Барн всё ещё держался настороже и закрывал Диадри собой, пока вирмы спускались со стен. Они бродили по пещере, обводя её своими невидящими глазами и водя головами из стороны в сторону, как будто могли чуять добычу, как кровавые гончие, напавшие на след.
Наконец, не обнаружив ничего двигающегося, они остановились и свалились на пол каверны грудой камней. Спустя пару мгновений их уже было не отличить от обычных каменных образований.
– Он мёртв? – спросила Диадри, рассматривая неподвижное тело мага за спиной своего защитника.
Барн кивнул.
– Ты готова вернуться домой, Диадри? – шёпотом спросил он в ответ, боясь даже дышать, из страха, что каменные драконы снова оживут. – Амреннатед снова заснула.
– Ещё нет, – отозвалась старая женщина. – Мне нужно побыть здесь.
Почему-то мужчина не удивился. Он сомневался, что она будет в состоянии проделать головокружительный путь обратно вниз. Глаза старушки затуманились и смотрели куда-то вдаль, а щёки её впали ещё глубже. До наёмника внезапно дошло, что не смотря на все эти вещи, она выглядела практически так же, как всегда, со времён его молодости. Она была старой тогда и оставалась старой сейчас. Он даже не помнил времени, когда она выглядела моложе. Воин с удивлением подумал – почему же он понял это только сейчас?
– Долго? – уточнил он.
– Столько, сколько потребуется, чтобы все воспоминания ушли, – сказала она. – Не спрашивай, сколько точно. Понятия не имею.
– Я имел в виду, долго ли ты тут жила, Диадри? На горе, – он заколебался. – Ты ведь лично знала Амреннатед? И говорила с ней.
– Полагаю, ты думаешь, что и я, и она, и гора – все мы одного возраста? – она хрипло хмыкнула. – Нет, мальчишка. Я не такая старая, как эта вершина – не настолько. Амреннатед сказала мне своё имя и обменялась со мной парой слов, потому что мы понимали друг друга – две старые женщины, желающие найти местечко, чтобы дожить и спокойно умереть. Гора нас объединила. – Её глаза потемнели, а взгляд потяжелел. – Разве ты не предпочёл бы того же, человек, или лучше быть нанизанным на копьё или меч?
– Я не дракон, леди, – мягко ответил Барн, хотя в первый раз с тех времён, как он мальчиком заглядывал в окно, воин почувствовал себя неуверенно и даже слегка испугался старушки. Он сглотнул, прогоняя чувства и призывая на губы улыбку. – Как и ты, Диадри, несмотря на все убеждения.
– Это тоже не лучшая смерть, – её веки затрепетали; тьма покинула её лицо, а старый добрый юмор вернулся. – Не слушай меня. Если я пробуду здесь достаточно долго, она заберёт их, остальные кусочки. Надеюсь.
Барн не знал, что ответить.
– Я починю крышу, прежде чем уйти, – неожиданно предложил наёмник. – Подготовлю к тому времени, когда ты решишь вернуться.
– Как это приятно с твоей стороны. Оказывается, ты не такой уж и плохой. Я потрясена почти до опустошённости.
Старушка опустила голову на каменный пол горы и заснула с умиротворённой полуулыбкой на лице.
СИЛА ШУТАМюррей Дж. Лидер
Миртул, Год Неуправляемых Драконов (1373 ЛД)
В тот день в таверну «Весёлый Жонглёр» стекались новости издалека и со всех сторон. Новости о драконах. В основном слухи, но в них виделось достаточное количество правды, чтобы довести всех до грани. С севера приходили смутные россказни о новом Полёте Драконов, подобном произошедшему семнадцать лет назад над Лунным морем и Королевствами, только более широко распространившемуся и смертоносному. Например, похожий на луковицу торговец из Хилстара поведал, что над городом сразили дракона настолько огромного, что его труп заблокировал выход из гавани на месяц.
Хальт сидел за пустым столиком и слушал. Большая часть посетителей таверны скользила по нему взглядами, но никто не осмеливался приближаться к эльфу или задавать вопросы. Подтянутый и гибкий как лев, с такой же рыжевато-коричневой гривой волос и с длинным кинжалом на поясе, он выглядел способным постоять за себя и готовым ввязаться в драку при первой же возможности. Татуировка на щеке означала, что он из диких, а значит опасен – репутация среди чужаков, которую его народ не особенно торопился развеивать. Тот факт, что вытатуирован был именно дракон, чей серебристый хвост тянулся с щеки на шею, наверно, привлекал некоторое внимание, но Хальт не собирался ни с кем объясняться. Берегост был торговым городишком, обслуживавшим всех, кто пользовался Торговым Путём от Врат Балдура до Амна, и в нём, разумеется, побывало немало личностей, которых лучше было не тревожить расспросами.
Эльф не отводил взгляд от тёмного угла зала и двух фигур, устроивших там встречу. Если бы прочие посетили знали, кто это был и о чём они разговаривали, у них бы была причина внезапно стать более чем обеспокоенными.
Путешественник из Тёрмиша рассказывал историю, которую он слышал в Эрлказаре неделей ранее. Она касалась дракона, предположительно вылезшего из своего логова в горах около Сарадаша и уничтожившего большую часть города, прежде чем городская стража и два местных волшебника, наконец, уничтожили его. Тёрмишанец оставил наиболее шокирующую часть рассказа напоследок:
– Это был медный дракон.
