болен. — Регал заботливо склонился над кроватью.
Они почти довели меня до дверей, когда король заговорил. Голос его был негромким, но в нем была прежняя властность.