- Слушай, старик, - сказала Сивана, подходя сзади. – Ты поразвлёкся, но зрители… уфф.
Она перелетела через всю сцену мимо колонны и угодила в толпу из полдюжины зрителей. Их смех сделался нервным. Они конечно любили хорошую боевую сцену, но не могли понять к чему шла эта внезапная импровизация.
Талбот потянулся к нему, но гость уже превращался. Его шитая золотом роба скукожилась и вросла в кожу, сформировав металлические чешуи, руки вытянулись, пальцы разошлись, формируя широкие золотые крылья, из его боков выросла пара когтистых рук, а ноги превратились в мощные задние лапы.
Смех толпы перерос в крики и галерея загрохотала от звука бегущих ног.
Золотой дракон продолжал расти. Когда он стал слишком большим, чтобы помещаться под крышей сцены, он сделал шаг со сцены, взмахом крыльев раскидывая всех, кто попался ему на пути. Он потянулся к балкону, откуда слышал голос Мномены, схватил поддерживающую балку и вырвал её.
- Предстань предо мной, дитя! – или я разберу этот хлев доска за доской.
- О, предстаньте, пред ним, Мномена! - вопил Маллион.
Он вынул из ножен свой тренировочный меч, взглянул на него и выкинул бесполезную вещь, отступая.
Талбот начал собственную трансформацию, чувствуя как рвётся на спине одежда, а его плечи становятся огромными и широкими.
- Эннис, убедись, что Сивана в порядке, - крикнул он, пока его горло было достаточно человеческим, чтобы артикулировать слова. – Остальные – выводите людей.
Дракон оторвал ограждения галереи и пытался нащупать свою невидимую добычу. Его когтистые лапы скользили, оставляя за собой кучу разорванных в щепки скамей, которые теперь и на дрова не очень годились. Он выплеснул свой гнев, плюнув огнём в казавшуюся пустой область.
- Покажись, девчонка! Предстань предо мной!
- Нет, здоровенный придурок, - прорычал Талбот. Его голос сломался в вой:
- Это ты предстань предо мн-ууу.
Когда трансформация Талбота завершилась и он стоял, сжимая меч Перивела в своей когтистой руке, на нём осталось лишь несколько клочков одежды. Полу-человек, полу-волк был высотой с огра, а тело его сочилось тлеющей яростной силой. Но, даже будучи на сцене, его макушка доставала лишь до покрытого сверкающей чешуёй бедра дракона.
Увидя у своего колена Чёрного Волка, дракон несколько замешкался.
- Какое любопытное млекопитающее, - сказал он. – Не стой между драконом и его яростью.
- А ты не ломай мой театр, - прорычал Талбот уже в прыжке. – и перестань топтать скамейки!
Он взмахнул своим исполинским мечом, угодив тупой стороной лезвия дракону под коленку. Звук был такой, будто обрушилась колонна в мраморном зале, а эхо заставило сжаться от страха тех немногих, кто ещё не выбрался из театра.
От стены галереи отвалился большой кусок и когда заклинание невидимости перестало действовать, появился золотой дракон поменьше. Она в страхе глядела на большого дракона и в следующее мгновение подпрыгнула, в надежде найти спасение над крышами Селгаунта.
- Ты не сможешь сбежать, непослушное дитя!
На какое-то мгновение в Талботе заискрилась надежда, что отец улетит в погоне за Мноменой, но огромный дракон помедлил, осматривая театр.
- Но сперва, - пророкотал он, вытягивая лапы к крыше, выламывая балки, - надо поставить жирную точку в этой фиглярской постановке.
- Нет! – взвыл Талбот.
Дракон поднял ногу, чтобы пнуть Талбота, но он откатился в сторону, подпрыгнул и проткнул мечом драконью ступню, так, что оружие глубоко вошло в землю. Пронзительный крик дракона вызвал крики людей с улицы, после чего вылился в бушующее пламя, которое лизнуло соломенную крышу. Несмотря на то, что крыша была защищена от возгорания магическими оберегами, этот невероятный жар всё же далеко превосходил предельную нагрузку, заложенную заклинателями. Солома загорелась.
Дракон потянул к себе прибитую к земле ногу, но толстая гарда не давала ему возможности вытащить оружие из раны. Талбот подпрыгнул и взобрался по бедру дракона, пробивая свой путь наверх по золотому телу словно медведь, карабкающийся на дерево, вонзая в него когти.
- Послушай меня, зверь!
Дракон схватил его так, как мог бы это сделать человек, снимая мышь со своей туники. Талбот напрягся, пытаясь освободиться из гигантской хватки, но дракон держал его надёжно и поднёс к своей пасти, от которой всё ещё веяло жаром.
- По какому праву в этих широких королевствах ты смеешь отдавать мне приказы, маленький волк?
Талбот чувствовал, как в его груди, словно пламя, закипает его собственная ярость. Он мог бы поддаться ей, дать ей поглотить и тогда, словно дикий барсук прогрызть себе путь через руку дракона к очагу его сердца, чтобы, в поисках мести, поглотить его или умереть, пытаясь. Вместо этого, пока он окончательно не превратился в варвара, он решил использовать последнее средство убеждения, подсказанное ему Мноменой.