Взгромоздившийся на высокий стул гном зашёлся в хохоте.
– Если это всё устроил металлический дракон, значит, Сарадаш сделал что-то особое, чтобы заслужить такую участь.
– Я бы не был так уверен, – возразил здоровяк-трактирщик. – Говорят, эти Полёты происходят на протяжении веков, и меня всегда интересовало, а почему это должно относиться только к злым драконам?
Глаза Хальта сузились. Одной из двух фигур в тёмном углу – одетой в сиреневое и с белой копной волос на голове – был человек, которому эльф доверял больше любого другого существа на Фаэруне. Но сейчас лицо Тринкуло, с которого редко пропадала широкая улыбка, выглядело мрачнее, чем когда-либо. Его собеседник, которого Тринкуло звал Чалинташем, отличался румяной полнотой и ржавого цвета волосами. Ему Хальт не доверял ни на грош.
Пара громко рассмеялась, но ненадолго, и вскоре снова посерьёзнела. Эльф задумался, что же такого весёлого они могли обсуждать.
– Послушайте себя, – запротестовал гном. – Ваши мозги плавно перешли к наихудшему сценарию.
– Он прав, – вмешался черноволосый купец из Глубоководья. – Если с драконами творится что-то доселе невиданное, правильные люди уже знают об этом и принимают действия по защите всех нас.
– Слова истинного глубоководца, – фыркнул уроженец Хилстара. – Доверять своим лордам и Чёрному Посоху. Скажи мне, что они предприняли в последний раз, когда это произошло? Что они сделают, чтобы защитить Хилстар?
– Я такое слышал об этой дыре, – объявил гном, – что даже жаль, что дракон не стёр её до основания.
– Охолони, приятель, – предупредил владелец заведения. – Берегост на попечении латандритов, а они не любят подобных разговоров. Поэтому ты или…
Гнов спрыгнул со стула и направился к Хальту.
– Разве ты не знаешь? – рявкнул он. – Если бы ты пришёл в этот город, они швырнули бы тебя в тюрьму и скормили монстрам на арене!
Эльф ничего не ответил, продолжая смотреть на двоицу в противоположном углу комнаты, но всё же опустил руку на рукоять кинжала.
Парочка же, увлечённая беседой, не заметила беспокойства среди посетителей.
– Если не перестанешь оскорблять моих клиентов, – сказал трактирщик, почти не повышая голоса, – то сам проведёшь ночь за решёткой, вместо своей уютной мягкой постельки.
Гном, ворча, ушёл на лестницу, а остальные торговцы вернулись к прерванным беседам, внезапно решив переключиться на темы, бесконечно далёкие от драконов. Но напряжение осталось – как и рука Хальта на оружии.
Глупцы, думал он. Мир горит, а они обсуждают сплетни. Их мелочность стравливает их друг с другом. Воистину Ярость будит всё самое худшее во всех существах, драконах или нет.
Хальт заметил, что Чалинташ повернулся и посмотрел прямо на него.
Человек вытянул палец, указывая. И эльф увидел гнев, дремлющий в его глазах.
Порождая прохладный ветерок, шевеливший листья, дракон промчался среди ветвей, словно молния; его изящное тело огибало величественные деревья с невозможными скоростью и грацией. Длинный тонкий хвост метался туда-сюда, но не тревожил ни одно дерево. То немногое количество солнечного света, что просачивалось через плотную листву, отражалось от гладких крыльев, серебристыми вспышками падая на погружённое в тени поселение внизу. Каждый труналор останавливался и наблюдал за разыгрывающимся между высокими деревьями спектаклем – даже те, кто видел его уже тысячи раз. Конечно, это было чудесное зрелище и само по себе, но для эльфов оно имело и гораздо более важное значение. Ведь это означало, что Тринкуло вернулся.
Каждый раз они думали, что он улетел навсегда. Немногие говорили об этом вслух, кроме разве что в те периоды, когда он исчезал и странствовал по Фаэруну годы напролёт. Ртутные драконы были созданиями, подчиняющимися воле прихотей и поддающимися сиюминутным желаниям и удовольствиям. Кто-то называл это свободой, другие – безответственностью, но в любом случае ртутных драконов сложно было удержать на месте. Узы дружбы и уважения, связывавшие Тринкуло с труналор, дикими эльфами Амтара, и правда были крепки.
Хальт Лаатин никогда не сомневался в том, что его друг всегда вернётся. Татуировка в виде великого змея на щеке была постоянным напоминанием об их связи. Он знал Тринкуло лучше, чем кто-либо другой, поэтому едва только зеркально-чешуйчатый вирм коснулся земли посреди зелёных теней, эльф знал, что что-то не так. Когда дети племени подбежали поприветствовать благородное создание, их встретили натянутая улыбка и безрадостный смех.
Хальт расставил последние силки на границе деревни и присоединился к встречавшим.
– Дитя Авачела, – обратился Ферла, вождь и шаман племени. Под его управлением труналор на протяжении веков удавалось пережить почти нескончаемые нападки многочисленных врагов, включая гноллов и других злобных существ, которых исторгали Врата Железных Клыков на юго-западе, а также жителей Дамбрата, отродий дроу, нападавших на деревню ради развлечения. – Приветствуем тебя вновь в сердце нашего леса. Какие вести ты нам принёс из внешнего мира?