- Я чёрт возьми хозяин этого дома! - прокричал он. – Ты угрожал моим друзьям, терроризировал зрителей и спонсоров и разрушил мой театр. Это ты, досточтимый сир, нарушил правила гостеприимства!
Дракон захлопнул огромную пасть и поскрежетал зубами. Он зарычал, потом, оскалившись зашипел. За его зубами разгоралось пламя. Он сжал Талбота так сильно, что он чувствовал, что его рёбра сейчас треснут.
Дракон так буравил Талбота взглядом, что он думал, что он может загореться даже без его огненного дыхания. В конце концов дракон поставил его обратно на сцену и отпустил. На склонённую голову огромного дракона падали угли с горящей крыши.
Возможно… - сказал дракон. – Возможно, я был несколько груб.
Акт V
Крион, как по догадкам Талбота звали дракона, пробубнив несколько скупых извинений, улетел сразу, как только Талбот вынул меч из его лапы. Талбот снова представил как он гонится за Мноменой и понадеялся, что он догонит её где-нибудь в другом городе. Не в Селагунте.
Ещё долго после того, как пожарная бригада ушла, он стоял один в дымящихся руинах театра Широких Королевств. Он подсчитывал потери и подсчёт этот был не сложным. Театр был в руинах. Конечно фундамент пережил огонь, но это были сущие пустяки и захоти он перестроить театр, ему пришлось бы начинать совсем с нуля и даже доход от «Короля Криона» был каплей в море для такого колоссального проекта.
Из положительного было то, что чудом никто не погиб в огне. Ломми и его семья сбежали сразу, как только почуяли приближение Криона, но теперь они были бездомными, как и вся труппа. Даже если возобновить эту популярную постановку в другом месте, это будет лишь маленьким шагом на пути к восстановлению Широких Королевств. Владельцы постоялых дворов всегда забирали себе половину дохода от показа, да показы бы им теперь пришлось делать в более маленьких помещениях.
Да, пожалуй, он ничего не забыл. Также он подумал о том, что с небольшой помощью своих друзей, актёров, он смог сделать пьесу, которая действительно «разбила сердце одного скряги», или, по крайней мере, не на шутку его разозлила. Более того, хоть Талбот и написал пьесу, которая откликалась как в сердцах черни, так и в сердцах высочайших членов Старого Совета, он на самом деле опирался на свои собственные чувства, связанные с отцом, которому, к моменту, когда он ушёл, так и не смог сказать всего, что было на у него на сердце.
- Полагаю, я должен принести извинения, - сказал Крион.
Забитые дымом ноздри Талбота не учуяли приближения дракона. Крион снова был в человеческом обличии, но на сей раз был одет значительно скромнее.
- Ничто так не говорит «мне очень жаль», как пятьдесят пять тысяч пятизвёздников, - сказал Талбот, оценив сумму, которая ему потребуется, чтобы начать перестройку здания.
- Это честная сумма, - сказал Крион. – Не сомневаюсь, подчиняйся я вашим человеческим законам, ты бы мог получить её у меня через суд. Я никогда не понимал, как вы, млекопитающие, оцениваете сокровища у себя в сообществе. Но, как я и сказал, я извиняюсь.
Талбот не стал его поправлять и попытался не выдать и других замечаний, касаемо других способов изъятия монет у дракона. Даже будучи на грани бешенства, он ещё не настолько спятил, чтобы думать, что Чёрный волк был соперником золотому дракону.
- У меня появилась идея, - сказал Крион. – Такая, какая могла бы принести нам обоим долговременную выгоду. Содержание пьесы было сомнительным, но сама идея меня заинтриговала.
- Нет, - отрезал Талбот.
- Теперь, когда у тебя есть больше опыта в сотрудничестве, если историю будет курировать более зрелый спонсор…
- Ну уж нет, - сказал Талбот. – Если я сказал так однажды, я могу повторить это тысячу раз.
- Я думаю, что твоей аудитории понравится моя история о короле, которого обидели его неблагодарные дети.
- Мы… не… работаем… на…
- Этим своим здоровенным тесаком, - сказал Крион, - ты поцарапал монаршую особу!
- А вы будто заметили?
- Давай обговорим условия.
- Пятьдесяттысячпятизвёздников.
- Ба! Даю тебе двести.
- Плюс ещё двести за мою гарантию больше не показывать «Короля Криона».
- Что? Да это же грабёж!
- Нет, это ежегодная стипендия.
- Да ты предлагаешь разорительную сделку, волк, - сказал дракон.
- Спасибо, - сказал Талбот. – Это мне передалось от отца.
ПИВО У ТОЛСТОГО ДРАКОНАДон Бэссингтвейт
Поздний Тарсак, Год Неуправляемых Драконов
Караван медленно двигался вниз по песчаной дюне к оазису. Солнце, тонувшее в закате за спинами всадников, создавало длинные тени, проходя сквозь заросли сухого кустарника и жухлой травы. Туйганские женщины наблюдали за наездниками со скамеек, стоявших у покрытых войлоком юрт, в то время как дети носились вокруг в наступающей вечерней прохладе, пробегая мимо лошадей, мулов и повозок, запряженных буйволами. Некоторые караванщики смеялись и бросали неугомонной ребятне всякие побрякушки, но Тайко Арисанн улыбался только смотревшим женщинам. Особенно симпатичным.